Я мог бы перескочить через этот забор с целым взводом в полном вооружении, даже не пришпорив коня. Когда мы ходили в атаку на пехоту, мы не раз брали барьеры куда опаснее вашего забора! — Я попросил бы вас помнить, капитан Джон Лоутон, что я отнюдь не берейтор вашего полка, не сержант, обу¬ чающий солдат, и не взбалмошный корнет; нет, сэр, го¬ ворю это с должным уважением к чинам, установленным Континентальным конгрессом, и я не ветреный капитан, который так же мало ценит свою жизнь, как и жизнь своих врагов. Я только бедный, скромный ученый, сэр, всего лишь доктор медицины, недостойный питомец Эдинбург¬ ского университета и хирург драгунского полка; только и всего, капитан Джон Лоутон, смею вас уверить. Закончив свою речь, доктор повернул лошадь и дви¬ нулся по направлению к коттеджу «Белые акации». — Увы, вы говорите правду,— проворчал капитан.— Будь со мной самый плохонький всадник из моего отряда, я изловил бы мерзавца и отдал бы хоть одну жертву пра¬ восудию. Но право, Арчибальд, ни один человек не может хорошо ездить верхом, так широко расставив ноги, словно колосс Родосский К Вы не должны стоять все время на стременах: сжимайте посильнее бока лошади коленями. — Хотя я отношусь с должным уважением к вашей опытности, капитан Лоутон,— ответил доктор,— однако не считаю себя неспособным судить о мускульной силе, будь то в коленях или в другой части человеческого тела. И, если даже образование у меня довольно скромное, я все же отлично знаю, что чем шире основание, тем прочнее держится постройка. — Значит, вы хотите загородить всю дорогу, на кото¬ рой могли бы уместиться шесть всадников в ряд, и потому вытягиваете ноги в стороны подобно косам на древних ко¬ лесницах? 2 Упоминание о древнем обычае немного смягчило воз¬ мущенного доктора, и он ответил уже не так высокомерно: 1 Колосс Родосский — бронзовая фигура греческого бога солнца Гелиоса, изваянная в 280 году до н. э. и имевшая 32 метра высоты, стояла в Родосской гавани. Раньше полагали, что эта ста¬ туя стояла с расставленными над входом в гавань ногами, образуя как бы ворота, через которые могли проходить корабли. 2 В древности иногда к осям боевых колесниц прикрепляли косы, чтобы резать ими врага при вращении колес. 632

— Вы должны отзываться с почтением об обычаях наших предков, ибо, хотя они и были несведущи в вопро¬ сах науки и особенно в хирургии, им принадлежит немало блестящих догадок, которые нам пришлось только разви¬ вать. И я не сомневаюсь, сэр, что Гален оперировал'вои¬ нов, раненных именно теми косами, о которых вы упоми¬ нали, хотя мы и не встречаем подтверждения этому у со¬ временных писателей. О, эти косы, наверное, наносили ужасные раны и, без сомнения, причиняли немало затруд¬ нений медикам того времени. — Иногда тело бывало перерезано пополам, и лека¬ рям приходилось проявлять все свое мастерство, чтобы со¬ единить куски в одно целое. Но я не сомневаюсь, что при их учености и великом искусстве им это удавалось. — Как! Соединить человеческое тело, разрезанное на две части острым инструментом, и вдохнуть в него жизнь? — Ну да, части тела, разрезанного косой, вновь соеди¬ няли в одно для выполнения военных задач. — Но это невозможно, совершенно невозможно! — воскликнул доктор.— Напрасно человеческое искусство пьь талось бы бороться с законами природы, капитан Лоутон. Вы только подумайте, дорогой мой, ведь в таком случае разрезали все артерии, все внутренние органы, разрывали все нервы, сухожилия, и вдобавок, что еще существенней... — Довольно, довольно, доктор Ситгривс. Вы убедили бы даже члена враждебной вам школы. Теперь ничто не заставит меня добровольно подвергнуть себя подобному непоправимому расчленению. — Разумеется, мало радости получить рану, которая по природе своей неизлечима. — Я тоже так думаю,— сухо заметил Лоутоп. — А как вы полагаете, что приносит в жизни больше всего радости? — вдруг спросил доктор. — Как на чей вкус. — Вовсе нет! — вскричал доктор.— Всего радостнее убеждаться или чувствовать, как свет науки, действуя за¬ одно с силами природы, побеждает всевозможные болезни. Однажды я нарочно сломал себе мизинец, для того чтобы срастить перелом и следить за его излечением. Это был лишь небольшой опыт, вы понимаете, милый Джон, и все же, с трепетом наблюдая, как срастается кость, как искус¬ ство человека действует заодно с природой, я пережил такую радость, какой никогда не испытывал в жизни. сзз

