— Ваш рассказ, отец Педро, настолько разжег мое любопытство, что я хочу поговорить с этим Колоном. Он стоит совсем один среди толпы. Пожалуй, я подойду к нему, скажу, что я тоже в какой-то степени; мореплава¬ тель, и постараюсь выведать кое-что из его необычайных планов. Как же ты думаешь с ним познакомиться? — Я скажу ему, что я дон Луис де Бобадилья, пле-« мянник доньи Беатрисы де Мойя, наследник одного из внатнейших родов Кастилии..с *** И ты думаешь, этого будет достаточно? ^улыбаясь, спросил монах. — Нет, Луис, нет, сын мой, для какого- нибудь торговца картами было бы довольно одного твоего желания, но Кристовалю Колону этого мало! Он целиком захвачен необъятностью своего проекта, нисколько не сомневается в небывалых его результатах, видит их днем и ночью и так уверен в себе, в своей силе, что ни принц, ни даже король не способны унизить его до¬ стоинство. Даже наш славный государь дон Фердинанд не решился бы на то, что ты собираешься сделать, она-* саясь встретить молчаливый отпор, а то и услышать рез¬ кое слово* % *** Клянусь всеми святыми! Вы рассказываете об этом человеке такие необычайные вещи, отец Педро, что мне еще больше хочется с ним познакомиться! Может быть, вы меня представите? « Охотно. Потому что я сам хочу узнать, что заста¬ вило его возвратиться к нашему двору. В последнее его посещение, как я слышал, он твердо решил обратиться со своим проектом к другим государям» Так что доверься мне, дон Луис, и я цостараюсь все устроить. Монах и его нетерпеливый юный собеседник встали о камня и начали пробиваться сквозь толпу к. тому, кто занимал их мысли. Однако, когда они подошли доста¬ точно близко, отец Педро не отважился сразу заговорить с Колумбом и терпеливо ждал, чтобы мореплаватель сам его заметил. Но тот долго не обращал на него внимания! взгляд Колумба был устремлен к башням Альгамбры, где с минуты на минуту крест должен был сменить полуме¬ сяц. Дерзкий, неугомонный и слишком горячий Луис де Бобадилья едва сдерживался: ему, никогда не забывав¬ шему о своем высоком происхождении и связанных с этим привилегиях, трудно было подавить нетерпение.; 54

— Видишь вон того человека, Луис? — спросил монах.

Еще бы! Какой-то торговец картами, какой-то кормчий так долго заставляет себя ждать! Он подталкивал своего спутника вперед, но тщетно. Наконец нетерпеливые же¬ сты юноши привлекли внимание Колумба. Он оглянулся, встретил взгляд отца Педро, и старые знакомые привет¬ ствовали друг друга обычным в те времена учтивым по¬ клоном. — Поздравляю вас, сеньор Колон, с успешным окон¬ чанием осады, — заговорил монах. — Я рад, что вы при¬ сутствуете дри этом торжестве, потому что слышал, будто важные дела призывали вас в другую страну. — Ничто не совершается помимо воли божьей, — ото¬ звался Колумб. — Сегодняшнее событие служит мне уро¬ ком настойчивости и еще раз убеждает меня в том, что предопределенное свыше непременно осуществится. — Я ценю ваше рвение, сеньор. Поистине без настой¬ чивости нет спасения, и я не сомневаюсь, что упорст¬ во, с каким вели эту войну наши государи, и славное ее завершение могут служить тому подходящим приме¬ ром. — Поистине так, отец Педро, и это пример для всех благих дел, — ответил Колон, или Колумб, как мы его и будем в дальнейшем именовать. В глазах его вспыхнул яркий огонь пророческого восторга, и он продолжал: — Вам может показаться неразумным, что я применяю столь высокое сравнение к себе, но сегодняшний триумф наших государей чудесным образом вдохновляет меня: я тоже должен настойчиво, не отступая, продолжать мои утомительные ходатайства, ибо и они приведут к торже¬ ству правого дела. — Раз уж вы заговорили о своих планах и намере¬ ниях, сеньор, — с живостью подхватил отец Педро, — признаюсь, я этому рад. Здесь со мной один мой юный родственник, ставший чем-то вроде морского бродяги, — причуда молодости, от которой его не могли удержать ни друзья, ни даже любовь. Прослышав о ваших смелых за¬ мыслах, он загорелся желанием узнать о них как можно больше из ваших собственных уст, если вы соблаговолите уделить ему внимание. — Я всегда рад удовлетворить похвальную любозна¬ тельность отважных молодых людей и охотно сообщу ва¬ шему юному другу все, что он захочет, — ответил Ко¬ лумб, с простотой и достоинством, которые разом ^юкон- 56

