нее глаза, и возглас изумления и восторга вырвался из его груди: — Мерседес!!! Маттинао как мог повторил за ним это имя, очевидно принимая его за слово, которым испанцы выражают вос¬ хищение или одобрение. Молодая гаитянка, так поразив¬ шая Луиса, сначала испуганно отступила на шаг, потом вспыхнула, рассмеялась и тоже начала повторять низким и нежным музыкальным голосом: «Мерседес, мерседес, мерседес»г — находя в этих звуках невинное удовольствие. Но через минуту она умолкла и замерла, прижав руки к груди и не спуская с Луиса удивленных глаз, Здесь, пожалуй, время объяснить, почему в столь не¬ ожиданный момент с языка Луиса сорвалось имя его возлюбленной. Для этого мы попытаемся описать Озэму, ибо так действительно звали красавицу индианку. Все отчеты о Вест-Индии сходятся в одном: авторы единогласно говорят о превосходном сложении туземцев и об их природной грации, которая так восхитила испан¬ цев. Цвет кожи у островитян тоже приятный, особенно у гаитян: они едва ли темнее загорелых испанских крестьян или моряков, а у тех, кто не подвергается постоянному воздействию палящего южного солнца и большую часть времени проводит в тени рощ или своих жилищ, он не менее красив, чем у большинства европейцев, ведущих такой же образ жизни. Именно такой золотистый цвет кожи был у Озэмы, которая приходилась касику не же¬ ной, а родной сестрой. Согласно законам Гаити, власть касика переходила по наследству по женской линии, то есть после дяди касиком становился сын его сестры, а так как у Маттинао не было других братьев или сестер, его наследником должен был стать сын Озэмы. Поэтому, а также благодаря своему про¬ исхождению из королевского рода, если только этот ти¬ тул можно применить, говоря о столь примитивном об¬ ществе, Озэма росла беззаботно, окруженная вниманием всего племени и, по возможности, избавленная от всех тя¬ гот, тревог и невзгод, неизбежно связанных с полудиким образом жизни, который, впрочем, как отмечали испанцы, совершенно не влиял на характер добродушных острови¬ тян; последнее, видимо, объяснялось удивительным плодо¬ родием почвы, благодатным мягким климатом и целеб¬ ным морским воздухом. 319

Одним словом, к восемнадцати годам Озэма обладала всеми преимуществами, какие ей могли дать ничем не стесненная свобода и вся эта атмосфера земного рая, где ее природная красота расцвела, как прекрасный цветок. Гаитяне иногда носили кое-какие одежды, но не стес¬ нялись ходить и нагишом. Однако все более или менее уважаемые представители племени появлялись на людях только в одеяниях, правда весьма легких и служивших скорее украшением или знаком их достоинства, чем на¬ стоящей одеждой. Озэма не явилась исключением из этого общего правила. Вокруг ее гибкой талии был обернут кусок яркой бу¬ мажной ткани, едва доходивший ей до колен, а на пле¬ чах лежала белоснежная накидка, завязанная на груди и спускавшаяся сзади почти до талии, — простая, ручного тканья, но столь тонкая и легкая, что могла бы устыдить любого современного фабриканта. Обута она была в красивые затейливые сандалии, сквозь ремни которых виднелась такая ножка, что впору позавидовать и королеве. На шее у Озэмы висело оже¬ релье из мелких, но блестящих раковин с подвеской в виде широкого диска довольно грубой работы, зато из чистого золота. Золотые браслеты украшали ее тонкие запястья, и два широких золотых обруча охватывали щи¬ колотки, столь же безупречные, как у самой Венеры — бо¬ гини красоты. На Гаити красивые волосы считались таким же при¬ знаком благородного происхождения, как в Европе — ма¬ ленькая ножка. В роду Озэмы власть вот уже несколько столетий передавалась только по женской линии, — мо¬ жет быть, поэтому ее волнистые, густые волосйе были мягки и блестящи, как шелк, п черны как смоль. Сплош¬ ным потоком струились они по ее плечам, ниспадая по¬ верх белой накидки почти до пояса, и легкий ветерок, залетая в комнату, чуть колыхал эти невесомые пряди. Однако поразили Луиса пе красота Озэмы и не гра¬ ция, а необычайное сходство ее с юной испанкой, чей об¬ раз жил в его сердце;. Только это сходство и заставило его в неудержимом порыве произнести имя своей возлюблен¬ ной. Конечно, если бы поставить двух девушек рядом, ме¬ жду ними легко можно было бы найти различие, особенно 320