А если б поврежден был более важный член, напри¬ мер нога или рука, на¬ сколько сильнее было бы испытанное мной удоволь¬ ствие! — А еще лучше — шея,— заметил капитан. Тут они подъехали к усадьбе Уортона, и их до¬ вольно бессвязный разго¬ вор прервался. Никто не вышел им навстречу, не пригласил их войти, и ка¬ питан направился прямо в комнату, где, как он знал, обычно принимали гостей. Он отворил дверь, но оста¬ новился на пороге, удив¬ ленный открывшейся ему картиной. Прежде всего его взгляд упал на полков¬ ника Уэлмира: наклонившись к раскрасневшейся Саре, он что-то так горячо говорил ел, что они оба не заметили прихода посторонних. Острый взгляд капитана сразу схва¬ тил кое-какие многозначительные подробности этой сцены, и он тут же разгадал тайну молодых людей. Он уже соби¬ рался тихонько удалиться, не выдавая своего присутствия, но тут Ситгривс отстранил его и стремительно вошел в комнату. Доктор направился прямо к креслу Уэлмира и, схватив его за руку, воскликнул: — Что это? Пульс учащенный и неровный, лицо крас¬ ное, глаза блестят. Явные признаки лихорадки. Надо сразу же принять меры. С этими словами доктор, привыкший действовать бы¬ стро и не раздумывая — обычай многих врачей на войне,— тут же вытащил ланцет и взялся за приготовления, сви¬ детельствовавшие о том, что он намерен немедля присту¬ пить к делу. Но полковник Уэлмир, быстро овладев собой, встал со своего места и надменно сказал: — Не беспокойтесь, сэр, в комнате душно, вот почему меня бросило в жар. К тому же я и так слишком многим

обязан вашему искусству и не хочу вас больше утруждать. Мисс Уортон подтвердит, что я совсем здоров, а я могу вас заверить, что никогда не чувствовал себя лучше и счаст¬ ливей. Последние слова были сказаны с особым пылом и, должно быть, доставили удовольствие мисс Саре, ибо ее щеки снова зарделись. Доктор, следивший за взглядом своего пациента, тотчас же это заметил. — Прошу вас, сударыня, дайте мне руку,— сказал он, подойдя к ней с поклоном.— Тревога и бессонница, должно быть, отразились па вашем хрупком здоровье, и я вижу кое-какие симптомы, которыми не следует пренебрегать. — Простите, сэр,— ответила Сара, как истая женщина быстро справившись со своим смущением,—тут слишком душно, я выйду и извещу мисс Пейтон о вашем приходе. Бесхитростного, вечно погруженного в свои мысли док¬ тора ничего не стоило обмануть, но Саре пришлось еще поднять глаза па Лоутона, чтобы ответить на его поклон, когда он, почтительно склонив голову, растворил перед нею дверь. И этот взгляд ему все объяснил. У Сары хва¬ тило выдержки, чтобы со спокойным достоинством выйти из комнаты, но едва она осталась наедине с собой, как сразу бросилась в кресло и предалась смешанному чувству стыда и радости. Слегка уязвленный упрямством англий¬ ского полковника, Ситгривс еще раз предложил ему своп услуги, но снова получил отказ и отправился в комнату молодого Синглтона, куда Лоутон ушел еще раньше. Глава XXI О Генри, если ты попросишь, Как мне противиться судьбе? Как мне согласьем не ответить И руку не отдать тебе? «Уорквортский отшельник» Бывший питомец Эдинбургского университета нашел, что его пациент быстро поправляется и совсем избавился от лихорадки. Изабелла, которая была, если это только возможно, еще бледней, чем в день приезда, не отходила от постели брата и с любовью ухаживала за ним, а оби- 635