чили со всеми притязаниями дона Луиса на роль снисхо¬ дительного слушателя в предстоящем разговоре. Юноша понял, что не мореплаватель, а он должен считать себя польщенным, что тот удостоил его беседы. — Но простите, отец Педро, вы забыли мне предста¬ вить сеньора, — продолжал Колумб. — Это дон Луис де Бобадилья. Пожалуй, единствен¬ ные его достоинства в ваших глазах это смелость и любовь к морю, а также то, что ваша высокая покрови¬ тельница маркиза де Мойя приходится ему теткой. — Одного из двух было бы вполне достаточно, — отозвался Колумб. — Люблю юношескую отвагу, ибо она несомненно дается богом для того, чтобы исполнить его мудрые предначертания: в этом убеждении я сам черпаю силы и уверенность. Что же касается второго его достоин¬ ства, то скажу одно: вместе с Хуаном Пересом де Мора- чена 1 и сеньором Алонсо де Кинтанилья2 донья Беатриса принадлежит к числу моих лучших друзей, а потому ее родственник может рассчитывать на мою признательность и уважение. Такая речь поразила дона Луиса. Хотя этот чужезе¬ мец, который даже говорил по-кастильски с акцентом, был неплохо одет и держался с достоинством, тем не менее он оставался всего лишь кормчим или капитаном, зарабаты¬ вавшим себе на хлеб трудом своих рук. Тем более стран¬ ным казался его покровительственный тон по отношению к знатнейшему из кастильцев: такое тот мог принять разве что от принца крови! Сначала дон Луис хотел осадить генуэзца, затем — рассмеяться ему в лицо, но в конце концов, видя, что монах относится к мореплавателю с большим почтением, сам почувствовал уважение к этому человеку со столь выдающимися замыслами и сумел не только взять правильный тон, но и ответить Колумбу наход¬ чиво и любезно, как и подобало юноше с его именем.'Все трое отошли подальше от толчеи и присели на камнях, где уже расположилось отдохнуть немало зрителей. — Отец Педро, вы, кажется, сказали, что дон Луис побывал в чужих странах? — заговорил Колумб, сам вы¬ 1 Здесь Купер ошибается: Хуан Перес и Антонио Морачёна —• это два разных лица, что было установлено лишь в конце XIX века. 2 Алонсо де Кинтанйлья — фактический министр фи¬ нансов Изабеллы и Фердинанда, один из наиболее верных сторон¬ ников Колумба. 57

бирая тему, как если бы имел на то право благодаря своему положению или заслугам. ==- И сказали, что он влюблен в чудеса и опасности океана? Да, это так, сеньор, только не знаю, добродетель это или недостаток. Если бы он уступил настояниям доньи Беатрисы или последовал моему совету, ему не пришлось бы променять рыцарские подвиги на зандтие, столь несовместимое с его знатйостью и воспитанием. Что вы, отец Педро, зачем же так сурово порицать юношу! Про того, кто провел жизнь в океане, нельзя ска¬ зать, что он йрожил ее недостойно или бесцельно. Бог разделил земли водами не для того, чтобы отдалить людей друг от друга, а дабы люди могли встречаться среди чудес, которыми он наполнил океан. В юности у всех нас были заблуждения: такое уж это время, когда мы больше слушаемся чувств, нежели разума. И, при¬ знаваясь в своей слабости, я не могу кинуть камень в дона Луиса. — Вам, наверно, приходилось сражаться с нехристями на море? — смущенно проговорил юноша, не зная, как подступиться к интересующему его вопросу. Да, сынок, и на море и на суше, — ответил Ко¬ лумб; така# фамильярность удивила, но не обидела дона Луиса. — Было время, когда я любил вспоминать обо всех пережитых мною опасностях — а повидал я не¬ мало бурь й сражений, — но, с тех пор как моя душа пробудилась для великого подвига, все эти злоключения перестали меня волновать. Отец Педро перекрестился, а дон Луис с улыбкой пожал плечами, как человек, услышавший нечто весьма странное. Однако мореплаватель продолжал говорить со свойственной ему серьезностью: Много лет прошло с тех нор, как я сражался про¬ тив венецианцев вместе с моим родственником и тезкой Колумбом Младшим, как его наЗШЮш, чтобы не путать с его дядей адмиралом, носившим то же имя. Помню бой к северу от мыса Сан-Винсёнти. В тот кровавый день мы бились с восхода до заката, враг был силен, но судьба хранила меня, и я не был даже ранен. Другой раз галера, на которой я сражался, была охвачена пламенем, и мне пришлось добираться до берега — а он был не близок! в утлой лодчонке. 58

