Нет, нет, мать не может быть глуха к его стонам, а когда сердце истекает кровью, разум молчит. — Не надо никого упрекать, Лайонел, — сказала Се¬ силия. — Вместо того чтобы разбирать причины, вызвав¬ шие опасность, постараемся лучше справиться с ней. — Слишком поздно, слишком поздно! — ответила не¬ утешная мать. — Его часы сочтены, и смерть уже витает над ним. — Оставьте этп лохмотья, — сказала Сесилия, осто¬ рожно пытаясь отнять у женщины одежду ее сына. — Не утомляйте себя бесполезной работой в такую священную минуту. — Вы не знаете, сударыня, что такое чувства матери, и дай вам бог никогда не знать материнских горестей. Я работала для своего сына двадцать семь лет; не отни¬ майте у меня этого утешения в те немногие минуты, что ему осталось жить. — Неужели ему столько лет? — воскликнул в изумлс- иии Лайонел. — Да, и все-таки ему еще рано умирать! Ральф, который до тех пор стоял неподвижно и ие сво¬ дил глаз с умирающего, при этих словах обернулся к Лайонелу и дрожащим от волнения голосом спросил: — Он умрет? — Боюсь, что да! Его лицо уже отмечено печатью смерти. Легкими, почти неслышными шагами старик подошел к постели Джэба и сел напротив Полуорта. Не замечая удивления капитана, он поднял руку, словно призывая всех к молчанию, а затем, посмотрев с горестным, уча¬ стием на лицо больного, сказал: — Итак, смерть пришла и сюда. Она ие щадит даже самых юных и обходит лишь одного старика. Скажи мне, Джэб, какие видения встают перед твоими очами: мрач¬ ная обитель осужденных навеки грешников или сияющие чертоги праведников? При звуках этого хорошо знакомого голоса в помут¬ невших глазах дурачка появился проблеск сознания, и он с кроткой доверчивостью взглянул на старика. Клокотание у него в горле стало громче, потом совсем стихло, и глу¬ боким голосом он сказал: — Бог не сделает зла тому, кто никогда не причинил зла божьим созданиям! 381

— Императоры, короли и все сильные мира сего могли бы позавидовать твоему жребию, безвестное дитя нище¬ ты! — произнес Ральф. — Ты и тридцати лет не подвер¬ гался испытаниям и уже расстаешься со своей земной оболочкой. Как и ты, я достиг возмужалости и познал всю тяжесть жизни; но я не могу умереть подобно тебе! По¬ молись же за несчастного старика, который так долго влачит эту бренную жизнь, что смерть позабыла о нем, помолись за старика, который устал от аемной юдоли, где царят грехи и предательство. Но подожди умирать! Не уходи, пока твоя душа не унесет с собой на небеса хоть какие-нибудь знаки раскаяния этой грешницы! Эбигейл тяжело застонала: работа выпала у нее из рук, голова опустилась на грудь, и она поникла в позе глубо¬ кого отчаяния. Вдруг она вскочила к, отбросив назад не¬ покорные пряди волос, тронутых сединой, но еще пышных и блестящих, огляделась вокруг такими дикими и рас¬ терянными глазами, что привлекла к себе внимание всех. — Настал час, когда ни страх, ни стыд больше не смо¬ гут сковать мой язык, — сказала она. — Слишком явно видна рука провидения, собравшего всех вас у смертного одра моего сына, чтобы я могла долее молчать. Майор Линкольн, в жилах этого беспомощного больного течет ваша кровь, хотя он и не разделял вашего благополучия. Джэб — ваш брат! — Она обезумела от горя! — воскликнула Сесилия. —• Она сама не знает, что говорит! — Она сказала правду! — спокойно ответил Ральф. — Слушайте, — продолжала Эбигейл, — слушайте страшного свидетеля, которого небо прислало сюда, чтобы подтвердить, что я не лгу. Он знает мою тайну, хоть я и думала, что грех мой сокрыт от всех в сердце человека, тяжко передо мной виноватого. — Женщина! — вскричал Лайонел. — Желая обма¬ нуть меня, ты обманываешь только себя! Пусть голос са¬ мого неба прозвучит в подтверждение этой проклятой вы¬ думки, все равно я никогда не поверю, что это безобразное существо произвела на свет моя красавица мать! — Как он ни безобразен и жалок, его мать была не менее красива, хотя и менее счастлива, чем твоя мать, ко¬ торую ты так превозносишь, надменный сын богатства! Ты можешь взывать к небесам и богохульствовать, но все- таки он твой брат, твой старший брат! 382

