Шрифт:
Еще вечером Колумб заметил, что «Пинта» начинает крениться слишком сильно; ее бизань-мачта трещала под напором бури, хотя на ней не осталось ни клочка парусов. Без колебаний он приказал «Нинье» приблизиться к вы¬ бивавшейся из сил подруге: остаться в такую бурю одной для каждой из каравелл было почти равносильно ги¬ бели. Так встретили измученные моряки ночь на 14 февраля. То, что прошлой ночью было только угрозой, теперь стало ужасной действительностью. Даже Колумб сказал, что не видел судна, которое уцелело бы после столь яростной бури, и поделился с Луисом своей тревогой. На людях он держался уверенно и даже весело, но наедине с нашим героем не таясь признавался, что готов к самому худшему. И в то же время великий мореплаватель был, как всегда, спокоен и тверд. Ни одной малодушной жалобы не сорва¬ лось с его уст, хотя сердце его обливалось кровью при мысли о том, что буря может погубить все плоды их трудов и никто не узнает о великом открытии. Горькие чувства владели адмиралом в первые часы той ужасной ночи, когда он сидел без сна в своей тесной каюте и напряженно ждал, что принесет ему следующая минута — избавление или гибель. Рев волн почти заглушал завывание бури, раздиравшей в клочья взбаламученные воды Атлантического океана. Временами каравелла глу¬ боко проваливалась между двумя гигантскими валами, где ветра совсем не чувствовалось, даже обрывок паруса на мачте переставал полоскать, но затем, подобно измучен¬ ному человеку, последним усилием одолевающему крутой подъем, она снова карабкалась на вершину водяной горы, и там на нее обрушивался такой бешеный вихрь, что ка¬ залось, вот-вот он подхватит легкое суденышко и унесет, как сорванный с дерева лист. Даже Луис при всем его бесстрашии понял, что при¬ ближается решительный миг, и, утратив свою обычную жизнерадостность, погрузился в мрачное раздумье. Если бы перед ним появился отряд в тысячу мавров, он не стал бы помышлять об отступлении, а приготовился бы к от¬ пору, но против ярости стихий он чувствовал себя безо¬ ружным. В такие минуты даже храбрейшие из храбрых понимают, что в схватке с всемогущими силами природы им не помогут ни решимость, ни отвага. Оставалось только положиться на судьбу и ждать. 344
— Ужасная ночь, сеньор, — спокойно заметил Луис, ничем не выдавая своих истинных чувств. — Такой сви¬ репой бури я не видел еще ни разу в жизни. Колумб тяжело вздохнул, отнял ладони от лица и оглянулся вокруг, словно стараясь отыскать какую-то нужную вещь. — Граф де Льера, нам необходимо исполнить еще один долг, — торжественно проговорил ок. — В ящике стола у вас под рукой лежит пергамент, а вот — письмен¬ ный прибор. Мы должны сообщить людям о том, что от¬ крыли, пока есть время. Кто знает, сколько нам еще остается жить! Луис не дрогнул и не побледнел от этих страшных слов, лицо его стало суровым и спокойным. Выдвинув ящик, он достал два куска пергамента и разложил их на столе. Адмирал взял перо, второе протянул своему юному спутнику, и оба начали писать, пользуясь каждой возмож¬ ностью, какую предоставляло прыгающее по огромным волнам суденышко. Написав фразу, Колумб диктовал ее Луису, и тот слово в слово переписывал ее на свой пер¬ гамент. Адмирал писал об открытии Эспаньолы, о местополо¬ жении других островов и коротко сообщал обо всем, что они там видели. Документ был адресован Фердинанду и Изабелле. Когда все было. готово, адмирал тщательно завернул оригинал в провощенную парусину, и Луис сделал то же самое со своей копией. Затем они взяли два больших восковых круга, вырезали в них отверстия и, сунув туда свитки, залепили отверстия тем же воском. После этого Колумб послал за корабельным плотником и приказал ему забить каждый восковой круг в отдельный пустой бочо¬ нок. Вслед за этим адмирал и Луис с бочонками в руках вышли на полупалубу. Ночь была так страшна, что никто на «Нинье» не спал: почти весь экипаж собрался вокруг грот-мачты, где не так свирепствовали волны, грозившие смыть за борт каждого, кто хоть на миг выпустит из рук штормовые леера *. Но и здесь людей то и дело с головой окатывали потоки соленой воды, временами захлестывавшие даже корму. ’Штормовые леера — туго натянутые тросы, * за кото¬ рые держатся моряки при передвижении по палубе во время бури. 345