в выражении лица — задумчивого и одухотворенного у Мерседес и удивленного, растерянного и восхищенного у Озэмы, — но общее сходство все равно было таким рази¬ тельным, что любому бросилось бы в глаза. И многие, мо¬ жет быть, предпочли бы благовоспитанной, знатной кас- тильянке индейскую девушку с ее искренностью, невин¬ ной простотой и тем особым очарованием, каким обладают пылкие и простодушные дети юга. Так как завязать разговор было невозможно,-хозяевам и гостю оставалось только выражать свои дружеские чув¬ ства улыбками и жестами. Покидая каравеллу, Луис на всякий случай запасся мелкими, подарками и, думая, что ему предстоит встреча с женами касика, захватил с со¬ бой кое-какие безделушки, рассчитанные на неприхотли¬ вый вкус. Но, едва увидев Озэму, Луис почувствовал, что все эти мелочи недостойны ее красоты. По счастью, на нем была захваченная когда-то в бою мавританская чал¬ ма из легкой, как дымка, ткани; он из чистого каприза накрутил ее себе на голову, полагая, что такой убор про¬ изведет впечатление на простодушных туземцев. Удив¬ ляться подобным причудам не приходится: моряки всех стран до сих пор щеголяют в самых удивительных наря¬ дах, особенно на чужом берегу, когда можно ни с кем не считаться. Вспомнив о чалме, которую он снял при входе и все еще держал в руках, восхищенный красотой Озэмы и пораженный ее небывалым сходством с Мерседес, Луис развернул дорогую ткань и набросил ее, как мантилью, йа плечи гаитянки. Неискушенная красавица приняла подарок с искрен¬ ним восхищением и горячей признательностью. Она бро¬ сила прозрачную ткань на пол и залюбовалась ею, благо¬ дарно повторяя: «Мерседес, мерседес!» Конечно, в вос¬ торге ее было немало ребяческого, однако при всем этом радость ее носила печать достоинства, свойственного бла¬ городным людям во всех частях света. Луису поведение юной гаитянки показалось наивным и очаровательным. Он представил себе, как приняла бы донья Мерседес до Вальверде какую-нибудь драгоценность из милостивых рук доньи Изабеллы, и подумал, что детская радость Озэмы, пожалуй, проиграла бы в сравнении с благородным смирением и сдержанным удовольствием, какое выразила бы при виде подарка Мерседес. 11 Ф, Купер, том VI 321

Пока подобные мысли проносились в голове нашего героя, юная гаитянка без тени смущения сбросила свою просторную накидку и закуталась в прозрачную ткань чалмы. Затем она гибким движением сняла с себя оже¬ релье с золотым диском, сделала несколько шагов вперед и, чуть отвернув смеющееся лицо, протянула этот дар Луису, сопроводив его взглядом, более красноречивым, чем любые слова. Луис принял подарок с благодарно¬ стью, не преминув, по кастильскому обычаю, поцеловать хорошенькую ручку. Касик, с довольным лицом наблюдавший за обоими, сделал гостю знак следовать за собой и повел его в дру¬ гое строение, весьма сходное с первым. Здесь дон Луис был представлен нескольким молодым и красивым жен¬ щинам, вокруг которых резвились ребятишки; он понял, что это жены и дети Маттинао. С помощью жестов и не¬ многих знакомых ему слов Луису удалось наконец вы¬ яснить, кем в действительности приходилась касику Озэма. Не без удовольствия узнал он, что она сестра Маттинао, к тому же еще незамужняя, чему Луис особен¬ но обрадовался, ибо испытывал какую-то беспричинную ревность, вызванную, видимо, сходством Озэмы с РЛер- седес. Весь вечер и три следующих дня Луис провел в обще¬ стве своего друга касика в его излюбленной резидеиции, укрытой от посторонних глаз. Разумеется, наш герой был в центре всеобщего внимания: гостеприимный хозяин, а особенно хозяйки проявляли к нему гораздо больше ин¬ тереса, чем он к ним. Они позволяли себе тысячи малень¬ ких вольностей, трогали его волосы, одежду, оружие и, уж конечно, сравнивали его белую кожу с более смуглой кожей Маттинао. Озэма держалась скромнее и сдержан¬ нее всех: она только наблюдала .за происходящим, и лишь выражение лица выдавало ее чувства. Луис часами лежал на благоухающей циновке непо¬ далеку от прелестной гаитянки и пристально вглядывался в ее черты, находя в них все больше сходства с чертами своей возлюбленной, пока ему не начинало казаться, что это не Озэма, а сама Мерседес. Попутно юный граф старался побольше разузнать об острове. В первый же день выяснилось, что Озэма, види¬ мо благодаря своему происхождению и природному уму, понимает Луиса лучше всех жен Маттинао и даже луч-< 322

