— Кажется, я начинаю понимать. — Лицо Слипера просветлело, как и возрадовавшаяся

физиономия вывернутого наизнанку Эла Йоргенсона на её майке.

— Сортировочная, — тихо молвил Дример, склонившись над столом. — Да?

— Можно и так ярлычок подклеить, — Стрелочник улыбнулся лучинками морщин. — Дверей в

квартире много, хоть и незаметны они на первый взгляд. Какую откроешь — там и окажешься.

— Где «там»? — Загрибука подал голос с пуфика, отряхивая свои гномичьи тряпульки от

крошек.

— Дык какую дверцу толкнёшь — туда и явишься! — ответил Стрелочник, надвинув на нос

фуражку, и откинулся на стуле.

Дример наклонил голову вправо, потом влево, осмотрев кухню, поглядел на плафон лампы, на

кастрюльки, на плиту и полки и, внезапно осознав весь смысл слов Стрелочника, только и смог

сказать тихо:

— Триетить твою налево!

— Что-то вроде этого! Или налево, или направо, — охотно согласился Белочкин, потирая

заплатные коленки.

Дример осторожно отодвинул от себя чашку и медленно повернулся к Слиперу:

— Слышь, друже, ты это… Поставь-ка чашку. Тут всё, чего не коснёшься, может оказаться

порталом!

— Ик-ёктить! — сразу застрясся Загрибука, словно миксер.

— Спокойно, молодой чемодан! — Башкирский Кот стрелой метнулся к Загрибуке и нежно, по-

братски положил ему лапу на плечо. — Коли вы тут не собираетесь закатывать истерики с битьём

иноземной посуды и салочками, то ваше местоприложение будет оставаться весьма устойчивым и

в обозримом недалёком будущем. Точка соприкосновения с ррреальностью, — кот осмотрел

10

0

товарища, — а в данном случае околожопие, или ещё кратчайше, ОКЛЖПэ ваше, дорогой коллега,

находится в самой выгодной позиции.

— ??? — Загрибука только скосил на полосатого дружка глаза.

— Ахтунг, ахтунг, уважаемая публика! — заорал Башкирец, воздев хвост трубой к потолку. —

Смею ненадолго занять ваше внимание, ибо по инстрррукции положено перед взлётом прочитать

пассажирам правила безопасности, а также продемонстрировать спасательные средства, которые

вам, как и никому за всю историю всех полётов, ни разу не понадобятся по причине их крайней

идиотичности! Ждём пять секунд… Четыре… Три… Две… Одна… Оть и обжалуйте! —

Башкирец вытянул лапу в сторону дверного проёма.

Оттуда на бреющем вылетел самый обычный кухонный мух. Тучный и ворсистый, как и

супротивник ейвоный по реальности, волосястый мухолов, о котором мы уже рассказывали выше.

Мух этот обогнул косяк двери и, довольно зажмурясь всеми фасетами своих многогранных

глазищ, уже воспылал чувством свершившейся жизненной справедливости по отношению к его,

мухиной, личности, ибо учуял ароматы съестного, но…

Но тут что-то случилось. Все участники чаепития завороженно наблюдали, как полёт мухастой

твари вдруг замедлил темп. Неразличимые до сего мгновения из-за высокой скорости колебания

крылья неожиданно стали отчётливо различаться, ибо замедлились настолько, что напомнили

мерный орлиный взмах. Все движения оказались затянутыми, и было такое впечатление, что ещё

чуть-чуть, и мух остановится прямо в воздухе. Но тут тварь вдруг замерцала. Мигнула пару раз,

будто она была не настоящая, а всего лишь фрагмент телепередачи «В мире животных», у которой

зачастил пропадать сигнал антенны. Не хватало только за кадром голоса диктора, всем известного

мягкого тенора товарища Дроздова:

— Дорогие телезрители, вы сейчас можете видеть, как работает механизм летательного

аппарата у этого редкого насекомого. Давайте же с вами понаблюдаем за этим прекрасным

процессом.

Понятно, что зрителей тут же тошнит на белую скатерть. Ибо нынче выходной, и на стол

постелили свежатинку-скатёрку, и уж утро прошло, а ведь все встали поздно. И таперича

завтракают перед телеком в половине второго пополудни. И в аккурат под десерт узрели во весь

экран неторопливый полёт мерзкого вонючего туалетного чудовища, которое нагло и беспардонно

смотрит из электронного ящика на весь этот праздничный перекус и, отвратительно открывая свой