могли бы грузиться у каждого дома. Поверхность земли обладает здесь всем необходимым для жизни и счастья людей, а недра ее богаты полезными ископаемыми. Результаты столь необычайного стечения благоприят¬ ных обстоятельств хорошо известны. Ничем не примеча¬ тельный в прошлом столетии провинциальный город, вы¬ росший поразительно быстро даже для истории нашей не¬ обыкновенной, счастливой страны, выходит в один ряд с крупными городами Восточного полушария. Новый Ам¬ стердам на Американском континенте уже соперничает со своим старшим тезкой в Европе. Можно с уверенно¬ стью предсказать, что через несколько коротких лет он сравняется с самыми гордыми столицами Старого Света. Видимо, действующий в живой природе закон смены возрастов и поколений распространяется и на развитие духовной и политической жизни народов, ставя ей извест¬ ные рамки и пределы. В то время как город Медичи 1 все больше ветшает и Королева Адриатики 2 дремлет на своих занесенных илом островах, а Рим можно отыскать лишь по руинам храмов и поверженным колоннам, юная мощь Америки быстро покрывает дикие и пустынные земли За¬ пада благостными плодами человеческого трудолюбия. Для жителя Манхаттана, привыкшего к лесу корабель¬ ных мачт, к причалам, растянувшимся на мйогие мили, к бесчисленным виллам и фортециям, к сотне церквей, к деловито снующим и дымящим в гавани пароходам, к ежедневным изменениям, которые претерпевает родной город, картина, которую мы собираемся нарисовать, пока¬ жется незнакомой и странной. Следующее поколение, возможно, посмеется над тем, что сейчас вызывает наше восхищение; все же мы попытаемся напомнить читателю его страну, какой она была сто лет назад. В час восхода солнца 3 июня 171... года над рекой Гудзон прокатился гул пушечного выстрела. Из амбра¬ зуры небольшой крепости, стоявшей на берегу в том месте, где смешиваются воды реки и залива, показался дымок. Вслед за выстрелом над крепостью взвился флаг; от легкого дуновения ветерка он лениво развернулся на флагштоке, явив взору эмблему Великобритании — крас¬ ный крест на синем поле. 1 Город Медичи — имеется в виду Флоренция. 2 Королева Адриатики — так называли Венецию. 392

В нескольких милях от берега, на фоне зеленею¬ щих высот острова Статен, отчетливо виднелся силуэт ко¬ рабля. Над ним заклубилось маленькое облачко, и гул ответного выстрела достиг города. Флаг, поднятый на крейсере, было невозможно различить за дальностью рас¬ стояния. В ту самую минуту, когда раздался первый выстрел, дверь одного из лучших домов города растворилась, и человек, очевидно его владелец, показался на крыльце, как здесь до сих пор называются дурно устроенные и не¬ удобные входы. Следом за хозяином, очевидно отправляв¬ шимся в какую-то поездку, которая должна была занять целый день, на порог вышел негр средних лет; другой 393