тателъницы коттеджа, несмотря на множество забот и вол¬ нений, не забывали выполнять обязанности гостеприим¬ ных хозяек. Френсис чувствовала сильное влечение к опе¬ чаленной гостье, хотя и не могла отдать себе отчета, чем вызван этот глубокий интерес. В воображении она бессо¬ знательно соединила судьбу Данвуди с судьбой Изабеллы и с романтическим пылом великодушного сердца считала, что оказывает услугу своему бывшему жениху, окружая нежным вниманием его избранницу. Изабелла с благодар¬ ностью принимала ее заботы, однако ни одна из девушек ни разу не заговорила о тайной причине своей грусти. Мисс Пейтон, не отличавшаяся большой наблюдатель¬ ностью, замечала лишь то, что всем бросалось в глаза, и ей казалось, что положение Генри Уортона вполне объяс¬ няет и бледность Френсис и слезы, часто туманившие ее взор. А отчего Сара кажется менее озабоченной, чем се¬ стра, это понимала даже ее недальновидная тетка. Лю¬ бовь — высокое чувство и, овладев непорочным женским сердцем, озаряет все, чего ни коснется. Мисс Пейтон ис¬ кренне горевала, думая об опасности, нависшей над пле¬ мянником, но она знала, что жестокая война — вечная по¬ меха любви, и не следует упускать минуты счастья, если они порой выпадают в такое тяжелое время. Так прошло несколько дней, в течение которых ничто не нарушало ни мирной жизни обитателей коттеджа, ни обычных занятий отряда драгун, стоявшего в деревне Четыре Угла. Семей¬ ство Уортон поддерживала уверенность в невиновности Генри и надежда на дружескую поддержку Данвуди, а в отряде с нетерпением ждали известий о столкновении с врагом, что могло произойти с часу на час, и приказа о вы¬ ступлении. Однако капитан Лоутон напрасно ожидал этих событий. Как ему сообщал в письме майор Данвуди, не¬ приятель, узнав о поражении посланного ему в подмогу отряда, отступил к форту Вашингтон, где и отсиживается, все время угрожая нанести американцам удар в отместку за свою неудачу. Майор приказывал Лоутону быть бди¬ тельным и в заключение хвалил его за верную службу, за рвение и непоколебимую отвагу. — Я чрезвычайно польщен, майор Данвуди,— пробор¬ мотал капитан и, отбросив полученное письмо, принялся шагать взад и вперед по комнате, чтобы немного охладить свое раздражение.— Что н говорить, вы подобрали подхо¬ дящего стража! Итак, посмотрим, в чем состоит моя 633

служба: я должен охранять выжившего из ума нереши¬ тельного старика, который сам не знает, за нас он или за наших врагов; четырех женщин, из которых три до¬ вольно милы, но отнюдь не жаждут моего общества, а чет¬ вертая хоть и приветлива, но уже далеко шагнула за со¬ рок; нескольких негров; болтливую экономку, у которой на уме только золото да побрякушки, суеверия да при¬ меты, и, наконец, беднягу Джорджа Синглтона. Ну что ж, если товарищ попал в беду, ему надо помочь, и я поста¬ раюсь сделать все, что могу. Закончив свой монолог, капитан уселся на стул п при¬ нялся насвистывать, чтобы убедить себя, будто ему на все наплевать, как вдруг, неосторожно протянув ногу в высо¬ ком сапоге, он толкнул флягу, в которой хранился весь его запас водки. Он ловко подхватил флягу и, когда ставил ее на место, заметил на скамье записку. Распечатав ее, он прочитал: «Луна не взойдет раньше полуночи — вот луч¬ шее время для темных дел». Ошибки быть не могло: за¬ писку писала та же рука, что недавно спасла его от спря¬ тавшегося убийцы, и капитан глубоко задумался об этих двух предостережениях, стараясь понять, почему разнос¬ чик взялся охранять своего злейшего врага, как он делал это все последнее время. Лоутону было известно, что Бёрч — английский шпион. Он передал английскому глав¬ нокомандующему план передвижения американского от* ряда — это было точно доказано на суде в присутствии Лоутона. Правда, благодаря счастливой случайности пре¬ дательство Бёрча не имело роковых последствий: Вашинг¬ тон отдал приказ об отводе этого отряда незадолго до по¬ явления англичан и им не удалось его отрезать, однако это нисколько не умаляло преступления. «Быть может,— по¬ думал драгун,— разносчик хочет заручиться моей друж¬ бой на случай, если его снова поймают? Но так или иначе, в первый раз он не убил меня, а во второй — спас от смерти. Постараюсь и я быть таким же великодушным и молю бога, чтобы долг никогда не противоречил моим чув¬ ствам». Капитан не знал, кому грозит беда, о которой сообща¬ лось в записке,— жителям коттеджа или ему самому,— но скорей склонялся к последнему и потому решил с на¬ ступлением темноты не ездить без некоторых предосто¬ рожностей. Всякому человеку, живущему в мирной стране, среди тишины и порядка, казалось бы непонятным равно¬ 637