Завидев адмирала, все столпились вокруг него, чтобы услышать, что он скажет и что намеревается предпринять. Но сказать своим спутникам правду Колумб не мог: это значило бы лишить их последней надежды. Поэтому, на¬ мекнув, что ему необходимо исполнить какой-то религи¬ озный обет, адмирал собственными руками выбросил свой бочонок за борт в бушующий океан. Бочонок Луиса остал¬ ся на юте, откуда он должен был всплыть, если каравелла пойдет ко дну. С тех пор как Колумб доверил океану отчет о своем открытии, прошло три с половиной столетия, но до сих пор этот бочонок не найден. Плавучесть его была такова, что он мог держаться на воде годами. Покрытый ракуш¬ ками и водорослями, он, может быть, до сих пор стран¬ ствует по морям, храня свою великую тайну. Может быть, его не раз выбрасывало на песок побережий, а затем снова уносило набежавшей волной, и, наверно, моряки различ¬ ных судов не раз провожали его равнодушным взгля¬ дом — мало ли бочек попадается в океане! Если бы его нашел и вскрыл достаточно просвещенный человек, мы, очевидно, смогли бы получить об этом великом путе¬ шествии немало ценных сведений, которые ныне утра¬ чены. Исполнив свой долг, адмирал огляделся по сторонам. Тьма была настолько непроглядной, что только благодаря тусклому отсвету волн можно было понять, где начинается океан и где кончается каравелла. Тем, кто плавал в море лишь на больших кораблях, трудно себе представить положение «Ниньи». Это суде¬ нышко, размерами едва превосходившее крупную фелюгу, отошло от берегов Испании под латинскими парусами, столь обычными для небольших парусников Средиземного моря, и только на Канарских островах сменило парусное вооружение *. В тихом заливе или на реке «Нинья» возвы¬ шалась над водой не более чем на пять футов, а в ту ночь ей приходилось бороться с бурей в открытом море, и не просто в море, а в той части Атлантического океана, где бушуют самые страшные волны и свирепствуют самые 1 На Канарских островах Колумб приказал заменить на «Нинье» треугольные (латинские) паруса прямоугольными (пря¬ мыми) парусами. Прямые паруса, правда, не позволяли держать так круто к ветру, как латинские, но зато ими гораздо проще было управлять. 346
яростные ветры. Бедная «Нинья» походила сейчас не на судно, а скорей на дельфина, который то скрывается под водой, то вновь выныривает, чтобы подышать. Временами казалось, что она уже не вырвется из океанской пучины. Столкновение волн, идущих с разных направлений, нару¬ шало их обычную равномерность, и вокруг каравеллы со всех сторон поднимались огромные водяные горы. Ради вящей образности и обычные волны часто срав¬ нивают с водяными горами, поэтому нелишне будет до¬ бавить, что, когда «Нинья» оказывалась между двумя гигантскими валадои, они вздымались выше верхушек ее мачт и устремлялись на нее с такой скоростью, что каж¬ дый раз грозили низвергнуться прямо на палубу чудовищ¬ ным водопадом. А так как палубы у «Ниньи», строго го¬ воря, не имелось, каждый такой вал таил в себе смертель¬ ную угрозу. Опасность действительно была очень велика, ибо одной большой волны было бы достаточно, чтобы на¬ полнить маленькую каравеллу до краев и отправить вме¬ сте со всем ее содержимым на дно. Гребни волн и так все время перехлестывали через борта или с грохотом разби¬ вались о корпус «Ниньи», обдавая ее брызгами и пеной. К счастью, хорошая плавучесть каравеллы позволяла ей каждый раз оправляться от таких ударов, но в эти опас¬ ные мгновения жизнь матросов целиком зависела от проч¬ ности тонкого брезента, закрывающего трюм. Если бы он прорвался, две-три следующие волны залили бы трюм, а это означало гибель судна. Адмирал приказал Висенте Яньесу поставить глухо зарифленный фок, надеясь выбраться из толчеи волн на более тихое место. Сообразуясь с общим направлением волн — если вообще можно найти какое-то направление в клокочущем котле, — «Нинья» до сумерек прошла, вер¬ нее — проковыляла, пять или шесть лиг, но ничего от этого не выиграла. К полуночи поверхность океана пред¬ ставляла собой все тот же невообразимый хаос. Висенте Яньес доложил адмиралу, что «Нинья» не мо¬ жет больше нести паруса. — Когда мы взлетаем на гребень, — сказал он, — шквал так рвет мачту, что, того и гляди, разломит судно, а когда ныряем вниз, это еще опаснее. «Нинье» трудно идти под парусами, сеньор адмирал, да и рискованно! — Видел ли кто-нибудь огонь Мартина Алонсо за по¬ следний час? — спросил Колумб, с треногой глядя в ту 347
