— Входите! Сесилия послушно переступила порог, и дверь за ней тотчас захлопнулась. Не успела она вьфазить ни удивле¬ ния, ни испуга, как очутилась в объятиях своего мужа. Глава XXXI Дочь Капулетти! Так в долг врагу вся жизнь моя дана! ш е к с п и р, «Ромео и Джульетта» — Ах, Лайонел, Лайонел! — вскричала, плача, Се¬ силия, осторожно высвобождаясь из крепких объятий Линкольна. — В какую минуту ты покинул меня! — И как я был за это наказан, любовь моя! Ночь от¬ чаяния и утро горьких сожалений! Как скоро я почувст¬ вовал всю силу тех уз, что связали нас с тобой. Если только мое безрассудство не разорвало их навеки... — Неверный! Теперь я узнала тебя и с чисто женским искусством сплету такую сеть, что сумею тебя удержать. Лайонел, если ты любишь меня так сильно, как мне хочет¬ ся в это верить, пусть все прошлое будет забыто! Я прошу, я настаиваю: никаких объяснений! Ты был обманут, но я вижу раскаяние в твоих глазах: теперь к тебе вернулся рассудок. Так будем говорить только о тебе. Почему тебя так стерегут — скорее как преступника, чем как офицера королевской армии? — Они и правда очень усилешю охраняют мою особу. — Но как ты оказался в их власти? И почему они так злоупотребляют ею? — Это легко объяснить. Вспомни, какая была страш¬ ная буря ночью, когда мы венчались, Сесилия! — Это было ужасно, — ответила она, содрогнувшись, но тоттас же радостная улыбка согнала с ее лица послед¬ ние следы печали и заботы. — Я уж больше не верю- в предзнаменования, Лайонел, — продолжала она. — Впро¬ чем, если даже одно и было послано нам, разве оно уже не исполнилось? Я не знаю, Лайонел, что значит для тебя благословение покидающей землю души, но для меня боль¬ шое утешение в том, что моя бабушка, умирая, благосло¬ вила наш поспешный союз. 356

Не успела Сесилия выразить ни удивления, пи испуга, как очутилась в объятиях своего мужа.

Сняв руку, которую Сесилия доверчиво положила ему на плечо, Лайонел мрачно отошел в дальний угол ком¬ наты. — Сесилия, я люблю тебя так сильно, как тебе хочется в это верить, — сказал он, — и я готов подчиниться твоей воле и предать забвению прошлое, но я продолжу свой рассказ. Ты помнишь, в ту ночь разразилась такая буря, что никто не отважился бы без крайней нужды выйти из дома, но я решил воспользоваться непогодой и с помощью флага, который всегда был в распоряжении дурачка Джэба Прея, покинул город. Раздраженный... Я сказал — раздра¬ женный? Нет, скорее терзаемый ураганом страстей, перед которыми бледнела разбушевавшаяся стихия, я слишком далеко зашел... Сесилия, я был не один! — Я знаю это, знаю, — быстро сказала она, почти за¬ дыхаясь от волнения, — но что же было дальше? — Мы встретили пикет, который никак не мог при¬ нять офицера королевской армии за нищего дурачка, хотя и пользующегося некоторыми привилегиями. В нашей тревоге мы позабыли... поверь мне, дорогая Сесилия, если бы ты знала, при какой сцене я присутствовал, какие причины толкали меня, ты оправдала бы мое как будто непонятное бегство от тебя! — Неужели я сомневаюсь в этом? Разве могла бы я, позабыв свое положение, свою недавнюю утрату и свой пол, наконец, последовать за человеком, недостойным мо¬ его участия? — ответила Сесилия, и лицо ее вспыхнуло и от смущения и от силы охвативших ее глубоких чувств.— Не думай, что я пришла сюда, чтобы, как слабая женщина, упрекать тебя в несовершенных прегрешениях. Я ваша жена, майор Линкольн, и должна поддерживать вас в те минуты, когда вам больше всего нужна нежность супруги., Я дала этот священный обет перед алтарем, и стану ли я колебаться, выполнить ли его, лишь потому, что на меня устремлены взоры людей. — Я сойду с ума, я сойду с ума! — вскричал Лайонел и в. душевном смятении начал метаться по комнате. — Порой мне кажется, что проклятие, сгубившее отца, тя¬ готеет и над сыном! — Лайонел, — мягко сказала Сесилия, подойдя к не¬ му, — разве так ты сможешь сделать меня счастливой? Разве так встречают женщину, вверившую любимому свое счастье? Но я знаю: ты успокоишься, ты будешь справед¬ 358