— Это правда, святая правда! — повторил старик. — Не может быть! — вне себя крикнула Сесилия. —• Лайонел, не верь им-, они противоречат сами себе. — Ты сама служишь подтверждением моим словам, — сказала Эбигейл, — ведь ты у алтаря признала над собой власть сына? Как же могла я, молодая, легкомысленная, неопытная, не поддаться обольщениям отца! — Так Джэб все-таки твой сын?! —воскликнул Лайо¬ нел и вздохнул с облегчением. — Но продолжай твой рас¬ сказ, ты среди друзей! — Да, да, — ломая руки, с горечью сказала Эбигейл. — Вы легко прощаете мужчине грех, за который осудите женщину. Майор Линкольн, какой бы презренной, отвер¬ женной я ни казалась вам, но ваша мать была не более прекрасна и чиста, чем я, когда моя юная красота при¬ влекла к себе взоры вашего отца. Он был знатен и могу¬ ществен, а я была простая и никому не известная девушка. Несчастный залог нашей пагубной страсти появился на свет уже после того, как ваш отец встретил вашу более счастливую мать. — Может ли это быть? — Да, это так, — прошептал Ральф. — Когда добродетель и честь были давно позабыты, пришел стыд. Я жила в доме надменных родных вашего отца, и у меня было много случаев убедиться в его непо¬ стоянстве и увлечении целомудренной Присциллой. Он ничего не знал о моем положении. В то время как мне хо¬ телось умереть от сознания своего позора, он не думал обо мне и доказывал своим поведением, как легко забывают в дни счастья тех, с кем раньше делили вину. Наконец ро¬ дился ты; он не знал того, что я приняла новорожденного из рук. его завистливой тетки. Какие черные мысли на¬ хлынули на меня в эту горькую минуту! Но благодарение богу, они рассеялись, и я избежала греха убийства. — Убийства! — Да, убийства! О, вы не знаете, как желанна месть для тех, кто несчастен! Случай не замедлил представиться, и на краткий миг я вкусила адскую радость отмщения. Ваш отец уехал добиваться своих прав, а в это время его любимую жену, оставшуюся здесь, поразил ужасный недуг. Да, как ни сильно изменилось обезображенное оспой лицо моего бедного сына, прекрасное лицо твоей матери было еще безобразнее. Эта оклеветанная женщина была 383

на смертном одре так же страшна, как страшен сейчас мой Джэб. Но всемогущий бог справедлив, и я склоняюсь перед его волей. — Оклеветанная женщина! — повторил Лайонел.— Говори же, говори, и я буду всегда благословлять тебя! Эбигейл застонала,так протяжно и глухо, что окружав¬ шим ее почудилось, будто это испустил дух ее сын. Совсем обессиленная, она опустилась на скамейку и, по¬ никнув головой, опять спрятала лицо в складках своего платья. — Оклеветанная! — медленно, с презрительной усмеш¬ кой произнес Ральф. — Какого только наказания не заслу¬ живает развратница! — Да, оклеветанная! — воскликнул Лайонел. — Кля¬ нусь жизиыо, старик, рассказ твой был лжив! Ральф молчал, но губы его быстро шевелились, словно он возражал про себя на эти слова, а на его исхудалом лице появилась ироническая улыбка. — Не знаю, что вы могли услыхать от других, — снова заговорила Эбигейл, но так тихо, что тяжелое и мерное дыхание Джэба почти заглушало ее слова, — но бог мне порукой, вы не услышите от меня ни единого слова не- цравды. По законам нашей колонии больных заразной болезнью отделяют от здоровых, и ваша мать очутилась в моей власти, а также во власти другой женщины, ненави¬ девшей ее еще больше, чем я. — Боже правый! И вы подняли на нее руку? — От такого преступления нас избавила ее болезнь. Ваша мать умерла обезображенная; я же хоть и утратила очарование первой юности, но была по-прежнему хороша, а людское презрение и нищета еще не коснулись меня сво¬ им тлетворным дыханием. Эта мысль служила мне грехов¬ ным, но сладостным утешением. Тщеславная и легкомыс¬ ленная, я все же не столько любовалась своей молодой красотой, сколько радовалась безобразию соперницы. А ваша бабушка тоже, конечно, действовала по науще¬ нию дьявола... — Говорите только о моей матери, — резко перебил ее Лайоиел, — о своей бабушке я знаю все. — Черствая и расчетливая, ваша бабушка не знала разницы между добром и злом. Она даже возомнила, что может разбить сердце человека, а потом исцелить его но¬ вой любовью. Едва ваша кроткая мать испустила послед¬ 384

