Их выстроили и погнали. Темнело. Лева делал последние усилия, чтобы идти. Лишь бы добраться, лишь бы не упасть! А ведь завтра тоже надо идти на работу.

Никакой надежды!

Темно, беспросветно.

Он смотрел на небо, а небо молчало…

Глава 6. «И волны смолкнут…»

»…они воззвали к Господу в скорби своей, и Он вывел их из бедствия их».

Пс. 106:28

Утром, проснувшись, Лева почувствовал, что силы не восстановились. Поднялся на нарах, и ему показалось, что все шатается, движется, как на корабле.

— Господи, Ты видишь, Ты знаешь, больше сил нет.

Идти к лекпому он не мог. Он знал, сколько людей стояло по утрам у избы, в которой была амбулатория, умоляя об освобождении. Возможно, фельдшер и дал бы ему освобождение, но фактически у него никакой болезни не было, кроме этой ужасной слабости.

И вот внезапно среди народа, снующего в бараке, Лева увидел лекпома. Это был огромный здоровенный мужчина, одетый в серый бушлат. Он шел прямо к нему.

— Позавтракайте с бригадой и приходите прямо ко мне, в амбулаторию, — сказал он. — Я договорился с начальником. Беру вас к себе санитаром. Ждем комиссии из управления…

И вот Лева в амбулатории, надел серый халат санитара, старается вытирать пыль, наводить порядок, но сил… сил нет. Вечером он помогает фельдшеру на приеме больных. Это был ужасный прием. После недавнего нападения, во время которого у лекпома разбили очки, он производил прием, вооружившись огромной дубиной. В одной руке держал дубину, а другой протягивал больному рюмку с лекарством.

— На, пей от кашля. Освобождения нет, температура нормальная. Валяй, не задерживайся.

Рядовые урки уходили, понуря голову, но «паханы», бывалый народ, требуя освобождения, устраивали разные искусственные повреждения — «мостырки». Особенно шумели сифилитики, и очень было трудно разобраться, то ли заключенный действительно болен сифилисом, то ли устроил себе искусственную язву.

Фельдшер жалел Леву и, подметив его знания в практической медицине и во всяких симуляциях (Лева годами работал фельдшером в заключении), стал относиться к нему с уважением. Он даже рано утром вставал и мыл за Леву пол в амбулатории. И хотя Лева уговаривал его не делать этого, он продолжал всячески помогать Леве в его санитарных делах.

Приехала комиссия. Проверяли организацию производства, быта, лечебной работы. Вызвали Леву:

– Так у вас имеется фельдшер с большими знаниями, — обратился приехавший начальник 3-й части к начальнику колонии. — Почему же вы его не используете?

– Он баптист.

– Баптист? Принесите его формуляр, а пока я с ним побеседую.

Задав Леве несколько вопросов, начальник показал присутствующим, что Лева хотя и баптист, но уже не такой страшный зверь и может работать по специальности. Конечно, под наблюдением. — И затем добавил: — С проведением мероприятий, направленных на его перевоспитание.

Лева благодарил Бога. Теперь он может свои знания направить на то, чтобы помогать людям. Но как это трудно! Лечить больных — это, одно, санитарно-профилактические мероприятия — это другое. Но надо еще уметь ладить с преступным миром. А они, как правило, всячески избегают работы, труда.

Организовали стационар. Ослабевших выделили в отдельные бригады: имея большой опыт работы с преступным миром, Лева нашел взаимопонимание с ведущими «паханами». Фельдшера, который был до него, куда-то отправили.

Стояла суровая уральская зима. Морозы, снега, долгие ночи. И среди этой жизни в заключении главной радостью было получение писем. Отрезанный от жизни колючей проволокой, заброшенный в далекие снежные горы Урала, Лева имел как бы маленькое окошечко в свободный мир, это — письма матери и жены. Иногда писал отец. Благодаря этим весточкам Лева знал, как и что происходит в семье, кто болен, какие радости и горести были у его близких. Общин верующих в то время не было, и лишь иногда родные сообщали о ком-нибудь из близких верующих. Все письма дышали бодростью, любовью, надеждой на лучшее будущее. Маруся обещала летом приехать к нему на свидание.

У Левы не было с собой Евангелия. Среди заключенных не было ни одного, с которым Лева мог бы поделиться своими духовными запросами. Но Друг жизни — Иисус был всегда рядом и утром рано, и поздно ночью. Лева, как бы он ни был занят, всегда выделял для общения с Ним хотя бы несколько минут. И тогда, когда ему было очень тяжело, на работе были неприятности, он внутренне обращался к Лучшему Другу и всегда находил у него поддержку или хороший совет.

Колония, в которой Лева находился, была расположена на территории леспромхоза «Капкалка» и представляла собою поселение из нескольких больших бревенчатых бараков в Уральских горах. В этих бараках из года в год содержались заключенные лесорубы, заготовлявшие лес для белорецких домен.