Ему удалось расположить к себе туземцев, насколь¬ ко это было возможно для человека с его внешностью. Санчо оказали примерно такой же прием, какой оказы¬ вают в деревне важному гостю из. города: островитяне были еще слишком неопытны и добродушны, наряд засло¬ нял от них человека, и они не смогли бы даже короля отличить от шута. Некоторое время Санчо разыгрывал из себя знатную особу, как вдруг заметил, что гостеприимные островитя¬ не, видимо, хотят ему преподнести какой-то особенно цен¬ ный подарок. Один из них подошел к моряку, держа в руках темно-коричневые сухие листья неведомого расте¬ ния, и протянул их Санчо с таким любезным видом, с ка¬ ким турок мог бы предложить гостю восточные сладости или американец — свои бисквиты. Санчо, конечно, пред¬ почел бы такому подарку хоть пару добл, которых не ви¬ дел с того дня, когда его в последний раз одарил адмирал, но тем не менее готов был принять и это. Островитяне обступили его, почтительно и восторженно повторяя одно слово: «Тобакко! Тобакко!» Затем тот, кто держал листья в руках, торжественно повторил это слово и принялся быстро скручивать листья в своего рода грубые сигары, которые и назывались на местном языке «тобакко». Скру¬ тив несколько штук, островитянин почтительно подал их Санчо. Матрос принял подарок, снисходительно покачал головой и, повторив как мог точнее незнакомое слово, по¬ ложил «тобакко» в карман. Это вызвало всеобщее недоумение. Туземцы посове¬ щались, потом один из них сунул «тобакко» одним кон¬ цом себе в рот, к другому поднес горящий уголек и на¬ чал с наслаждением, которое явно разделяли и окружаю¬ щие, пускать клубы легкого ароматного дыма. Санчо ре¬ шил последовать его примеру, но с ним случилось то, что бывает со всеми курилыциками-новичками: он вернулся к своим, качаясь, как пьяный, бледный, словно накурился опиума, и с такой нестерпимой тошнотой, какой он не испытывал с детства, когда впервые в жизни очутился за отмелью Сальтес, в бушующем океане. Этот маленький эпизод можно считать началом зна¬ комства Старого Света с хорошо известным теперь аме¬ риканским растением, которое испанцы по ошибке назва¬ ли табаком, хотя туземцы называли так лишь сигары, свернутые из его сушеных листьев. Таким образом, Санчо 311

с корабельной верфи стал первым курильщиком табака среди европейцев. Впрочем, вскоре с ним начали сопер¬ ничать великие мира сего, и с их легкой руки этот обы¬ чай получил в наше время повсеместное распространение. Когда Луис и все остальные вернулись на каравеллы, ремонт был уже закончен, и Колумб двинулся дальше вдоль северного побережья Кубы. Но тут свирепые пас¬ саты преградили ему путь на восток, и он вынужден был свернуть в один из заливов, названный им Пуэрто-дель- Прйнсипе, чтобы выждать более благоприятного ветра. «Пинта» в это время шла далеко впереди; ей подали сиг¬ нал, а так как уже смеркалось, зажгли на мачтах огни, чтобы Мартин Алонсо мог присоединиться к остальным. Наступила ночь. Утром, когда Колумб вышел на палубу, он заметил слева по борту «Нинью», но «Пинты» нигде не было. — Кто-нибудь видел «Пинту»? — взволнованно спро¬ сил адмирал у Санчо, стоявшего у руля. — Я видел, сеньор, каравеллу, которая стремилась скрыться из виду! Пока мы лежали здесь в дрейфе, ожи¬ дая ее, Мартин Алонсо ушел в восточном направлении. Колумб понял, что человек, в свое время оказавший ему неоценимую помощь, теперь покинул его, еще раз показав своим поступком, как непрочна дружба, когда на пути ее встают корысть и себялюбие. Среди моряков дав¬ но уже ходили слухи о золотых рудниках, неясные рас¬ сказы туземцев еще больше разжигали их алчность, и ад¬ мирал не сомневался, что его непокорный спутник решил воспользоваться превосходством в скорости своей кара¬ веллы, чтобы первым достичь Эльдорадо. Ветер держался неблагоприятный, и «Санта-Мария» с «Ниньей» вынуждены были ожидать в заливе перемены ветра. Этот раскол в эскадре Колумба произошел 21 но¬ ября, когда она все еще находилась у северного побе¬ режья Кубы. Вплоть до 6 декабря адмирал продолжал исследовать прекрасный остров и лишь затем пересек Наветренный пролив, как его тогда назвали, и подошел к берегам Гаи¬ ти. До этого времени испанцы старались, по возможности, завязать самые дружеские отношения с островитянами, подчиняясь мудрым и предусмотрительным указаниям адмирала. Правда, они силой захватили несколько мест¬ ных жителей, чтобы привезти их в Испанию в подарок 312