ний вздох, как был составлен гнусный заговор, чтобы очернить ее доброе имя. Ваша бабушка решила, что ей удастся с помощью хитрых речей привести оскорбленного в своих чувствах супруга к ногам ее дочери — ни о чем не подозревавшей матери вашей супруги, которая стоит сей¬ час рядом с вами. А я в своем легковерии возлагала на¬ дежды на то, что со временем мое дитя и чувство справед¬ ливости смягчат сердце отца и соблазнителя и я займу положение, которое занимала ненавистная мне женщина. — И мой обманутый отец услышал эту бесчестную клевету со всеми ее гнусными подробностями? — Да! Сначала он колебался и не хотел верить. Тогда я поклялась на святом евангелии, что все это правда. — И он, — спросил Лайонел, почти задохнувшись от волнения, — он поверил? Он поверил, когда услышал торжественную клятву, произнесенную женщиной, за которой не знал иной вины, кроме сердечной склонности к нему. А потом он разра¬ зился страшными проклятьями, и его красивое лицо ис¬ казилось от гнева, и мы обе подумали, что добились своего. Но мы не знали, как велика разница между глубокой страстью и мимолетным увлечением. Мы хотели исторг¬ нуть из его сердца любовь к умершей, но лишь разбили его; мы хотели ввести его в заблуждение и отняли у него рассудок. Эбигейл умолкла, и в комнате наступила такая тиши- па, что стал отчетливо слышен глухой рокот взволнован¬ ного города, подобный налетающему ветру, а гром канона¬ ды, казалось, зазвучал совсем близко. Дыхание Джэба внезапно прервалось, словно душа его ждала только конца этой исповеди. Полуорт незаметно для себя выпустил его безжизненную руку, забыв о том горячем сочувствии, ко¬ торое еще так недавно испытывал к бедняге. В этой мерт¬ вой тишине Ральф вдруг вскочил со своего места у ложа покойного и приблизился к Эбигейл, которая стояла, низко опустив голову, терзаясь муками совести и запоздалым раскаянием. Он набросился на нее, точно тигр, и закричал так дико и страшно, что все задрожали от испуга. — Чудовище! — воскликнул он.— Теперь ты не уйдешь от меня! Принесите сюда священную книгу! Пусть она поклянется еще раз! Пусть поклянется еще раз! И да будет проклята душа клятвопреступницы! — Отпусти эту женщину, негодяй! — закричал Лайонел, 385

поспешив на помощь к кающейся грешнице. — Вспом¬ ни, как ты, седовласый обманщик, лгал мне! — Лайонел, Лайонел! — взмолилась в ужасе Сеси¬ лия. — Опусти свою безумную руку! Ты поднимаешь ее на отца! Лайонел отпрянул и застыл у стены едва дыша. А сумасшедший старик в порыве неистовой злобы, навер¬ но, скоро прекратил бы муки несчастной Эбигейл, если бы ему неожиданно не помешали. Дверь с шумом распах¬ нулась, и в комнату ворвался незнакомец, которого Ральф хитростью оставил в плену у американцев. — Мне хорошо знаком ваш вопль, почтенный, баро¬ нет, — крикнул сторож дома для умалишенных, ибо такова была его должность, — и я выследил вас. Своими ковар¬ ными происками вы едва не отправили меня на виселицу. Но не для того я ездил из страны в страну, из Европы в Америку, чтобы позволить безумцу ускользнуть от меня. С этими словами он кинулся к баронету, и по его мрач¬ ному взгляду было видно, как велика и в нем жажда мести за все опасности, которым он подвергался, попав в американский лагерь. Едва старик увидал ненавистного ему человека, как он отпустил Эбигейл и с яростью окру¬ женного охотниками льва набросился на своего врага. Тотчас же завязалась упорная, жестокая борьба. Хриплые проклятья и площадная брань рассвирепевшего сторожа смешались с диким ревом безумного старика. Наконец Ральф, которому возбуждение придало невероятную силу, одержал верх над противником, и тот, побежденный, упал. Старик мгновенно склонился над ним и сжал ему горло своими железными пальцами. — Месть священна!—вскричал сумасшедший и раз¬ разился жутким торжествующим хохотом, дико тряся всклокоченными седыми волосами, упавшими на его свер¬ кающие глаза. — Свобода — наш девиз! Так умри же, проклятый пес! Умри, как злой дух в аду, и дай нам сво¬ бодно дышать! Страшным усилием сторожу удалось на миг вырваться из душивших его пальцев старика,, и он прохрипел: — Помогите же мне! Неужели вы допустите, чтобы у вас на глазах убили человека? Однако он напрасно взывал о помощи. Обе женщины в ужасе закрыли лицо руками. Полуорт не мог двинуться с места без своей деревянной ноги, а оцепеневший Лайонел 386

— Чудовище! — воскликнул Ральф. — Теперь ты не уйдешь от меня!