негр, помоложе, нес под мышкой небольшой сверток с до-* рожными вещами. — Бережливость, Эвклид, бережливость — вот основа всех основ, — начал или, вернее, продолжал на сочном и звучном голландском языке владелец дома, отдавая стар¬ шему слуге последние распоряжения перед отъездом. — Бережливость многих сделала богатыми, но еще никого не доводила до нужды. Благодаря бережливости дом мой пользуется уважением, и, поверь мне, ни один купец в ко¬ лониях не имеет лучшей репутации и более широких свя¬ зей в деловом мире, чем я. Ты лишь отражение благосо¬ стояния своего хозяина и поэтому, мошенник, с тем большим рвением должен блюсти мои интересы. Если тело погибнет, что станется с тенью? Если я прихворну — ты зачахнешь; если я буду жить впроголодь — ты умрешь голодной смертью; если я умру — ты... Мм-м... Оставляю на твое попечение мое добро, дом и конюшни, и чтоб беречь мою добрую славу! Слышишь, Эвклид? Я отправ¬ ляюсь в «Сладкую прохладу» отдохнуть на лоне при¬ роды... Чума и мор! Видно, народ будет без конца валить в этот перенаселенный город, и здесь станет так же не¬ выносимо, как в Роттердаме в разгар лета. В твоем возра¬ сте уже следует кое в чем разбираться, и, я надеюсь, ты будешь заботливым и благоразумным хранителем моего жилища, пока я отсутствую. Так вот, сударь, я недоволен компанией, которую ты водишь: это неприлично для дове¬ ренного слуги человека, занимающего видное положение в обществе. Что касается твоих двоюродных братьев Брома и Кобуса, то они просто мерзавцы, не говоря уж об английском негре Диомеде — это отъявленный негодяй! Все ключи уже у тебя, вот тебе еще ключ от конюшни. — Он с явной неохотой достал его из кармана. — Но смотри у меня! Ни одна лошадь не должна покидать стойло, разве что на водопой. И следи, чтоб их кормили точно в назна¬ ченное время. Проклятые мошенники! Для манхаттан- ского негра нет разницы между добрым фламандским ме¬ рином и паршивой клячей, и он носится на нем в полночь по дорогам, словно ведьма на помеле! Эвклид, у меня есть глаза на затылке, ты знаешь по горькому опыту. По¬ мнишь, бродяга, как я из Гааги увидел, что ты скачешь на лошадях по лейденской гати, все время беспощадно погоняя их, словно сам сатана?, 394

— Это какой-нибудь злой человек донес тогда хозяи¬ ну, — угрюмо и не очень уверенно пробурчал негр. — Мои глаза донесли мне! Не будь у хозяина глаз, хороший порядок завели бы негры на белом свете! В тол¬ стой книге — ты видел, я особенно часто заглядываю в нее по воскресеньям — записаны отпечатки ног всех негров на острове; и, если кто-нибудь из этих бездельников посмеет появиться на моей земле, можешь быть уверен, что ему не избежать знакомства с городским тюремщиком! И о чем только думают эти мошенники? Уж не считают ли они, что я купил в Голландии лошадей, потратился на их объездку, перевоз и страховку, рисковал, что они забо¬ леют в пути, и все ради того, чтобы видеть, как у них с ребер оплывает жир, словно воск с кухонной свечки! — Что ни случится дурного на острове — все негр виноват! Кто же тогда делает всю полезную работу? Интересно знать, какой цвет кожи был у капитана Кидда?1 — Какой бы ни был, черный или белый, он был отпе¬ тый негодяй, и ты знаешь, как он кончил. Еще раз напо¬ минаю тебе, что этот морской разбойник начал с того, что скакал по ночам на лошадях своих соседей. Его судьба должна бы явиться предостережением всем неграм в ко¬ лонии. Исчадья тьмы! У англичан довольно своих него¬ дяев на родине, и они вполне могли бы уступить нам этого пирата, чтобы мы повесили его здесь, на островах, для острастки всем черномазым Манхаттана. — Это и белому было бы полезно посмотреть, — про¬ ворчал Эвклид, обладавший упрямством избалованного голландского негра, своеобразно сочетавшимся с привя¬ занностью к человеку, в услужении которому он вырос. — Говорят, па корабле Кидда было всего двое черных, и те родом из Гвинеи. — Придержи язык, скакун-полуночник! И ухаживай получше за моими рысаками. Вот тебе два голландских флорина, три гроша и испанский пистарин. Один фло¬ рин — для твоей старой матери, остальное — тебе на гу¬ лянье. Но, если только я узнаю, что твои негодные двою- 1 Капитан Кидд — пират и шотландский капер (частный судовладелец, который на свой страх и риск, но с разрешения правительства воюющего государства нападает на неприятельский флот, а также на нейтральные корабли, везущие военную контра^ банду). Схвачен в Америке и в 1701 году повешен в Англии. 395