Изабелле, но это было вполне в духе времени: моряки полагали, что королеве все дозволено, а пленникам будет в Испании только лучше! Гористый, обрывистый, но вместе с тем необычайно живописный остров Гаити пришелся морякам гораздо больше по душе, чем соседняя Куба. Жители его тоже по¬ казались им более красивыми и цивилизованными, а главное — более кроткими и добродушными, что особен¬ но понравилось адмиралу. У них испанцы впервые уви¬ дели значительное количество золотых украшений и вско¬ ре завязали с гаитянами довольно оживленную торговлю, выменивая благородный металл за всякие побрякушки, среди которых островитян больше всего привлекали бу¬ бенчики для соколиной охоты. Так, знакомясь с островом и торгуя, мореплаватели медленно подвигались вдоль северного берега Гаити до 20 декабря, пока не достигли мыса, вблизи которого, по словам туземцев, находилась резиденция великого каси- ка 1 — повелителя большей части побережья. Испанцы называли этого великого касика Гуаканага- ри. Судя по неясным рассказам гаитян, это был всеми почитаемый правитель, которому многие другие касики платили дань. Два дня каравеллы простояли в Голубой бухте, и вот 22 декабря к ним приблизилась большая пирога. Адмьра- лу сообщили, что это явился посланник великого касика с дарами от своего повелителя. Он просит провести ка¬ равеллы на лигу-две дальше на восток, чтобы они могли стать на якорь перед городом, где живет его господин. Однако ветер не позволял тотчас исполнить эту просьбу; посланнику был передан соответствующий любезный от¬ вет, и он уже собрался в обратный путь. Пока шли переговоры, Луис успел подружиться с мо¬ лодым гаитянином, по имени Маттинао, из свиты послан¬ ника. Нашему герою наскучило безделье; побуждаемый жаждой приключений, он давно уже хотел проникнуть в глубь острова и теперь начал просить Колумба отпустить его вместе с туземцами на пироге. Сначала адмирал отка¬ зал ему наотрез: высокое звание графа де Льера налагало 1 К а с и к — так на острове Гаити индейцы называли своих вождей. Позднее испанцы стали называть так же местных власти¬ телей во всех американских землях, хотя в языках‘Мексики, Перу и других стран Нового Света нет этого слова. 313

на Колумба особую ответственность, и он опасался преда¬ тельства или какого-нибудь несчастного случая. Но в кон¬ це концов Луис настоял на своем, и адмирал отпустил его, посоветовав быть как можно осторожнее и несколько раз напомнив, что, если с юным графом случится беда, вся вина падет на адмирала. На всякий случай Колумб приказал Санчо сопровождать и охранять Луиса: раз уж рыцарь отправился на поиски приключений, у него дол¬ жен быть оруженосец! До сих пор в руках туземцев моряки видели луки да стрелы с тупыми наконечниками, а потому Луис не стал облачаться в кольчугу. Он взял только легкий щит и вер¬ ный меч, ярость которого испытал на себе не один мав¬ ританский шлем. От аркебузы Луис отказался, заявив, что это оружие недостойно рыцаря, а кроме того, совер¬ шенно не нужно, так как островитяне пока ведут себя крайне миролюбиво и не заслуживают обидных подозре¬ ний. Однако Санчо оказался менее щепетильным и при¬ хватил с собой аркебузу. Не желая привлекать к графу де Льера внимание, а также чтобы избежать, разговора, будто он делает ему особые поблажки в нарушение своих собственных строгих приказов, адмирал потребовал, что¬ бы Луис и Санчо отправились на берег и сели в пирогу лишь за мысом, где их не будет видно, тогда их отсут¬ ствие пройдет незамеченным. Подобные предосторожно¬ сти и таинственность, окружавшая юного графа в продол¬ жение всего плавания, и явились причиной того, что со¬ бытия, о которых пойдет дальше речь, не были занесены в судовой журнал Колумба, а потому ускользнули от вни¬ мания историков, почерпнувших из этого документа не^ мало ценных сведений. Глава XXIII Ожившим вдруг цветком, Что соткан из лучей и из эфира, Ты предстаешь в цветенье золотой, В пьянящем аромате мирры. Сутермейстер Несмотря на свою природную решительность и равно¬ душие к опасностям, доходившее почти до безрассудства, Луис почувствовал себя, скажем, не совсем уверенно, 314