ше самого касика. Впрочем, это нашему герою, очарован¬ ному красотой гаитянки, могло и показаться. Но, как бы там ни было, он чаще всего задавал вопросы именно ей, и уже к концу дня восприимчивая и внимательная девуш¬ ка начала его на самом деле понимать. Так за один день Луис достиг гораздо большего в общении с островитяна¬ ми, чем все остальные испанцы за целых два месяца. Озэма схватывала испанские слова на лету, тотчас запо¬ минала и повторяла их со странным мягким акцентом, от которого они становились только благозвучнее. Адмирал не раз указывал ему, как важно для испан¬ цев узнать, где находятся золотые рудники, и Луис об этом не забывал. Ему удалось растолковать Озэме, что его интересует, но ответы ее были не столь ясны, как он бы того желал. И все же юный граф льстил себя надеждой, что не потратил времени даром и сможет рассказать Ко¬ лумбу кое-что интересное. На другой день пребывания Луиса в селении его при¬ гласили посмотреть на игры и пляски индейцев. Их опи¬ сывали достаточно часто, и незачем еще раз повторяться; скажем только, что в этих танцах и состязаниях, носив¬ ших самый мирный характер, юная гаитянская принцесса выделялась среди всех своей ловкостью, грацией и красо¬ той каждого отточенного движения. Луису тоже предло¬ жили попытать счастья, и он охотно согласился. Обладая недюжинной силой и подвижностью, он легко отобрал пальму первенства у своего друга Маттинао. Впрочем, молодой касик нисколько не был огорчен, а его сестра хо¬ хотала и радостно хлопала в ладоши, когда гость оказы¬ вался проворнее или сильнее своего хозяина. Жены Мат¬ тинао даже пытались ее тихонько пристыдить, но Озэма на все упреки отвечала обезоруживающей улыбкой. В эти минуты Луис искренне любовался ею, и не без оснований: щеки ее пылали, глаза сверкали, как драго¬ ценный гагат 1, а зубы казались выточенными из слоно¬ вой кости. Мы сказали, что глаза Озэмы в отличие от синих за¬ думчивых и вдохновенных очей Мерседес были черны 1 Гагат, или черный янтарь, — особый сорт каменного угля, отличающийся глубоким черным цветом и приобретающий после полировки яркий блеск. Не следует путать с агатом, который всегда многослоен и может иметь различную окраску. II* 323

как гагат, но они обладали такой же выразительностью, особенно когда гаитянка смотрела на Луиса. Не раз во время этих состязаний в силе и ловкости юноша улавли¬ вал во взгляде Озэмы откровенный восторг, весьма сход¬ ный с тем глубоким восхищением, которое он читал в глазах Мерседес, когда побеждал на турнирах. В такие мгновения сходство между двумя девушками поражало его еще больше, и он думал, что, если бы не различие в одежде, это были бы настоящие двойники! Пусть только читатель не думает, что наш герой начал забывать свою прежнюю любовь. Совсем нет! Мерседес слишком прочно владела его сердцем, да и сам Луис, не¬ смотря на все его недостатки, был слишком верным и преданным рыцарем, чтобы помышлять об измене своей даме. Но возлюбленная его была далеко, и Луису трудно было оставаться равнодушным к наивному поклонению юной индианки. Если бы Луис уловил хоть один кокетливый взгляд или заподозрил, что у Озэмы есть какой-то тайный рас¬ чет, он сразу бы насторожился и вмиг избавился от чар. Но все происходило как раз наоборот: девушка была так естественна, чиста и простодушна, восхищалась им с та¬ кой искренностью и простотой, что ее было невозможно заподозрить во лжи! Одним словом, невольно поддавшись очарованию гаитянки, которая в тех же условиях могла бы вскружить голову людям куда более сдержанным, чо¬ порным и холодным, чем наш пылкий герой, Луис дока¬ зал, что он всего лишь человек, не более. Когда вокруг так много нового, время летит незамет¬ но. Луис сам удивился, заметив, что живет в этом селе¬ нии уже несколько дней, большую часть которых он про¬ вел в серале Маттинао, хотя это и не совсем точное опре¬ деление для уединенного убежища семьи касика. Зато Санчо с корабельной верфи считал каждый день и не те¬ рял времени даром. Он тоже, как и Луис, ходил героем в своем более скромном кругу простых людей и тоже не забывал про золото. И, хотя матрос не знал ни слова по-гаитянски и не научил ни одному испанскому слову никого из тузем¬ цев, дела его шли куда успешнее, чем у юного графа. Он и так превосходно ладил с хохочущими темнокожими нимфами, не отходившими от него ни на шаг! Санчо ода¬ ривал их звонкими соколиными бубенчиками, а взамен 324

