Ко мне подскакал полковник Науменко и тоном, не терпящим возражений, сердито приказал «преследовать бронепоезд». В колонне «по три» быстро выскочили сотни на дорогу, вновь через мостик, и устремились в преследование, но бронепоезд красных, обсыпав колонну шрапнелью, тихо отползал к Курганной. Наши пушки «не доставали» его, так как были горные, а бронепоезд был вооружен полевыми орудиями. Так было досадно тогда...

Рассыпав сотни в лаву — продвигаюсь к Курганной под шрапнельным огнем. Остальные сотни полка, перейдя Чамлык по тому же мостику, рассыпались почему-то на юг, по направлению к станице Константиновской. Их головные разъезды видны были далеко влево от нас, на курганах. Правофланговый разъезд головных сотен уже перерезал дорогу Михайловская—Курганная, захватив при этом около 30 подвод с продуктами.

«Один из наших боковых отрядов захватил большевистский обоз до 30 повозок, груженных овсом и хлебом», — так пишет генерал Врангель (Белое Дело. т. 5. стр. 77).

Их захватил небольшой урядничий разъезд моих головных сотен, но не отряд. Почувствовалась «заминка в наступлении», чтобы не сказать хуже...

За Михайловской слышалась сильная ружейная и пулеметная стрельба — это вела бой с красными 2-я пехотная дивизия полковника Дроздовского, но в нашу сторону, со стороны Михайловской, никто не выступал. Головные сотни Корниловского полка сдерживал своим орудийным огнем только бронепоезд красных. Остальные четыре сотни полка «сдвинулись» влево, на юг и стали терять связь со своими головными сотнями. Пришлось пересечь полотно железной дороги и образовать с ними «одну линию всадников в кукурузе».

На скирдах соломы, по нашу сторону Чамлыка, видны были фигуры людей. Там, как пишет генерал Врангель, был его наблюдательный и артиллерийский пункт. Возле них стояла спешенная конная группа в две-три сотни человек, кажется — 2-й Офицерский конный полк дивизии Дроздов-ского. Где были остальные три полка дивизии — 1-й Екате-ринодарский, 1-й Запорожский и 1-й Уманский — мы не знали и не видели их. Но по всему было видно, что наше появление здесь было полной неожиданностью для красных, как и то, что мы уже потеряли момент захвата Курганной. Вместо молниеносного наскока на нее всеми полками — лавами разбросан был только Корниловский полк; остальные полки бездействовали, и штаб Конной дивизии сидел на скирдах соломы...

Красные зашевелились. Из станицы Курганной выступила пехота вперемежку с конницей и без затруднения остановила жидкие лавы Корниловского полка. Высокая кукуруза и подсолнечник совершенно скрывали от нас их наступавшую пехоту. По всему широкому полю кукурузы видны были головы конных, наших и противника, определяющих линию фронта.

Вдруг из станицы Михайловской кучной массой несется конница человек в 200 на скирды, на штаб дивизии, явно угрожая нашему тылу. И если она захватит переправу через болотистый Чамлык, то мы попадем в ловушку. Но в этот момент генерал Врангель схватывает какой-то полк такой же силы и резервной колонной, сам впереди нее, широкой рысью, очень уверенно идет навстречу врагу.

Нам издали хорошо была видна эта прекрасная картина конного маневра. Силы были равны, но возьмет верх сильный духом. Видя смелое движение против них, — красные убавили свой аллюр, а генерал Врангель уже перешел в широкий намет. Красные не выдержали, повернули назад и разрозненно отскочили к южным окраинам Михайловской.

Отбросив красных, Врангель быстро отошел к скирдам. Здесь им была проявлена похвальная личная смелость.

Наше наступление-прорыв явно захлестнулось. Нас теперь бьют уже с двух сторон — с севера из Михайловской и с запада из Курганной. Чувствовалось, что мы ослабеваем. Противник же неуязвим, за отсутствием у нас патронов. Левый фланг нашего полка, с далеких курганов, стал отходить крупной рысью. Ободренные красные активно перешли в наступление на мои головные сотни. Шагом, по кукурузе, отходим и мы. Видя это, генерал Врангель, на невысоком кабардинском коне, в гимнастерке и фуражке, наметом скачет к нам, в лавы. Он уже недалеко от нас, и мы слышим его мощный твердый голос:

— Молод-цы кор-нилов-цы! Впе-ре-од!

Здесь я помещу строки самого генерала Врангеля (стр. 77): «Около часу дня цепи красных показались со стороны Курганной, охватывая наш правый фланг. Одновременно конница противника стала на рысях обходить нас, угрожая перехватить переправу через мост на реке Чамлык. В резерве у меня было 4 сотни Корниловского полка. Я приказал им атаковать конницу красных. Сотни развернулись в лаву, двинулись вперед, но, попав под фланговый пулеметный огонь красных, смешались и стали отходить.

Конница противника продолжала продвигаться. Положение становилось критическим: с захватом моста, имея в тылу болотистый, трудно проходимый Чамлык, — мы могли оказаться в тяжелом положении, нашей артиллерии грозила гибель. Я послал частям приказание медленно отходить к переправе и артиллерии — «сняться». Лава корниловцев быстро отходила. В сотнях заметно было замешательство. Я решил личным примером попытаться увлечь части за собой и, вскочив на лошадь, поскакал к отходившим корниловцам. Часть казаков повернула, другие приостановились. Стала отходить лава противника. Увлекая казаков криками, я бросился за противником, однако, обернувшись, увидел, что за мной следует лишь небольшая часть казаков. Остальная лава крутилась на месте. Ружейный огонь был чрезвычайно силен. Пули свистали, щелкали о землю, вздымая пыль.

Редко мне, за мою продолжительную боевую службу, пришлось бывать под таким огнем. Упал раненым мой значковый казак. У моего офицера-ординарца убита лошадь. Батарея наша снялась, и было видно, как она отходит рысью к переправе. Немногие скакавшие за мной казаки стали постепенно отставать. Пришлось повернуть и мне. Выругав казаков, я приказал им спешиться и занять небольшой хуторок у переправы».

Генералом Врангелем очень красочно описан этот момент боя, но это было немного не так. А было вот как.