родные братья или Диомед посмели сесть на моих скакунов, тем хуже для всей Африки! Череп и кости! Вот уже семь лет я пытаюсь откормить лошадок, а они до сих пор похожи больше на хорьков, чем на солидных меринов! Окончание этой речи донеслось уже издали и звучало скорее как монолог, чем обращение к тезке великого мате¬ матика. Слушая прощальные назидания, негр растерянно посматривал на хозяина. В его душе явно шла борьба между врожденной склонностью к непослушанию и тай¬ ным страхом перед способностью хозяина все узнавать на расстоянии. Пока хозяин еще не скрылся из виду, негр с сомнением следил за ним, но, как только тот завернул за угол, оба негра на крыльце многозначительно, перегля¬ нулись, покачали головой и, разразившись громким сме¬ хом, вошли в дом. До. самого вечера преданный слуга стоял на страже интересов отсутствующего хозяина с вер¬ ностью, доказывавшей, что он считает свое существование неотделимым от человека, полагающего себя вправе рас¬ поряжаться его жизнью. Но, как только часы пробили десять, они вместе с уже упомянутым молодым негром взгромоздились на ленивых, разжиревших лошадей и га¬ лопом проскакали несколько миль в глубину острова, чтобы повеселиться в одном из притонов, посещаемых людьми их цвета кожи и положения. Если бы олдермен 1 Мйндерт ван Бёверут подозревал о том, что произойдет вскоре после его отъезда, он бы, наверно, покидал свой дом не в таком радужном распо¬ ложении духа. По спокойному выражению его лица, кото¬ рое редко бывало встревоженным без веской причины, можно было заключить, что он верит в действенность сво¬ их угроз. Состоятельному бюргеру было немногим больше пяти¬ десяти. Один англичанин со свойственным его нации чувством юмора однажды во время дебатов в муниципаль¬ ном совете отозвался об олдермене как о человеке, состоя¬ щем из одних аллитераций. Когда его попросили выра¬ зиться яснее, он описал оппонента как коренастого, кра¬ снолицего, крутонравого; надменного, назойливого, на¬ стырного ; высокопарного, высокомерного, выспреннего. Но, как обычно для прибауток, в этих словах было больше остроумия, чем правды, хотя, сделав небольшую поправку 1 Олдермен — член совета графства и городского совета, 396

на натяжки, продиктованные политическим соперничест¬ вом, читатель получит достаточно наглядный для нашего повествования портрет. Если прибавить, что олдермен был очень богатым и удачливым купцом, и холостяком к то¬ му же, этого будет достаточно для его характеристики на данной ступени нашего рассказа. Несмотря на ранний час, энергичный и процветающий купец, покинув свое жилище, шествовал по узким и пустынным улицам родного города размеренной и велича¬ вой походкой. Несколько раз он останавливался потолко¬ вать с доверенными слугами своих знакомых, неизменно завершая расспросы о здоровье хозяина каким-либо шут¬ ливым замечанием в адрес чернокожего собеседника, из чего следует заключить, что, невзирая на столь преувели¬ ченную требовательность по части домашней дисциплины, достойный бюргер был человек незлобивый. Расставшись с одним из таких негров, без дела слонявшихся по ули¬ цам, и завернув за угол, олдермен впервые за все утро увидел человека одного с ним цвета кожи. Наш бюргер вздрогнул от неожиданности и сделал невольное движе¬ ние, чтобы избежать непредвиденной встречи, но тут же, 397