Глаза мореплавателя разгорелись, вдохновенный румя¬ нец заиграл на щеках, но даже и в своих преувеличе¬ ниях =г- а это, конечно, было преувеличением — он сохра¬ нял такую сдержанность, серьезность и достоинство, что их невозможно было спутать с досужим легкомыслием людей, у которых мимолетные прихоти заменяют глубо¬ кое чувство, а суетные мечты — убежденность и силу воли. Отец Педро не улыбнулся и ничем не выказал недо¬ верия к этим словам, Наоборот, по тому, как набожно он перекрестился, и по сочувственному выражению его лица можно было видеть, что он понимает и разделяет глубо¬ кую веру Колумба. Смотрите, воздвигается благословенный символ нашего спасения, наш путеводный знак! — вдруг восклик¬ нул монах, раскинув руки, словно желая обнять небеса; он упал на колени и смиренно, до самой земли, склонил обнаженную голову с выбритым кружком тонзуры. Колумб посмотрел в ту сторону, куда указывал отец Педро, и увидел, что над главной башней Альгамбры сверкает большой серебряный крест, тот самый крест, с которым Фердинанд и Изабелла не расставались в тече¬ ние всей войны с маврами. В следующее мгновение над другими башнями взвились штандарты Кастилии и свя¬ того Яго. Зазвучал победный гимн, сливаясь с церковным песнопением. И началось торжественное шествие, в ко¬ тором пышность священных облачений соперничала с блеском воинских доспехов. Но это зрелище является ско¬ рее достоянием истории, нежели нашего частного и более скромного рассказа. Глава V Кто не изведал, как слабы^ пусты Слова перед величьем красоты? Чей разум был достаточно силен, Чтобы, восторгом дивным ослеплен, Не затуманился и не признал хоть раз Могущество и власть прекрасных глаз? Байрон Эту ночь Изабелла и Фердинанд вместе с кастильским и арагонским дворами впервые провели в стенах Альгам¬ бры, Сразу же после того, как закончилась церковная 59

служба и отзвучал последний молебен, во дворец хлы¬ нула целая толпа, за которой, сохраняя подобающую им неторопливость и достоинство, проследовали и государи. Более юные придворные разбрелись по знаменитым дво¬ рам и роскошным залам, любуясь красотами дворца, при¬ водившими в восторг их жен и сестер: дело в том, что затянувшаяся осада привлекла к стенам Гранады гораздо больше представительниц прекрасного пола, чем этого требовалось для свиты королевы. Осмотр затянулся до ночи, и лишь темнота на время умерила общее любопыт¬ ство. Особый интерес вызывал Львиный двор, оставлен¬ ный Баобдилом в лучшем состоянии, — восточная пре¬ лесть этого двора, вернее, то, что от нее сохранилось, до сих пор славится по всему свету. Несмотря на зимнее время, там все утопало в цветах, взращенных искусными руками. Смежные залы — зал Двух Сестер и зал Абенсер- рахов1 — были ярко освещены и заполнены пестрыми толпами придворных, воинов, почтенных священнослу¬ жителей и разряженных красавиц. Альгамбра настолько превосходила все остальные дворцы, возведенные магометанами на Пиренейском полу¬ острове, что даже испанцы, привыкшие к особенностям легкой мавританской архитектуры, были поражены све¬ жестью, новизной и одновременно царственным велико¬ лепием этого сооружения. Стены были украшены слож¬ ными резными узорами — искусство чисто восточное, неведомое европейцам, — и причудливыми, изящными ара¬ бесками, созданными изумительной фантазией величай¬ ших мастеров, искусство которых дожило до наших дней и теперь известно повсюду, разве что за исключением Нового Света. Струи фонтанов сверкали во дворах, рас¬ сыпаясь алмазными брызгами. В толпе придворных, прогуливавшихся среди всей этой поистине сказочной роскоши, находилась и Беатриса де Бобадилья, давно уже ставшая женой дона Андреса де Кабрера маркиза де Мойя и теперь носившая его имя. Она по-прежнему оставалась ближайшей и самой дове^ ренной подругой королевы, с которой ее разлучила только смерть последней. На руку маркизы де Мойя легко опи¬ ралась юная девушка такой редкой красоты, что мало кто 1 Абенсеррахи — эмиры из династии, основанной Юсуфом ибн Насером в XIII веке, и владевшие Гранадой до 1492 года,- 60