когда очутился с одним только Санчо в окружении гаи¬ тян. Однако ничего подозрительного не происходило, и скоро он с помощью жестов и нескольких известных ему туземных слов вступил в разговор со своим новым дру¬ гом Маттинао, обращаясь иногда по-испански и к Санчо, всегда готовому поболтать. Вместо того чтобы следовать за шлюпкой «Санта-Ма¬ рии», на которой возвращался посланник великого каси- ка, пирога пошла дальше на восток. По договоренности с адмиралом Луис должен был появиться при дворе Гуа- канагари лишь после прихода каравелл, чтобы присоеди¬ ниться к своим товарищам незаметно, не привлекая к себе внимания. Наш герой не был бы истинным влюбленным, если бы его не восхитило удивительное зрелище, открывшееся его глазам, когда пирога приблизилась к берегу. Резкий и живописный пейзаж, похожий на средиземноморский, был смягчен влиянием южных широт, которое придавало мы¬ сам и скалам волшебное очарование, как солнечная улыб¬ ка — женской красоте. То и дело Луис вскрикивал от вос¬ торга, и Санчо вторил ему, хотя чувства свои выражал несколько иначе, словно просто считал своим долгом ак¬ компанировать поэтическим излияниям юного графа. — Я полагаю, сеньор граф, — наконец заметил ма- трос> когда бухта, куда должны были войти каравеллы, осталась далеко позади, — я твердо надеюсь, сеньор граф, что ваше сиятельство знает, куда нас везут эти голые кабальеро! Похоже, у них есть какой-то порт на уме, а может, уже на виду: смотрите, как они работают вес¬ лами! — Что-то ты слишком серьезен, друг мой Санчо! Ты чего-нибудь опасаешься? — спросил Луис. — Если я опасаюсь, дон Луис, то лишь за наследника рода Бобадилья: случись с ним что-нибудь, не сносить мне головы! А мне самому чего бояться? Не все ли мне равно, жениться на принцессе с острова Сипанго, стать приемным сыном великого хана или остаться Санчо с ко¬ рабельной верфи, простым матросом из Могера? Да еже¬ ли мне предложат на выбор — носить куртку и грызть чеснок или ходить голым, зато досыта есть сладкие пло¬ ды, — я выберу второе! А вот вы, сеньор граф, вряд ли захотите променять свой замок Льера на дворец здеш¬ него великого касика. 315

— Ты прав, Санчо. Любой титул зависит от страны, где он дан: кастильский дворянин не станет завидовать гаитянскому касику! — Особенно после того, как сеньор дон адмирал во всеуслышание объявил, что отныне и навсегда этот го¬ сударь стал подданным нашей милостивой королевы! — насмешливо подхватил Санчо, подмигивая Луису. — Эти добрые люди даже не подозревают, какую честь мы гото¬ вимся им оказать, и меньше всех — его величество касик Гуакаиагари! — Молчи, Санчо, и держи свои соображения при се¬ бе! — оборвал его Луис. — Смотри-ка лучше: наши прия¬ тели повернули пирогу к устью реки и, похоже, собира¬ ются причаливать. Действительно, туземцы свернули в устье небольшой речушки, но причаливать не стали, а двинулись вверх по течению. Речка эта была неглубока и неширока, однако для легких посудин островитян большего и не требова¬ лось. Она начиналась где-то далеко в горах, занимавших центральную часть острова, и сбегала к океану по весе¬ лой, живописной долине. Пока пирога скользила между берегами, покрытыми пышной растительностью, Луис обна¬ ружил десятки райских уголков, где с удовольствием бы поселился, разумеется, вместе с Мерседес. И, разумеется, он представлял ее среди всей этой буйной природы оде¬ тую в бархат и кружева, как это было в моде у знатных дам. Еще когда пирога только вошла в устье речки, Санчо показал Луису глазами на целую стайку легких лодок, которые, пользуясь попутным восточным ветром, спуска- лйсь навстречу им под маленькими парусами. Таких ло¬ док они уже немало встретили по дороге; и все они направлялись к Голубой бухте, чтобы посмотреть на уди¬ вительных чужестранцев. Гребцы пироги заметили встреч¬ ных: судя по тому, как туземцы пересмеивались и пере¬ кликались с ними, они спешили туда же. При самом входе в устье Маттинао достал из складок своего легкого одеяния тонкий обруч цз чистого золота и надел его на голову, как корону. Луис понял, что мо¬ лодой гаитянин был одним из тех касиков, которые пла¬ тили дань Гуаканагари, и вместе со всеми гребцами при¬ встал, чтобы приветствовать Маттинао. По-видимому, владения Маттинао начинались от устья речки и ему ужо 316