сторону, где должна была находиться «Пинта». Почему вы спустили с мачты фонарь, Висенте Яньес? — Он сразу гаснет от такого урагана. Время от вре¬ мени мы зажигаем его, и каждый раз мой брат отвечает на сигнал. — Зажгите сейчас. В такие минуты близость друзей всегда поднимает дух, даже если друзья так же беспо¬ мощны, как 'Мы сами. На мачту подняли фонарь, и после нескольких минут мучительного ожидания вдали был замечен ответный огонек, едва различимый сквозь завесу бури. Фонарь теперь поднимали через короткие промежутки, но с каж¬ дым разом ответный сигнал вспыхивал все дальше и дальше, пока окончательно не затерялся в ревущей мгле. — Должно быть, мачта «Пинты» совсем не может нести паруса в такой шторм, — забеспокоился Висенте Яньес. — Наверно, брат решил, что им нельзя идти так близко к ветру, как нам, и увалился больше под ветер. — Хорошо, пусть уберут фок, — приказал Колумб. — Нашему легкому судну тоже не вынести ярости таких шквалов. Висенте Яньес вызвал своих лучших матросов и сам пошел присмотреть за исполнением приказа; одновременно руль был повернут так, чтобы каравелла привелась к ветру. Убрать парус было сравнительно несложно — его рея находилась всего в нескольких футах над палубой, — однако сейчас для этого дела требовались люди с креп¬ кими нервами и уверенной рукой. На мачту полезли Санчо и Пепе и справились с этой задачей как истинные моряки. Теперь каравелла оказалась полностью во власти волн — ветер почти не оказывал на нее влияния, потому что маленькое суденышко с низкими бортами целиком скрывалось от него меж гигантских валов. Если бы дви¬ жение волн было равномерным, они бы захлестнули судно с кормы, но сама хаотичность волнения избавляла «Нинью» от этой опасности. Ярость бури достигла предела. Были минуты, когда каравелла мчалась сквозь бушующую мглу, увлекаемая непреодолимой силой, и поворачивалась навстречу волнам то одним, то другим бортом, словно стремясь подставить себя под удар нависших над нею гребней. Лишь бдитель¬ ность рулевых в такие мгновения спасала «Нинью» от 348
неминуемой гибели. Санчо пускал в ход все свое искусство и силу, стараясь держать судно носом к волнам, и пот катился по его лицу, как будто он вновь очутился под лучами жаркого тропического солнца. Между тем тревога среди команды нарастала, и нако¬ нец матросы сообщили адмиралу, что хотят принести обеты разным святым, чтобы те вызволили их из беды. Для этого обряда на корме собрались все, кроме руле¬ вых, и приготовились тянуть жребий, кому из них давать обет. — Все в руках божьих, друзья! — сказал Колумб. — Тут в шляпе, которую держит сеньор де Муньос, столько же горошин, сколько нас всех. Одна из горошин помечена крестом. Кто ее вытянет, пусть обещает совершить палом¬ ничество к святой Марии Гвадалупской с пятифунтовой свечой в руках. Я среди вас самый большой грешник, а кроме того, ваш адмирал, поэтому я и буду тянуть жре¬ бий первым. С этими словами Колумб опустил руку в шляпу, достал горошину, и при свете фонаря все увидели на ней малень¬ кий крестик. — Хорошо, сецьор, — сказал один из кормчих, — обет принят. Но теперь бросьте горошину обратно, и пусть кто- нибудь другой совершит паломничество потруднее — к нашей богородице Лореттской: такое паломничество стоит двух других! В минуты опасности у простых моряков всегда про¬ буждаются религиозные чувства, а потому это предложе¬ ние было встречено одобрительно. Адмирал не стал воз¬ ражать, и на сей раз меченая горошина оказалась у некоего Педро Вилья, матроса весьма посредственного и далеко не набожного. — Придется тащиться в эдакую даль!1 — сразу начал роптать будущий пилигрим. — Такая прогулочка станет не дешево. Поистратишься! — Об этом не думай, Педро,— успокоил его Колумб.— Расходы я.беру на себя... А ночь-то становится все страш¬ нее — слышите, Бартоломе Ролдан? 1 Храм Марии Гвадалупской находился в Испании,а Марии Лореттской — в Италии; поэтому Педро Вилья и го¬ ворит, что ему выпал жребий тащиться в такую даль. 349