ливее к нам обоим, ты будешь покорен воле божьей! Ну, а теперь вернемся к твоему аресту. В твоем необдуманном появлении в американском лагере вряд ли можно усмот¬ реть преступные намерения, и будет нетрудно убедить офицеров, чтЬ ты не способен на подобную низость. — Трудно укрыться от бдительности тех, кто борется за дело свободы, — раздался негромкий, спокойный голос Ральфа, неожиданно вошедшего в комнату. — Майор Лин¬ кольн слишком долго внимал решениям тиранов и рабов и забыл о стране, в которой он родился. Если он хочет спастись, пусть откажется от своих заблуждений, пока еще может сделать это с честью. — «С честью»! — не скрывая своего презрения, повто¬ рил Лайонел и опять начал быстро и взволнованно шагать по комнате, не удостаивая непрошеного гостя ответом. Сесилия бросилась в кресло и, наклонив голову, спря¬ тала лицо в маленькую муфту, словно заслонясь от ка¬ кого-то ужасного зрелища. Наступившую тишину через мгновение нарушили громкие голоса и шум шагов в коридоре. Дверь в комнату отворилась, и на пороге появился Меритон. Увидев его, Сесилия вскочила с кресла и, сделав ему знак удалиться, в каком-то исступлении закричала: — Уходите отсюда, уходите отсюда, во имя неба, ухо¬ дите! Слуга заколебался, но тут он увидел Лайонела, и пре¬ данность хозяину взяла верх над почтительностью к его супруге. — Слава богу, я опять вижу вас, сударь! С тех пор как я покинул берега Англии, для меня не было более радост¬ ной минуты! Ах, если бы мы были сейчас в Равенсклифе или в Сохо, я бы счел Себя самым счастливым человеком во всех трех королевствах! Ах, сударь, уедем поскорее из этой колонии и вернемся в страну, где нет мятежников, где не поносят ни короля, ни палату лордов, ни палату общин! — Довольно, добрый Меритон, довольно! — перебила, задыхаясь, Сесилия. — Уходите, идите в трактир, в какой- нибудь колледж, куда угодно, только не оставайтесь здесь! — Не отсылайте верноподданного обратно к мятежни¬ кам, сударыня, умоляю вас! Каких только кбщунственных речей я не наслушался, сударь, пока был там! Они гово¬ рили о священной особе монарха так дерзко, словно он 359

простой1 дворянин. Как я был счастлив, когда меня освог* бодили! — А если бы ты побывал в казарме на другом берегу, то услышал бы дерзкие речи не о земном владыке, а о са¬ мом царе царей, — возразил Ральф. — Ну, так оставайтесь! — сказала Сесилия, видимо неправильно поняв значение презрительного взгляда, ка¬ ким лакей смерил старика, внушившего ему такую не¬ приязнь во время их совместного плавания. — Тут есть и другие комнаты, не правда ли, майор Линкольн? Пусть мои спутники побудут там. Ведь ты же не допустишь, чтобы слуги присутствовали при нашем свидании! — Что значит этот неожиданный испуг, любимая? — спросил Линкольн. — Если здесь ты не нашла радости, то, по крайней мере, ты хоть в безопасности. Ступай в сосед¬ нюю комнату, Меритон! Если ты понадобишься, то вой¬ дешь сюда через эту дверь. Слуга пробормотал что-то невнятное — разобрать мож¬ но было только одно слово, которое он произнес с особен¬ ным ударением: «Мило!»—но по его злобному взгляду, брошенному на Ральфа, легко можно было догадаться, кто являлся причиной его неудовольствия. Старик последовал за Меритоном, дверь захлопнулась за обоими, а Сесилия все еще стояла неподвижно, глубоко задумавшись, подоб¬ ная прекрасной статуе. Когда же она услышала, что ее спутники вошли в соседнюю комнату, то с облегчением вздохнула, словно с души у нее свалился камень. — Не тревожься за меня, Сесилия, и еще меньше — за себя, — промолвил Линкольн, нежно прижимая ее к гру¬ ди. — Моя безрассудная поспешность, вернее, роковое проклятие, тяготеющее над моим родом, моя душевная то¬ ска, которую ты так часто с грустью замечала, — все это как будто и вправду навлекло на меня опасность, но, если я открою причину моих поступков, даже у моих врагов рассеются все подозрения. — Я тебя ни в чем не подозреваю, не думаю о тебе ничего дурного и ни о чем не сожалею, Лайонел! Я толь¬ ко страстно желаю, чтобы ты успокоился; и, ах, если бы я могла объяснить! Да, теперь пришло время... Лайонел, мой добрый, но беспечный Лайонел!.. Тут Сесилия умолкла, ибо в комнату неожиданно во¬ шел Ральф, чья неслышная походка, глубокая старость и * ужасающая худоба делали его похожим на выходца с 360