не нужно было скрывать свое звание. Он перестал грести, сразу обрел величественный вид и попытался завязать с Луисом разговор, насколько позволяли скудные воз¬ можности обоих собеседников. Много раз он повторял слово «озэма». Судя по тому, как он его произносил, Луис подумал, что это, наверно, имя самой любимой жены Маттинао. Испанцы уже знали, что у касиков могло быть по нескольку жен, в то время как их подданным стро¬ жайше запрещалось иметь более одной. Пирога довольно долго поднималась вверх по течению, пока не достигла одной из тех тропических долин, где природа, казалось, сосредоточила все свои красоты, чтобы показать, какой прекрасной и приветливой может быть земля. В то же время вековое присутствие человека смяг¬ чило дикость первобытного пейзажа и придало ему осо¬ бое очарование. Подобно тем, кто ее населял, долина обладала естественной красотой, еще не испорченной людскими ухищрениями. Даже хижины селения, затеряв¬ шегося в ее зелени, были по-своему изящны, хотя и пре¬ дельно просты, как вкусы и потребности их обитателей. Кругом цвели яркие цветы, и ветви деревьев склонялись под тяжестью ароматных и сочных плодов. Жители селения встретили Маттинао с большим поче¬ том, хотя, по правде говоря, их сейчас больше занимали чужестранцы. Кроткие и простодушные туземцы обсту¬ пили Санчо и Луиса со всех сторон и глазели на них с нескрываемым удивлением. Впрочем, гаитяне более вы¬ сокого звания, видимо, не принимали испанцев за богов. Неизвестно почему, то ли благодаря своему легкому характеру, то ли умению подладиться под наивные вкусы туземцев, Санчо вскоре сделался любимцем толпы, а граф де Льера был целиком предоставлен касику и другим знатным людям племени. Поэтому обоих испанцев сразу же разлучили: Санчо увлекли на «ои поллои», своего рода площадь в центре селения, а Луиса Маттинао пригласил к себе. В жилище касика между Маттинао и двумя вождями, его приближенными, завязался оживленный разговор, в котором то и дело повторялось имя Озэмы. Затем Мат¬ тинао куда-то отослал слугу, и оба вождя вскоре тоже ушли, оставив Луиса наедине с молодым гаитянином. Касик снял с головы золотой обруч, накинул на полуоб¬ наженное тело нечто вроде плаща из хлопчатобумажной 317

ткани и, сделав Луису знак следовать за ним, вышел из дому. Луис повиновался, хотя и не понимал ничего. Он закинул щит за спину, поправил пояс, чтобы меч не пу¬ тался под ногами, и пошел за Маттинао так же доверчи¬ во, как за старым знакомым по улицам Севильи. Касик вел его по тропинке вдоль ручья, который бе¬ жал им навстречу, устремляясь к реке. Тропинка змеи¬ лась среди диких зарослей, где то и дело попадались де¬ ревья, отягощенные сочными плодами. Так они прошли около полумили. Внезапно перед ними возникла группа хижин, возведенных на живописной террасе или уступе холма, откуда можно было различить внизу довольно большое селение, а вдали — синеву океана. Луис сразу догадался, что это уединенное убежище предназначено для представительниц прекрасного пола; видимо, здесь находился своего рода сераль для жен молодого касика. Гостя ввели в центральную хижину и предложили вкус¬ ные освежающие напитки из местных плодов. За месяц, проведенный на островах, ни туземцы, ни испанцы не могли, конечно, усвоить язык друг друга. Мо¬ ряки выучили только самые ходовые слова, и Луис, по¬ жалуй, преуспел в этом больше других. Однако он чаще ошибался, чем угадывал истинный смысл того, что ему говорили, а сам врал безбожно, даже тогда, когда был совершенно уверен в правильности своей речи. Но язык дружбьг понятен без слов, и за все это время в душе у Луиса не шевельнулось и тени подозрения. Маттинао отослал служанку в соседнюю хижину и, когда Луис отдохнул, пригласил его следовать'за собой таким благородным жестом, какой сделал бы честь при¬ дворному церемониймейстеру самой доньи Изабеллы. Они пересекли террасу и приблизились к самому крупному строению, явно состоявшему из нескольких комнат, пото¬ му что, войдя в него, очутились сначала в своего рода приемной. Здесь они на мгновение задержались. Касик сказал несколько слов выбежавшей им навстречу слу¬ жанке, затем отдернул занавес, искусно сплетенный из водорослей, и ввел гостя во внутреннее; помещение. Ка¬ кая-то молодая женщина ожидала их; Луис понял, что это и есть Озэма, потому что касик еще на пороге тихо и нежно произнес ее имя. Юный граф поклонился гаитянке так же низко и почтительно, как если бы перед ним стоя¬ ла знатная испанская дама, затем выпрямился, поднял на 318