— Слышу, сеньор адмирал! Не по душе мне этот выбор, хотя жребий как будто предназначается свыше. Ну какой из Педро паломник! Лучше уж отслужить тор¬ жественную мессу в нашей церкви Санта-Клары Могер- ской да ночь простоять на молитве — поможет куда лучше всех этих прогулок! Матросы из Могера дружно поддержали своего зем¬ ляка и решили тянуть жребий в третий раз. Снова горо¬ шина с крестом досталась адмиралу; однако буря не утихала, и каравеллу швыряло все сильнее, грозя пере¬ вернуть. — У нас слишком облегчен трюм!—крикнул Ко¬ лумб. — Слушайте, Висенте Яньес! Попытаемся наполнить пустые бочки забортной водой. Дело трудное, но рискнуть стоит. Пусть их осторожно спустят под брезент и уста¬ новят вдоль киля. Да пошлите туда людей посмекали¬ стее, чтобы вода вместо бочек не оказалась в трюме! Понадобилось несколько часов напряженной работы, чтобы выполнить этот приказ. Особенно трудно пришлось тем, кто наполнял бочки: кругом бушевали разъяренные волны, каравеллу то и дело захлестывало, но попробуйте при таком волнении влить хоть каплю воды туда, куда вам нужно! В конце концов упорство и терпение победили. Еще не начало светать, когда множество пустых бочек было уже наполнено морской водой и спущено в трюм, что сразу увеличило остойчивость каравеллы. Под утро хлынул проливной дождь. Ветер сменился с южного на западный, однако почти не утратил своей силы. Несмотря на это, Колумб приказал снова поставить фок, и «Нинья» понеслась через бушующее море на восток. Когда совсем рассвело, погода немного улучшилась. «Пинты» нигде не было видно; на «Нинье» почти все были уверены, что она пошла ко дну. Облака чуть-чуть разошлись, и странный призрачный свет залил все еще грозный, рычащий океан, покрытый хлопьями белой пены. Но волны постепенно становились все ровнее, и вскоре матросы были избавлены от необходимости дер¬ жаться за леера из опасения, что их внезапно смоет за борт. К фоку прибавили еще несколько парусов. Как только скорость каравеллы увеличилась, она стала еще остойчивее, начала лучше слушаться руля и наконец смогла лечь на нужный курс. 350
Глава XXV Когда земля исчезла в отдаленье, Их океан безмерный поглотил И сбили с курса бури и теченья; Невесть куда, по милости ветрил, Летел корабль, и шторм вздымал его До туч! Но я не видел ничего. «Видение упорства» Таково было положение утром 15 февраля. Вскоре после восхода солнца с марса раздался радостный крик: «Земля!» Следует упомянуть, что земля была замечена прямо по носу — так точно адмирал проложил курс и так уверенно определил свое положение на карте. Но что это была за земля? Кормчие и матросы терялись в догадках. Одни утверждали, что это Европа, другие думали, что Мадейра, и только Колумб уверенно заявил, что перед ними Азорские острова. С каждым часом расстояние между долгожданным берегом и каравеллой все уменьшалось, когда вдруг ветер изменился и подул прямо от острова. Весь долгий и труд¬ ный день маленькое судно боролось со штормом, стараясь пробиться к желанной гавани, но крупные волны и встреч¬ ный ветер делали продвижение мучительным и почти не¬ возможным. К вечеру, когда солнце скрылось в тяжелых зимних облаках, остров все еще оставался на ветре, и добраться до него до наступления темноты нечего было л думать. Часы проходили за часами, а «Нинья» и во тьме продолжала стремиться туда, где была замечена земля. Все это время Колумб не покидал своего поста: ему каза¬ лось, что судьба его открытий висит на волоске. Дон Луис был спокойнее, однако, по мере того как решающий для Есей экспедиции час приближался, его тоже начали ододе- Еать сомнения. Когда взошло солнце, все бросились осматривать гори¬ зонт, но, ко всеобщему разочарованию, земли нигде не было видно. Кое-кто решил, что это вообще был обман зрения, и лишь адмирал уверенно сказал, что онвгв темноте прошли мимо острова, и, приказав изменить курс, повернул на юг. Не прошло и двух часов, как земля снова показа¬ лась, на сей раз далеко за кормой, где никто не ожидал ее увидеть. Каравелла еще раз изменила курс и пошла к 351