того света. В руках он держал плащ и шляпу-г,Сесилия* с одного взгляда узнала в них вещи незнакомца, который разделял с ней все превратности этой богатой событиями ночи. — Смотрите, — сказал Ральф, показывая на свои тро¬ феи с мрачной, но выразительной улыбкой, — смотрите, сколько форм принимает Свобода, чтобы помочь своим сто¬ ронникам. Вот под какой маской надо искать ее теперь. Надень это, юноша, и ты будешь свободен! — Не верь ему! Не слушай его! — прошептала Сеси¬ лия* в ужасе отпрянув от Ральфа. — Впрочем, нет! Слу¬ шай его, но только будь осторожен. — Ты медлишь принять благословенный дар Свободы, который тебе предлагают? — спросил Ральф. — Ты хочешь остаться здесь и предстать перед гневным судом вождя американцев, ты хочешь, чтобы твоя жена, которая была ею один день, стала вдовою навек? — А зачем мне это платье? — спросил Лайонел. — Чтобы унизиться до переодевания, надо быть уверенным в успехе 1 — Обрати свой гордый взор, юноша, на это воплоще¬ ние невинности и страха рядом с тобой! Если не ради себя самого, то подумай о своей безопасности ради той, что со¬ единила свою судьбу с твоей, и беги, пока не поздно! — О, ни минуты больше не медли, Лайонел! — вос¬ кликнула Сесилия, внезапно изменив свое решение под влиянием новой мысли. — Беги, оставь меня! Мой пол, мое имя будут... — Ни за что! — закричал Лайонел, презрительным жестом отталкивая протянутую ему одежду. — Однажды я покинул тебя, когда смерть пришла за своей добычей в твой дом, но, если я поступлю так еще раз, пусть на меня обрушится ее удар! — Я последую за тобой, я пойду с тобой! — Вы не расстанетесь, — сказал Ральф и, снова раз¬ вернув плащ, набросил его на плечи Лайонела. Тот стоял неподвижно и уже не сопротивлялся ни своей молодой жене, ни старику, помогавшему ей пере¬ одеть мужа. — Останься здесь, — добавил Ральф, когда эта задача была выполнена, — и жди приказов Свободы, а ты, любя¬ щая супруга, иди и раздели со мной честь освобождения того, кто покорил тебя! 361

Краска смущения залила щеки Сесилии при этих сло¬ вах, но она наклонила голову в знак согласия. Подойдя к двери, старик молча поманил ее к себе, а Лайонелу выра¬ зительным жестом приказал не двигаться с места. Когда Сесилия вместе со стариком вышла в коридор, тот, не про¬ явив ни малейшего беспокойства при виде ходившего взад и вперед часового, обратился к нему с фамильярностью старого друга. — Погляди, — сказал Ральф, приподнимая капюшон, закрывавший бледное лицо его спутницы, — как бедняжка плакала, боясь за судьбу своего мужа! Теперь она поки¬ дает его, дружок, с одним из своих слуг, а ее другой слуга останется здесь и будет ходить за своим господином. Взгляни на нее! Не правда ли, как прелестна эта опеча¬ ленная подруга, созданная для того, чтобы скрашивать жизнь солдата! Оторопевший часовой был поражен необычайной кра¬ сотой Сесилии, чье лицо Ральф так бесцеремонно открыл, и хотя понимал, что его поведение дерзко, все же не мог оторвать от нее глаз, а она в это время внимательно сле¬ дила за стариком, отворившим дверь в ту комнату, где находились Меритон и незнакомец. Едва она успела спря¬ тать лицо от взора часового, как снова появился Ральф в сопровождении фигуры, закутанной в уже известный нам плащ. Несмотря на широкополую шляпу и умышлен¬ но измененную походку, проницательный взгляд жены распознал в этом переодетом человеке Лайонела, и, вспо¬ мнив о двери, соединяющей две комнаты, она сразу разга¬ дала хитроумный план Ральфа. Замирая от страха, Сеси¬ лия быстро прошла мимо часового и оперлась на руку мужа с доверчивостью, которая открыла бы обман человеку, искушенному в светских обычаях, но часовой был простым крестьянином, лишь недавно сменившим цеп на ружье. Не дав часовому времени на размышления, Ральф кив¬ нул ему и со своей обычной стремительностью направился к двери. На улице все трое увидели другого часового, кото¬ рый расхаживал взад-вперед перед домом — мера предо¬ сторожности, сдёлавшая положение наших беглецов вдвойне затруднительным. Беря пример со своего провод¬ ника, Лайонел и его трепещущая супруга с хорошо разыгранным спокойствием подошли к часовому, но он оказался более бдительным, чем его товарищ, сторожив¬ ший внутри здания. Загородив им дорогу ружьем, он, 362