душие, с каким капитан обычно относился к угрожавшим ему опасностям. Он гораздо больше думал о том, как за¬ хватить врагов, нежели о том, как избежать их ловушек. Однако размышления его были прерваны доктором, вер¬ нувшимся после очередного визита в «Белые акации». Ситгривс передал Лоутону приглашение от хозяйки дома, которая просила капитана оказать ей честь и прийти в коттедж пораньше, сегодня же вечером. — Эге! — воскликнул драгун.— Видно, они тоже полу¬ чили письмо. — Думаю, что это весьма вероятно,— заметил док¬ тор.— У них сейчас капеллан королевской армии. Он при¬ ехал для обмена ранеными и привез с собой приказ пол¬ ковника Синглтона о выдаче ему раненых англичан. Но, по-моему, ничего не может быть глупее, чем возить ране¬ ных с места на место. •— Вы говорите, там капеллан? Что же он — пьяница, бездельник, обжора, способный уничтожить запасы целого полка, или, скорее, человек, который относится серьезно к своим обязанностям? — Он очень почтенный и добропорядочный джентль¬ мен, отнюдь не склонный к чревоугодию, судя по внешним признакам,—ответил доктор,—и молитву перед едой чи¬ тает по всем правилам. — Он останется у них ночевать? Да, конечно. Он дожидается еще каких-то офици¬ альных бумаг. Но поспешим, Джон, у нас очень мало вре¬ мени. Я еще должен навестить двух-трех раненых англи¬ чан, которых завтра увезут, и пустить им кровь, чтобы предупредить воспаление... Через минуту я вернусь. Капитан Лоутон быстро натянул на свое богатырское тело парадный мундир, доктор тоже не заставил себя ждать, и они вместе направились к коттеджу. Несколько дней отдыха пошли на пользу и Роноки и его хозяину. Те¬ перь Лоутон, проезжая мимо памятной скалы и осаживая своего быстрого скакуна, горячо желал, чтобы перед ним оказался давешний вероломный враг верхом на коне и с оружием в руках. Но они не встретили на пути ни врагов, ни каких-либо препятствий и доехали до «Белых акаций» к тому времени, когда лучи заходящего солнца озарили долину и позолотили верхушки облетевших деревьев. Ка¬ питан всегда с первого взгляда улавливал все подробности происходящей перед ним сцены, если они не были тща¬ 638

тельно скрыты, и, едва ступив на порог, он сразу заметил больше, нежели Ситгривс увидел бы за целый день. Мисс Пейтон приветствовала вошедшпх с улыбкой, которая вы¬ ражала не только обычную учтивость, но свидетельство¬ вала и о более глубоких чувствах. Френсис в волнении ходила по комнате с глазами, полными слез, а мистер Уортон встречал гостей, стоя у двери в бархатном кам¬ золе, который сочли бы уместным и в самой нарядной го¬ стиной. Полковник Уэлмир был в мундире королевской гвардии, а Изабелла Синглтон — в светлом платье, хотя выражение ее лица отнюдь не соответствовало празднич¬ ному наряду. Сидевший с ней рядом брат внимательно наблюдал за всем происходящим, глаза у него блестели, щеки разгорелись, и он нисколько не походил на больного. Он уже третий день, как поднялся с постели, и доктор Ситгривс с удивлением уставился на своего пациента, даже позабыв пожурить его за неосторожность. Один капитан Лоутон держался со спокойным достоинством человека, на крепкие нервы которого не может оказать влияние ника¬ кая неожиданность. Он любезно поклонился маленькому обществу, и все ответили ему тем же; потом, обменявшись двумя-тремя словами с каждым из присутствующих, он подошел к врачу, который стоял в сторонке в полной рас¬ терянности, стараясь прийти в себя от удивления. — Джон,— шепнул он капитану с внезапно проснув¬ шимся любопытством,—что означает это торжество? — То, что ваш парик и мои черные волосы следовало бы присыпать горстью муки из запасов Бетти Фленеган; но теперь уже слишком поздно, и нам придется вступить в бой с тем оружием, какое у нас есть. — Смотрите-ка, вот и капеллан в полном облачении. Что он будет делать? — Обменивать раненых,— ответил капитан.— Ранен¬ ные Купидоном должны встретиться с этим божеством, свести с ним счеты и произнести брачные обеты, чтобы больше не страдать от его стрел. Тут доктор приложил палец к носу, начиная понемногу догадываться, к чему клонится дело. — Просто стыд и позор, что мы позволяем побитому герою, да еще нашему врагу, похитить один из самых пре¬ лестных цветов, взращенных на нашей земле,— проворчал Лоутон.— Такой цветок достоин украсить грудь лучшего человека! 639