проходил- мимо, не оглянувшись, чтобы еще хоть раз посмотреть на столь необычное лицо и фигуру. Это была донья Мерседес де Вальверде, одна из самых богатых и знатных наследниц Кастилии, подопечная, родственница и приемная дочь королевской подруги — именно подруги, потому что слово «фаворитка» никак не соответствовало отношениям между доньей Беатрисой и Изабеллой. Однако вовсе не красота делала Мерседес такой необык¬ новенной и привлекательной: несмотря на всю ее жен¬ ственность, изящество и бесспорную прелесть черт, она бы затерялась в толпе более блестящих придворных кра¬ савиц. Но ни у одной кастильской девушки не было столь одухотворенного лица, как у Мерседес, или правильнее было бы сказать, что лицо ее отличалось редкой для жен¬ щин выразительностью: сияние души, доброта и чувстви¬ тельность светились в каждой его черточке. К тому же сейчас оно было ясно и безмятежно, а легкая тень грусти только придавала Мерседес особую привлекательность, ничем не умаляя ее красоты. По другую сторону от маркизы де Мойя шел Луис де Бобадилья, чуть опережая свою знатную тетку и стараясь поймать взгляд Мерседес. Временами, преодолевая сму¬ щение, она обращалась к нему, и тогда ее прекрасные синие глаза встречались с горящими черными глазами юноши. Все трое непринужденно болтали о чем придет¬ ся; король и королева уже удалились в свои покои, а разбившиеся на группки придворные были полностью поглощены новизной обстановки и своими разгово¬ рами. — Нет, это просто какое-то чудо! — воскликнула донья Беатриса, продолжая беседу, явно интересовавшую всех троих. — Как случилось, что ты, морской бродяга и отчаянная голова, до сих пор ничего не слыхал о Ко¬ лумбе? Ведь он уже столько лет добивается высочайшей поддержки короля и королевы для осуществления своих планов! Кстати, они уже обсуждались на особом сове¬ щании в Саламанке. Да и при дворе у него есть сторон¬ ники. —- Например, донья Беатриса де Кабрера, — прогово¬ рила Мерседес с чуть грустной улыбкой, похожей на от¬ блеск скрытого в глубине души светлого пламени. — Я часто слышала от ее высочества, что вы самая ярая защитница Колумба во всей Кастилии. 61

— Ее высочество редко ошибается, дитя мое, а в от¬ ношении меня — никогда. Да, я поддерживаю этого чело* века, ибо верю, что он из тех, кто предназначен для ве¬ ликих и славных дел. А то, что он предлагает, намного превосходит самые смелые человеческие планы и даже мечты! Подумай только о людях, обитающих по ту сто¬ рону земли, о прямых и коротких путях к ним, о возмож¬ ности принести им блага нашей святой церкви! — Конечно, тетушка, конечно! — смеясь, воскликнул Луис. — А вы подумайте о том, какой у вас будет вид в их чудесной компании, когда вам придется прогуливаться вверх ногами, вниз головой! Надеюсь, этот Колумб уже приобрел опыт в таком способе передвижения — без дол¬ гой практики там вряд ли можно твердо стоять на ногах! Я бы на его месте начал с окрестных гор, как с букваря: пусть вперед научится ходить по крутым склонам, дер¬ жась к ним под прямым углом. После этого пусть пере¬ ходит к грамматике: стены и башни Альгамбры послужат ему подходящими ступеньками к новым успехам! Мерседес инстинктивно сжала руку своей опекунши, когда та призналась, что верит в великий замысел ге¬ нуэзца; насмешки же дона Луиса огорчили ее. Она на¬ хмурилась и бросила на юношу взгляд, полный укоризны. Дон Луис больше всего на свете желал завоевать любовь воспитанницы своей тетки, и одного ее неодобрительного взгляда порой бывало достаточно, чтобы погасить кипучую жизнерадостность, которая часто толкала его на вздорные и легкомысленные поступки, в действительности не соот¬ ветствовавшие серьезности его ума и характера. Теперь же, уловив такой взгляд, он постарался как можно ско¬ рее исправить свою ошибку, а потому, едва закончив по¬ следнюю фразу, тут же добавил: — Но я вижу, донья Мерседес тоже принадлежит к партии Колумба. Похоже, он пользуется гораздо боль¬ шим успехом у кастильских дам, чем у кастильских гран¬ дов! — Ив этом нет ничего удивительного, — с задумчи¬ вым видом прервала его девушка. — Женщины вообще более чутки ко всему благородному, более восприимчивы к смелым мыслям и более ревностны в богоугодных де¬ лах, чем мужчины. — Наверно, так оно и есть, раз уж бы и моя тетушка донья Беатриса стали на сторону мореплавателя. Однако 62