– Серафино Лентини, – сказал я.

Он промолчал, так и не донеся стакана до рта, затем снова опустил его на стол.

– Вы хотите добраться до Серафино? – Он рассмеялся. – Матерь божья, я тоже этого хочу. И капо сказал вам встретиться со мной? Я не понимаю. Общество гоняется за Серафино вот уже почти два года. Он причинил нам много неприятностей, и наши люди давно охотятся за ним. – Он глотнул вина и вздохнул. – Ничего вдохновляющего.

– Кого он из себя строит? – сказал я. – Второго Джулиано? Робин Гуда?

Серда сплюнул на пол.

– Серафино такой же, как и все остальные, – старается быть номером первым. Он оказывает пастухам некоторые услуги время от времени или предотвращает выселение какой-нибудь старой женщины, так что они думают, что солнце светит ему за спиной. Шесть месяцев назад недалеко от Френтини он задержал местный автобус, который вез зарплату кооперативу. Застрелил водителя и банковского клерка. Водитель умер два дня спустя.

– Действительно, жестокий человек, – прокомментировал я.

– Дикий, – сказал он. – Никогда не образумится. Скажу вам, что он сильно пострадал в руках полиции, когда был моложе. Потерял глаз. Я лично думаю, что он никогда не смирится с этим. Но какое все-таки вам до него дело?

Я рассказал то, что ему можно было знать, и, когда закончил, Серда покачал головой:

– Но это чистое безумие. Вы никогда не сможете подойти близко к Серафино. Пойдемте, я покажу вам.

Он выдвинул ящик стола и вынул крупномасштабную карту района, на которой была изображена область горы Каммарата с подробными деталями.

– Вот здесь Серафино находится в настоящий момент. – Серда обозначил точку на карте с противоположной стороны горы, примерно в пятнадцати сотнях футов ниже вершины. – Там есть пастушья хижина рядом с ручьем. Он пользуется ею почти все время, за исключением того, когда находится в бегах.

– Вы уверены? – искренне удивился я.

Серда печально улыбнулся:

– Сейчас я вам все объясню. Знать, где находится Серафино, и схватить его там – две совершенно разные вещи. Ему поклоняется каждый пастух в горах. У них разработана сигнальная система от скалы к скале, которая предупреждает Серафино о приближении кого-либо, когда тем требуется еще три или четыре часа, чтобы забраться наверх. Я не раз пытался добраться до него с местными людьми, которые верны Обществу, – с людьми, которые выросли в горах. И мы всегда терпели неудачу.

– Сколько с ним людей?

– В настоящий момент трое – братья Вивальди и Джо Рикко.

Я изучал карту две или три минуты, затем попросил его описать район детально. Я не нуждался ни в каких пометках, ибо раньше слишком часто занимался этим. В конце концов я кивнул и сложил карту.

– Могу я оставить карту себе?

– Конечно. Это ведь невозможно, вы убедились?

– Напротив. – Я улыбнулся. – Я чувствую себя даже более уверенным, чем раньше. Теперь мне надо немного пройтись. Нужно осмотреть местность. Увидимся позже.

Я задержался у входной двери, ослепленный внезапным сиянием, и надел темные очки. Роза сидела за столом, ближайшим к машине; поднос стоял напротив нее. Она была не одна. Два парня, лениво развалившиеся у края стола, были типичными для молодежи, все еще остававшейся в этих краях. Жестокие, загрубевшие лица, потрепанная и залатанная одежда, разбитые ботинки и полотняные кепки вполне подходили бы в другом месте Европы для одного из прошедших веков.

Спина Розы была прямой и напряженной, и она курила сигарету, уставившись в пространство. Один из мужчин что-то сказал – я не расслышал, что именно, – и тут же остатки кофе из чашки Розы полетели ему в лицо.

Для сицилийского мужчины женщина не была человеком в полном смысле слова – она должна была делать то, что ей говорили. Быть оскорбленным женщиной, да еще публично, – об этом невозможно было даже и подумать. Некоторые из наблюдавших детей рассмеялись, и парень протянул руку через стол и криком заставил Розу встать, а другую занес для удара.

Я схватил его за плечо и развернул лицом к себе. Мы смотрели друг на друга достаточно долго, и выражение его лица уже начало постепенно меняться, когда я ударил его тыльной стороной руки. Я не сказал ни слова. Рука у парня потянулась к щеке, а друг дернул его за рукав. Оба попятились с побелевшими лицами, развернулись и поспешили прочь.

Роза присоединилась ко мне, застегивая блузку.

– Что бы вы сделали, если бы они вдвоем бросились на вас? Пристрелили бы их?

– Но они ведь не бросились, – заметил я.

– Нет, вы правы – они знают, что лучше не связываться с мафией.

– Но откуда им знать, с кем связываются?

– Не играйте со мной в игры, мистер Виатт. Вы давно не смотрелись в зеркало? На вашем лице ясно отпечатался мафиозо. Самодовольство, сила, тихая ярость. Вы ведь даже не заговорили с этими бедолагами. Большего оскорбления нельзя было и придумать.