смотрел на яростную драку застывшим взглядом. В эту роковую минуту рука сторожа вдруг трижды опустилась на грудь Ральфа. После третьего удара старик с громким смехом выпрямился, а его противник, воспользовавшись этим, опрометью выбежал из комнаты, словно преступник, спасающийся от погони. Безумец продолжал стоять. Кровь ручьями текла из его ран, и, пока жизнь в нем боролась со смертью, липо его менялось с каждой секундой. Когда же силы его ис¬ сякли, луч сознания озарил его бледные, страшные черты. Судорожный смех прекратился. Сверкающие глаза пере¬ стали блуждать и, постепенно теплея, остановились на перепуганной молодой чете, которая пыталась ему помочь. Лицо старика приняло спокойное и доброе выражение, его губы зашевелились, но говорить он уже не мог и только протянул вперед руки, благословляя своих детей точно так же, как это сделала таинственная тень в церкви во время венчания. Еще мгновение, и он упал мертвым на безды¬ ханное тело Джэба, в котором он так долго не узнавал своего сына. Глава XXXIV Я видел старца дряхлого в гробу, Покинувшего мир бессчетных бед. Читалась летопись на желтом лбу Забот и горестей забытых лет, И в скорбный час последнего прощанья Был слышен женский плач, детей рыданья. Брайант Едва лишь начало светать, как бостонский гарнизон пришел в движение. Все напоминало такое же утро перед битвой полгода назад: одни, полные боевого задора, с жаром готовились к сражению, другие делали это неохот¬ но. Надменный английский главнокомандующий не мог стерпеть дерзости колонистов и рано утром отдал приказ выбить их с высот Дорчестера. Англичане принялись об¬ стреливать эти высоты из всех своих пушек, но американ¬ цы и под градом ядер продолжали спокойно возводить укрепления. Под вечер к ним прибыло пополнение, которое высадилось у форта. На холмах находился сам Вашингтон, 388

и все говорило о том, что одна сторона готовится к реши¬ тельному наступлению, а другая — к упорной обороне. Однако англичане еще помнили роковой урок, получен¬ ный ими при Бридс-Хилле. Тем же командирам приходи¬ лось играть главные роли и в предстоящей драме, в кото¬ рой должны были также участвовать и превратившиеся теперь в батальоны полки, понесшие тогда столь жестокие потери. Офицеры королевской армий более не презирали «необученный сброд», а зимняя кампания показала анг¬ лийским генералам, что, по мере того как дисциплина американцев крепла, они начинали действовать все более энергично и слаженно. Тысячи воинов уснули в обоих ла¬ герях, не выпуская оружия из рук, ожидая, что наутро им придется вступить в кровавый бой. Судя по медлительности бостонского гарнизона, боль¬ шинство английских солдат не очень сетовало на стечение обстоятельств, избавившее их от необходимости пролить потоки крови, а может быть, и от позора поражения. Ночью внезапно поднялась буря, какие часто бывают в этих местах. Люди и животные, обезумев от страха, бро¬ сились в беспорядке бежать, ища защиты от разбушевав¬ шейся стихии. Удобный момент для выступления против американцев был упущен, и после стольких лишений, пе¬ ренесенных английской армией, стольких бесполезно по¬ терянных человеческих жизней Хау скрепя сердце отдал приказ покинуть город, на который так долго изливали слепую и бессильную злобу королевские министры. Однако, чтобы выполнить это неожиданное, но вызван¬ ное обстоятельствами решение, потребовалось немало вре¬ мени. Стараясь причинить как можно меньше повреждений своему городу, американцы не воспользойались преиму¬ ществами занятой ими позиции и не обстреливали со своих высот ни порт, ни ставшие теперь весьма уязви¬ мыми английские укрепления. В то время как неровная и слабая пушечная пальба поддерживала видимость продол¬ жающихся военных действий, но, казалось, служила ско¬ рее для развлечения, одна сторона усиленно готовилась к уходу из города, а другая в бездействии ожидала мину¬ ты, когда можно будет беспрепятственно вступить в него. Нет надобности напоминать читателю, что господство над морем принадлежало англичанам и что всякая попытка помешать их отступлению по воде была обречена на не¬ удачу. 389