Советская власть не могла мириться с наличием своеобразной кулацкой «пятой колонны», готовой в условиях опасности со стороны буржуарно-помещичьей Польши и недобитых войск Деники-охэ и онхр-уу иинздякадо до эинэкяонвхэоц imi-mdu хэхииом шчнно на, перебазировавшихся в Крым, нанести, как это уже бывало, коварный удар в спину. 9 января 1920 г. Всеукраинский Революци-окружения вне закона*.

Перед 133-й бригадой были поставлены две задачи: арестовать Махно и его штаб и разоружить повстанческие отряды. В этой операции должны были участвовать и войска 41-й дивизии. Когда

они двинулись к Александровску, чтобы не дать махновцам уйти, по городу был пущен слух, что 133-я бригада переходит на правый берег Днепра, ее заменяют новоприбывшие войска. Внезапный удар красных кавалеристов Няги застал махновцев, находившихся в близлежащих селах, врасплох. Провести операцию в городе так, как было задумано, не удалось. Махно был предупрежден о намерении красных и, переодевшись в крестьянскую одежду, свободно выехал на телеге из Александровска, а его штаб и кавалерия, воспользовавшись замешательством в красноармейских частях, также вырвались из устроенной для них засады. Махновцы все же понесли ощутимые потери, поскольку потеряли значительную часть обоза, 200 пулеметов на тачанках, трофейную английскую батарею в полной упряжи, много оружия254255.

Еще 6 января 1920 г. Махно собрал в Гуляйполе общее собрание командиров, на котором было принято решение дать повстанцам месячный отпуск. Это была хитрая тактическая уловка, при помощи которой Махно пытался хоть как-то затормозить массовый переход повстанцев в части Красной Армии. Угроза такого перехода была вполне реальной, так как, по словам начштаба Белаша, почти 50% махновцев были готовы встать на сторону Советской власти и бороться с контрреволюцией11.

Оставшиеся под началом Махно около 300 человек фактически перешли на нелегальное положение и начали вести партизанскую цойну против Советской власти.

Начало 1920 г. принесло Махно и махновщине много неприятностей. Повстанцев косила эпидемия тифа. 19 января 1920 г. заболел тифом и сам батька. Бросив все, он уехал из Гуляйполя в Дибривку, а оттуда в сопровождении 10 охранников направился лечиться на хутор Белый, находящийся в 5 верстах. Через месяц, когда ему стало немного лучше, батька попытался осуществить несколько налетов на красноармейские отряды. Однако крестьянство не поддержало махновцев. К этому времени произошли события, которые откололи от Махно еще один массивный пласт повстанцев.

5 февраля 1920 г. Всеукрревком издал Декрет о земле, согласно которому ликвидировалось возобновленное Деникиным помещичье землевладение. Все бывшие помещичьи, казенные, монастырские и удельные земли, конфискованные еще yi прошлом году Советской властью, переходили без всякого выкупа в пользование всего украинского трудового народа, и в первую очередь безземельным и малоземельным крестьянам. В пользование трудящегося крестьянства переходили также земли совхозов, организованных в 1919 г. на базе помещичьих имений. Устранялись допущенные в прошлом году ошибки в разделе помещичьих земель, которые вызвали недовольство крестьянских масс Советской властью.

R результате беднейшему крестьянству Украины было передано 11,8 млн десятин земли, около 4,5 млн десятин они получили в ре-аультате экспроприации излишков кулацких земель256.

Декрет вызвал глубокие социальные изменения в украинском селе: уменьшилось количество полярно противоположных социальных групп — бедняков и кулаков — и возросло число середняцких хозяйств. Узнав об этом декрете, кулачество, особенно южных районов, сразу же взялось за оружие и вновь обратило свои нзоры к Махно. Пользуясь неинформированностью крестьянства, они некоторое время скрывали факт принятия Советской властью нового декрета о земле, удерживая тем самым какую-то их часть в махновском войске и используя для борьбы за кулацкие интересы. Однако Махно понимал, что объективно от него откалывалась значительная часть деревни. Ему казалось в тот момент, что все рухнуло, перед ним маячил призрак потери его армии, власти, авторитета среди крестьянства. Он стал много пить, потерял над собой контроль. 26 февраля, находясь в Светодухове, батька выступил на митинге с призывом начать с Советской властью такую же борьбу, как когда-то против австро-германцев и Скоро-падского257.

Анархисты усиленно распускали слухи о массовых расстрелах советскими властями участников махновского движения. П. Аршинов без ссылки на какие-либо источники заявлял, что, по самому скромному подсчету, большевиками было расстреляно и искалечено до 200 тыс. крестьян и рабочих 258.

8 февраля 1920 г. 522-й полк Красной Армии выбил махновцев из Гуляйполя. Батька решил поднять моральный дух своего войска и отбить село. Он дважды посылал туда разведку и, установив, что в Гуляйполе находится примерно 200—300 красноармейцев, решил в ночь с 20 на 22 февраля совершить налет на красноармейский наряд. Под покровом ночи бандиты заняли сначала окраину, а затем тихо двинулись вглубь села. Внезапность удара помогла махновцам одержать победу. Батька и его окружение придавали ей огромное значение. «У каждого повстанца, — записала в своем дневнике Г. Кузьменко, — было сознание того, что даже небольшая группа людей, слабая физически, но сильная духом, вдохновленная одной великой идеей, может сделать большое дело»259.

После взятия Гуляйполя Махно с женой и сопровождавшей его свитой торжественно въехал в центр села. Они побывали у знакомых и собирались торжественно отметить победу, как вдруг в избу вбежал запыхавшийся махновский телохранитель Гаврю-ша, который сообщил, что со стороны Полог движется красная конница. Махно вскочил из-за стола и, сев в тачанку, приказал своей охране уходить в степь. Прикрывать отход о и поручил спи ему брату Савелию.

Махно несколько дней не знал, чем закончилась перестрелка между повстанцами и красными конниками, которую он услышал еще на окраине села. Когда до батьки дошли сведения, что егп брат убит и в Гуляйполе арестовано несколько махновцев, он ре шил совершить новое нападение на Гуляйполе. 1 марта ночью внезапным ударом махновцы опять захватили село.