довольствовался любым украшением из драгоценного ме¬ талла. Все, что напоминало золото, он принимал без раз¬ бору! Само собой разумеется, этот обмен совершался чест¬ ным путем и только на добровольных началах — в полном соответствии с излюбленными принципами сторонников свободного предпринимательства, утверждающих, будто торговля — это обмен эквивалентными ценностями, хотя каждому известно, что ценность вещи зависит от целого ряда зачастую противоречивых обстоятельств. Но Санчо смотрел на торговлю точно так же, как эти новомодные мыслители, и однажды, когда они с Луисом направлялись к Маттинао, высказал по дороге свое мнение по столь су¬ щественному для него вопросу. — Я вижу, твоя любовь к золоту верна и неизмен¬ на! — со смехом воскликнул Луис, когда старый моряк, остановившись на минутку, показал ему свой запас золо¬ того песка, всяких дисков и блях. — Из того, что у тебя в мешке, можно смело начеканить штук двадцать полно¬ весных добл с изображением короля и нашей королевы! — Вдвое больше, сеньор, вдвое больше, и все это за каких-нибудь семнадцать соколиных бубенчиков, кото¬ рым цена — горсть мараведи! Ей-богу, это самая честная и святая торговля, достойная только истинных христиан! Эти дикари заботятся о золоте не больше, чем ваша ми¬ лость о погребении дохлого мавра, и за такое пренебреже¬ ние я готов содрать с них еще больше! Пусть себе ду¬ мают, что эти украшения и желтый песок ничего не стоят, — я охотно расстанусь еще с двадцатью бубенчи¬ ками, хоть они у меня и последние! Пусть меняются, пока у меня и у них еще есть что менять, — в накладе я не останусь! — Разве это честно, Санчо, отнимать у бедных индей¬ цев золото в обмен на дешевые медные погремушки? — попробовал устыдить его Луис. — Вспомни, ведь ты ка¬ стилец, и отныне давай хотя бы два соколиных бубенчика за то, за что раньше давал один! — Я никогда не забываю, откуда я родом, сеньор, и помню, что могерская корабельная верфь, по счастью, на¬ ходится в старой доброй Испании! Но разве ценность вещи не определяется ценой, которую за нее дают на рынке? Спросите любого нашего купца, и он вам ответит, дао это так же ясно, как солнце в небе! Когда венециан¬ 325

цы приходят иа остров Кандию г, они скупают фиги, ви¬ ноград и греческое вино за гроши, зато за товары с за¬ пада дерут сколько могут. Э, да что там говорить! Все имеет свою цену! — И тебе не стыдно пользоваться невежеством своих ближних? — спросил Луис, относившийся к торгашам с презрением дворянина. — Ведь это все равно, что обма¬ нуть слабоумного или ребенка! — Упаси господь и мой покровитель святой Андрей, чтоб я совершил что-либо постыдное! — возмутился Сан- чо. — На Гаити соколиные бубенчики стоят дороже зо¬ лота, сеньор! Я это знаю и тем не менее готов расстаться со своим драгоценным товаром ради презренного метал¬ ла. Вы видите, я не скуп, а напротив — великодушен: ведь мы на Гаити и каждый может вам подтвердить, что здесь я торгую себе в убыток — золота много, а где я возьму другие бубенчики? Конечно, если после стольких лишений и испытаний я еще раз благополучно пересеку океан и довезу это золото до Испании, оно, может быть, вознаградит меня за все опасности и труды и даст мне возможность зажить прилично. Но я ведь рискую жизнью! И от души надеюсь, что наша милостивая донья Изабелла не допустит, чтобы ее новые кроткие подданные когда- либо занялись столь опасным и хлопотливым делом, как торговля! — С чего это ты вдруг так забеспокоился о бедных островитянах, что даже готов рисковать своей жизнью? —* смеясь, спросил Луис. — Просто боюсь, как бы они не расстроили эту тор¬ говлю, сеньор, которая должна оставаться как можно свободнее и проще, — с плутоватой ухмылкой ответил ма¬ трос. — Сейчас мы, испанцы, приходим на Гаити и ме¬ няем один соколиный бубенчик на доблу золотом, — про¬ сто и ясно! А если эти дикари сумеют доплыть до Испа¬ нии, там они получат за эту же доблу сто бубенчиков —* поди-ка их сосчитай! О нет, нет, лучше оставить все, как есть. И пусть жарится в аду вдвое дольше тот, кто вздумает нарушить эту честную, свободную, простую и выгодную для всех цивилизованных людей тор¬ говлю! 1 Кандия —одно из названий острова Крита. 326