… И вот пришел час, когда Леву снова вызвали в канцелярию тюрьмы. Те же милиционеры, обыск, и опять они выходят за ворота тюрьмы. На этот раз Леву не посадили в грузовик, а повели по заснеженным улицам города. Он понял, что его ведут не в институт. Ему стало ясно, что суд будет не при народе, а при закрытых дверях, чтобы молва о его взглядах не распространилась широко.

Действительно, его привели к зданию суда Ждановского района, где он впервые встретился с судьей. Состоялся суд, посторонних никого не было. Лева посматривал, не появится ли жена. Ведь она еще в Уфе. Ей, вероятно, неизвестен день суда. Но Маруся так и не появилась.

Судья, народные заседатели, прокурор — все как обычно. Судья очень злой, раздраженно смотрит на Леву, как на своего личного врага. Зачитываются материалы дела, в которых излагается, что Лева, будучи студентом, явившись на призывной пункт, заявил, что готов служить в армии, но только по специальности фельдшера. В руки оружия брать не будет, и клясться в присяге также не будет.

Вопросов к нему было мало. Все склонялись к тому, что под предлогом религиозных убеждений Лева уклоняется от военной службы.

Ему предъявили статью 59, пункт 4-й Уголовного кодекса, которая предусматривала максимальный срок — пять лет лишения свободы.

В заключительном слове Лева сказал, что искренность его религиозных убеждений установлена советскими законами и что он не уклоняется от службы в армии, а просит дать ему возможность служить по указаниям своей совести.

Секретарь суда, ведя протокол, с недоумением смотрела на Леву. В сущности, все понимали, что суд был сплошной нелепицей. Даже по состоянию здоровья медицинская комиссия призывного пункта зачислила Леву в нестроевые, и никто его в действующую армию призывать не собирался. Но машина суда уже завертелась и должна была выдать свою продукцию.

Суд вышел из совещательной комнаты. Лева и охраняющие его милиционеры почтительно встали. Определение суда гласило:

— Пять лет лишения свободы.

Леву увели в тюрьму и, как осужденного, поместили в камеру для приговоренных. Вскоре пришла на свидание Маруся, принесла передачу и очень жалела, что не попала на суд, — ей не сказали точно время суда. Она старалась утешить Леву, а Лева взаимно утешал ее. Пять лет — это не малый срок, это значительная часть жизни. За это время он мог с успехом закончить институт и стать врачом.

А теперь его ждала тюрьма, колючая проволока, лагерь… В камере Лева встретил некоторых, уже осужденных, с которыми вместе был в подследственном изоляторе.

– Ну, как, помог тебе Бог, защитил? Сколько дали?

– Пять лет дали, — отвечал Лева.

– Ого! А где же Бог? Вот так защитник! Ха-ха-ха… — смеялись некоторые.

Эти насмешки Леву отнюдь ничуть не смутили.

– Да, Бог мой защитник. Он мог, бы сделать так, чтобы я вообще сюда не попал, и если мне дали пять лет — это не без Его разрешения. Он усматривает лучшее.

– Ну и фанатик! Ну и фанатик! — возмущался какой-то отпетый безбожник… — Говорил я, что Бога нет, и остаюсь при своей убежденности. Молится Богу, водку не пьет, не курит. Бог, видите ли, его «защитил». Вот и дали на всю катушку…

Эти насмешки и доводы атеиста не были даже искушением в глазах Левы. Он снисходительно смотрел на этого духовно ослепленного человека, глубоко верил и нисколько не сомневался, что Бог ведет его, как отец ведет свое дитя за руку. Весь опыт его прежней жизни, жизни больших страданий, в его глазах служил подтверждением извечной истины Библии:

«Любящим Бога, призванным Его изволению, все содействует во благо».

Ожидались этапы. Куда, как? На пять лет. Может быть, на Север, а то и на Дальний Восток. Только пережившие приговор и ждущие этого этапа знают, как волнуется каждый, ожидая, как решится его судьба. Все знали, что попасть куда-либо на сельскохозяйственные работы, это — жить и остаться живым. А попасть в рудники, на каменоломни, на лесоповал — это значит — возможно, умереть, так и не увидя более ни родных, ни близких. Лева молился, говорил Отцу, говорил своему Лучшему Другу — Иисусу, и Дух Утешитель был с ним, и в этой скорби он чувствовал истинный покой, полное доверие Всевышнему. Куда повезут — знает Он, хотя жизнь и несется по разъяренным волнам, однако он не забыт в этой буре. Око Отца над ним, и этап пойдет туда, где для него будет самое лучшее.

Маруся пришла еще раз, принесла передачу, старалась поддержать здоровье Левы. Но Лева, как с ним бывало и раньше, всегда делился продуктами со всеми и был очень рад, что мог угостить других заключенных — голодных, как и все в те дни.

… Скоро, скоро этап. Последнее свидание. Маруся уезжает домой.

Она передала ему привет от Евладовых, где остановилась, и глубокое сочувствие их горю.

Неизвестное впереди, а Лева полон надежд. Может быть, Маруся — мечтал он — приедет и будет работать врачом в той самой местности, где в лагере будет и он. Будет как ангел-хранитель и для него и для многих страдальцев. Ему вспомнился Достоевский, он, осужденный в далекое изгнание, мог иметь большую радость, зная, что любящее сердце последовало за ним.