поняв, что это невозможно, покорился неизбежности с та¬ ким видом, будто несказанно рад свиданию. — Восход солнца... утренняя пушка... и господин ол¬ дермен ван Беверут! — воскликнул встречный. В такой последовательности начинается день в нашем городе! Олдермен ван Беверут был вынужден ответить на это вольное и несколько шутливое приветствие. Сняв шляпу и поспешив придать своему лицу обычное выражение, он церемонно поклонился, как бы желая пресечь игривый тон, в котором была начата беседа. — Колония имеет основания сожалеть о том, что гу¬ бернатор, который так рано покидает свое ложе, больше не служит ей. Нет ничего необыкновенного в том, что мы, торговые люди, поднимаемся спозаранок; но не все жи¬ тели нашего города поверили бы своим глазам, если бы им выпало такое счастье, как мне: встретить вашу свет¬ лость в столь ранний час. — Сэр, многие жители колонии имеют основания не доверять своим чувствам, но никто не ошибется, считая олдермена ван Беверута деловым человеком. Тот, кто занимается торговлей бобровыми шкурами, должен быть упорен и предусмотрителен, как бобр! Если бы я был чиновником геральдической палаты, я дал бы тебе такой герб, Миндерт: оскалившийся бобер, по всему полю мехо¬ вая мантия, которую поддерживают два охотника-индейца из племени мохоков и девиз: «Трудолюбие». — А что вы скажете, милорд, о поле без единого пят¬ нышка — олицетворении чистой совести, щедро дающей руке и девизе: «Бережливость и справедливость»? — отве¬ тил олдермен, не разделявший шутливого настроения сво¬ его собеседника. — Щедро дающая рука мне нравится, хоть это и пах¬ нет тщеславием. Я вижу, вы хотите сказать, что род ван Беверутов на сегодняшний день не нуждается в услугах геральдической палаты? Помнится, я уже видел где-то вашу эмблему — ветряная мельница, водяная дамба, зеле¬ ное поле, усеянное черными овцами... Но нет! Память — предательская штука! Утренний воздух способствует игре воображения! 1 М о х о к и — одно из индейских племен Северной Америки, обитавшее по берегам Гудзона и его притока — реки Мохо^ 398

Которое не может служить монетой для расплаты с кредиторами, милорд, — язвительно подхватил Миндерт. — К великому сожалению. Это весьма неблагора¬ зумно, олдермен ван Беверут, вынуждать джентльмена бродить по ночам, словно тень отца Гамлета, и скры¬ ваться при первом крике петуха. В ухо моей царственной кузины был влит яд худший, чем в ухо «убиенного дат¬ чанина», иначе сторонники господина Хантера не имели бы причин торжествовать! — А разве нельзя предложить залог тем, кто замкнул за вами дверь темницы? Тогда ваша светлость полу¬ чили бы возможность прибегнуть к противоядию. Этот вопрос задел больное место экс-губернатора. Его словно подменили. Лицо вельможи, на котором все время играла усмешка светского шутника, стало важным и серьезным. Во всем его' облике, одежде, осанке, во всей долговязой, хотя и не лишенной изящества фигуре, мед¬ ленно шагавшей рядом с плотным олдерменом, чувство¬ валась вкрадчивая непринужденность и льстивая манер¬ ность — качества, обретаемые даже самыми порочными людьми, долго вращавшимися в высшем свете. — Ваш вопрос, любезный ван Беверут, доказывает доброту вашего сердца и подтверждает репутацию велико¬ душного человека, которой вы пользуетесь в обществе. Действительно, королеву убедили подписать рескрипт о моем отозвании и назначить господина Хантера губер¬ натором колонии, но все это можно было бы изменить, если бы мне удалось получить аудиенцию у моей царст¬ венной родственницы. Я не отрицаю неблагоразумия не¬ которых своих поступков, сэр. Мне не пристало опровер¬ гать их в присутствии олдермена ван Беверута, извест¬ ного своими добродетелями. Согласен, было бы лучше, как вы только что изволили намекнуть, если бы моим девизом явилась «Бережливость». Но щедро дающую руку на моем гербе вы у меня не отнимете. У меня есть недостатки, сэр, но даже мои враги не посмеют сказать, что я когда- либо оставлял друга в беде. — Я менее всего склонен обвинять вас в этом, ми¬ лорд, хотя никогда не имел случая испытать вашу дружбу. — Ваша беспристрастность вошла в поговорку! «Че¬ стен, как олдермен ван Беверут!», «Великодушен, как олдермен ван Беверут!» только и слышишь со всех 399