видимо, решил потребовать от них объяснения, куда они идут, и грубо сказал Ральфу: — Что это значит, старик? Ты выходишь с целой ора¬ вой из комнаты арестованного! Один, два, три!.. Может быть, среди вас находится и наш английский красавчик, а еще двое остались там. Ну-ка, иди сюда, отец, объясни, что это с тобой за команда. Если хочешь знать, многие ду¬ мают, что ты шпион Хау, хоть тебе и разрешили свободно ходить по всему лагерю. Попросту говоря, тебя недавно видели в дурной компании, и есть слух, что ты скоро за¬ сядешь за решетку точно так же, как и твой товарищ! — Вы слышали, друзья? — спокойно улыбаясь, обра¬ тился к своим спутникам Ральф, вместо того чтобы отве¬ тить часовому. — Думаете ли вы, что среди приспешников короля можно найти таких верных людей, как этот часо¬ вой? Разве не засыпают рабы, как только тираны отвер¬ нутся, чтобы предаться мерзкому веселью? Вот что значит 363

свобода! Ее священный дух живет в самом скромном ее ревнителе и наделяет простого солдата добродетелями капитана. — Ну, что уж там! — ответил польщенный часовой, снова вскинув ружье на плечо. — Я думаю, что тебя не переспоришь. Мне понадобилось бы провести не менее двух лет в каком-нибудь из тех вон колледжей, чтобы разобраться в том, о чем ты говоришь. Но сдается мне, что в одном ты, может быть, и прав: если бедному малому, который любит свою родину и сражается за правое дело, так тяжело стоять на посту, всю ночь не смыкая глаз, то каково же полуголодному наемнику, который воюет за шесть пенсов в день! Проходи, проходи, отец, вас было одним человеком меньше, когда вы входили туда, но если тут что-нибудь и неладно, то часовой, что там внутри, не выпустил бы вас. И часовой снова начал ходить взад и вперед, мурлыча себе'под нос куплет из песенки «Янки-дуддл», очень до¬ вольный и собой и всем человечеством, за исключением врагов своей страны. Сказать, что это был не первый слу¬ чай, когда самые чистые намерения были обмануты возвы¬ шенными речами о свободе, может быть, и рискованно, но мы твердо верим, что он был не последним, хотя наша па¬ мять и не подсказывает нам сейчас примера, на который мы могли бы сослаться в подкрепление такой еретической мысли. Ральф, видимо, не собирался ничего добавлять к тому, что требовалось необходимостью и отвечало моменту. Предоставленный самому себе, он, бормоча что-то поднос, с такой поспешностью пошел вперед, что нельзя было усомниться в его искреннем желании поскорее уйти подальше. Когда они завернули за угол и опасность осталась позади, он замедлил шаг и, дав возможность сво¬ им спутникам догнать себя, приблизился к Лайонелу, крепко сжал ему руку и голосом, прерывающимся от внутреннего ликования, прошептал: — Теперь он пойман! Он уже больше не опасен! Да, да, он пойман, его стерегут три неподкупных честных пат¬ риота. — О ком вы говорите? — спросил Лайонел. — Кто ваш пленник и какое преступление он совершил? — Я говорю о том, кто только с виду человек, а в ду¬ ше — тигр. Но теперь он пойман, — повторил старик с глу¬ 364