Найт покосилась на Осведомителя, сидевшего в кабинете.

– Один на один.

– Ты много себе позволяешь, - нахмурился мэр.

– Не буду вам мешать.
– Осведомитель поднялся.
– Наверное, у нашей принцессы что-то очень важное.
– И так как мэр не остановил его, он вышел.

– Ну? Выкладывай, что там у тебя.
– В тоне мэра было больше осуждения чем вопроса.

– Папа, там парень один... Он просит помочь.

– Где там? Какой парень? В чем помочь?

Найт плюхнулась в кресло, откинула ногу на мягкий валик подлокотника, демонстрируя отцу свою независимость.

– Он из этих... Живущих Наверху. Его похитили лопоухие. И теперь он им служит. Они держат его в темной пещере.

– Ты что, общаешься с лопо.. с Обитателями Тьмы!?
– в ужасе воскликнул мэр.

– Скажешь тоже. Это он общается. Поневоле. Они заставляют его на себя работать.

– Как ты об этом узнала?

– Он сам подошел к нам, когда мы с твоей пленницей гуляли. Умоляет спасти его от лопоухих.

– Погоди, погоди, ты разговаривала с ним и ты его не...

– Нет, папа.

– Ты хочешь сказать, что нарушила Инструкции?! Что он увидел тебя и остался жив!?

– Я и не ждала от тебя другой реакции, - фыркнула Найт, в виде самозащиты болтая в воздухе ногой. Но взгляд увела, что бы не встретиться с холодными льдинками его бесцветных глаз.
– И потом... он мог бы быть нам полезен. Он знает, где живут лопоухие. Он ходит с добытчиками Наверх. И они дали ему подружку, которая ему все рассказывает.

– Я вижу, ваше общение было достаточно длительным. Все, что мне нужно знать об Обитателях Тьмы, я знаю сам, - отрезал мэр.
– Еще один Наземный мне здесь не нужен. Хватит того, что я вынужден терпеть присутствие этих двоих. К тому же я сейчас безумно занят. Решается наша судьба. Так что постарайся не докучать мне разными глупостями. А парня разыщи сама немедленно и разделайся с ним. Это приказ. Иначе ты будешь наказана со всей строгостью, как рядовой житель нашего мира. Инструкции обязан выполнять каждый, включая меня самого и мою семью.

– Я поняла, папа.
– Оттолкнувшись на руках, Найт выпрыгнула из кресла.
– Не злись, что помешала. Пока.

Она вернулась в свою комнату, плотно закрыла за собой дверь и может быть впервые за последние дни не подошла к зеркалу, чтобы удостовериться, что опасные симптомы не завладели еще целиком ее телом. Найт обдумывала свой разговор с отцом.

Он даже взглянуть не пожелал на пленника лопоухих. Может отец прав? Может и впрямь доверять никому нельзя? Какое ей в сущности дело до ничтожного воришки из универмага, по собственной глупости вляпавшегося в историю. Перед ней всплыло его мокрое, забавное лицо. Его глаза. Как странно он смотрел. На нее никто никогда так не смотрел. В холодном, никем не согретом сердце Найт что-то шевельнулось, будто туда непрошено забрался пушистый теплый зверек и, свернувшись уютным клубочком, греет ее изнутри. Как-то странно вдруг засосало под ложечкой, как перед землетрясением. Но то не был страх. Скорее чувство легкой невесомости. Наверное, мама ощущала нечто подобное, когда неслась навстречу земле, раскинув крыльями руки.

Мама... Как изменилась она вдруг. Будто очнулась от долгого-долгого сна. Она всегда была рядом, стоило открыть соседнюю дверь. И всегда недосягаемо далеко, в каком-то ином измерении. Она всем им была чужой. Отец с детства внушал Найт, что мир жесток и опасен, что никому и ничему нельзя доверять, что нужно быть постоянно начеку и ежеминутно отстаивать свое право на жизнь. Потому что мир полон врагов, таящихся за каждым углом. В сущности так оно и было. Ее мир был особым. Мир вечной ночи. Мир запретного, ото всех скрываемого существования. Формула жизни проста и лаконична: если не убьешь ты, убьют тебя. А потому всегда наноси удар первой, так внушал ей отец.

Но что-то - сначала в поведении Светланы... а теперь вот в глазах этого юноши - заставило ее усомниться в непреложности отцовских постулатов. Искать у него поддержки было заведомо бесполезно, а потому глупо. Она только что в этом убедилась.Нет, он не поможет ей разобраться в себе, в странных, тревожащих ее чувствах.

Найт постояла перед дверью, соединявшей (или разделявшей) ее с матерью и, поколебавшись, вошла.

Мать сидела, как всегда, с открытой книгой на коленях. Но не читала. Ее устремленный вдаль взгляд не казался сейчас безжизненно-отрешенным. При виде дочери она встрепенулась.

– Не помешала?
– спросила Найт, усаживаясь рядом.

– Ничуть. Чем ты встревожена? У тебя снова появилось... это?

– Вроде бы нет.

– Ты больше не ходила к дьявольскому туману?

– Заставляю себя держаться подальше. Хоть иногда, ужас как, тянет.

– Вот и умница. Держись. И, Бог даст, все пройдет.

– Мне твой Бог ничего никогда не давал.

– А Дьявол? Что дал тебе Дьявол, кроме адской тьмы, ожесточенного сердца и этого коварного тумана?

– Не передергивай. Сама ведь призналась, что Туман нам подсунул не Дьявол, а твои сородичи Сверху.

– Мы заговорили с тобой о Боге и Дьяволе. Девочка моя, запомни, Дьявол это зло, коварство, ложь, жестокость. Бог - добро, всепрощение, любовь. Выбирай сама, кому из них ты хочешь служить. От этого будет зависеть твой дальнейший жизненный путь.

Найт ничего не ответила, а немного погодя спросила:

– Мама, как ты думаешь, что станет с этими двумя - со Светланой и ее отцом?

– Почему ты спрашиваешь?
– насторожилась Сэд.

– Я думаю, отец убьет их.

– Убьет?!. Но за что?