Переговоры возобновились после этого только два года спустя, в 1451 г., в Парчове, куда съехались по 12 уполномоченных с той и другой стороны. На этот раз литовцы уже прямо потребовали кассации прежних договоров об унии, которые их предшественники подтверждали, не зная об их содержании, по одному только приказу великого князя, и замены их новым актом, из которого должны быть исключены такие выражения, как jugo servitutis obnoxios, incorporamus, invisceramus, appropriamus et unimus terras Lithwaniae et Russiae Regno Polоniae, и который утверждал бы не инкорпорацию или подчинение Литвы, а союз ее с Польшею; кроме того, повторили свое прежнее требование относительно Волыни и Подолья. От имени поляков отвечал литовцам Збигнев Олесницкий. Он указал на то, что литовцы, в том числе и некоторые из настоящих делегатов (бискуп виленский Матвей), не раз подтверждали договоры об унии и потому не могли не знать их содержания; указал далее на то, что поляки владели Волынью и Подольем, отбив их у татар, в то самое время, когда о литовцах в этих странах не было и слуха, и в конце концов сослался на недавний договор с Сигизмундом Кейстутовичем, в силу которого эти земли по смерти его должны перейти к Польше и который подтвержден был также согласием литовских панов, в том числе и самих делегатов. Но все эти выводы не убедили литовских уполномоченных, и они уехали из Парчова, не придя ни к какому соглашению с поляками.

В таком же роде шли переговоры и на последующих съездах поляков и литовцев и не только не приводили к соглашению, но даже грозили кончиться вооруженным столкновением поляков и литовцев. Когда Польша втянулась в трудную и продолжительную борьбу с орденом, литовцы настойчиво стали требовать Волыни и Подолья и грозить полякам войною. Самому Казимиру стала угрожать опасность лишиться великого княжения на Литве. Среди литовских князей и панов образовалась сильная партия противников Казимира, во главе которой стали воевода виленский Ян Гаштольд и князь Юрий Семенович Гольшанский. Эта партия решила совершенно разорвать с поляками и для этого возвести на великое княжение киевского князя Семена Олельковича, зятя Гаштольда. В этом направлении партия развила агитацию среди литовцев, результатом которой было обращение литовцев к Казимиру на сейме 1461 г. с требованием, чтобы он или сам постоянно пребывал на Литве, или отдал бы великое княжение Семену Олельковичу. Казимиру удалось кое-как дотянуть до окончания войны с Пруссией. После того как поляки развязались с этой войной, всецело поглощавшей их силу, литовцы, естественно, должны были сделаться скромнее в своем поведении и понизить свой тон в отношении к полякам. Кроме того, пропаганда церковной унии, начавшаяся с 1458 г., с назначением митрополитом киевским Григория Болгарина, принявшего Флорентийскую унию, испортила отношения между католическою Литвою и православною Русью в Великом княжестве и снова возбудила между ними улегшуюся было национально-политическую вражду. До сих пор Литва смело выступала против поляков между прочим и потому, что имела за собою всю свою Русь. Наглядным выражением добрых отношений, установившихся между ними, служит участие русских людей в созываемых тогда государственных совещаниях. Так, на сейме 1446 г., где решался вопрос о принятии Казимиром польской короны, присутствовали князья и паны не только польские, но и русские. На общем сейме с поляками в Люблине в 1448 г. кроме литовских панов и шляхты были и некоторые русские князья, например князь Василий Красный (из Друцких) и князь Острожский. В 1451 г. для решения вопроса о Волыни и Подолье собирался общий сейм всех земель Великого княжества и т. д. Но с начала 1460-х гг. снова возгорелась национально-религиозная вражда между русскими и литовцами. Эта вражда, как явствует из свидетельства самого Казимира, связала руки Литве в ее отношениях к соседям. Когда литовцы после покорения Новгорода великим князем Иваном Васильевичем в 1478 г. хотели взяться за оружие и воевать с Москвою, Казимир, по рассказу Длугоша, стал уговаривать их, чтобы они не начинали войны, не обеспечивши себя предварительно польскою помощью, и не полагались на русских людей, которые, как ведомо им самим, не благоволят к ним по причине различия вероисповеданий. При таких условиях никакие крайности в неприязненных отношениях к полякам стали уже невозможными для литовцев. Они перестали поднимать вопросы о Подолье и Волыни и ограничивались только тем, что по временам обращались на своих сеймах к Казимиру с просьбою дать им кого-либо из сыновей в великие князья. Со своей стороны и поляки перестали выступать резко и настойчиво со своими требованиями возобновления прежних договоров об унии и присоединения Волыни и Подолья к Короне. По окончании прусской войны внимание и силы поляков были отвлечены от Литвы широкою династическою политикою короля Казимира, силившегося посадить своих сыновей на престолах Чехии и Венгрии. При таких обстоятельствах Польша и Литва до самой смерти Казимира держались установившихся отношений, не заключали договора об унии и не решали вопроса о Волыни и Подолье.

Как только умер Казимир, литовцы поспешили воспользоваться благоприятным случаем для осуществления своего заветного желания – иметь отдельного от Польши государя. Казимир умер в Великом княжестве, в Городно. При нем находился сын его Александр. Паны-рада Великого княжества Литовского упросили его не сопровождать тела отца в Польшу, мотивируя свои настояния опасением, что враги нападут на Великое княжество, оставшееся без главы. В этой мотивировке была доля правды, ибо отношения к Москве и Крыму в последние годы великокняжения Казимира действительно были в высшей степени натянутые. Но главным побуждением, заставившим литовскую раду удерживать королевича Александра в Литве, было несомненно желание возвести его на великое княжение. Паны-рада, впрочем, не решились самолично предпринять такой шаг, который грозил полным разрывом с Польшею, в высшей степени опасным при тогдашнем международном положении Великого княжества. Кроме того, можно было опасаться внутренних замешательств вследствие того, что в государстве существовала многочисленная партия князей и бояр, которые хотели видеть на великокняжеском столе князя Семена Михайловича (Олельковича) слуцкого. Поэтому паны-рада решились произвести избрание Александра на великом вальном сейме всех земель Великого княжества.

Уже из Городно они разослали грамоты по всем областям с извещением о смерти Казимира и с приглашением к «старшим» из всех земель явиться на сейм к 20 июля для избрания нового господаря. В этих грамотах они напоминали князьям, панам и земянам, или боярам, что они всегда прежде были заедино с Великим княжеством Литовским, и выражали уверенность, что и на этот раз они не отступят от него и сообща с ним выберут одного из сыновей покойного короля. В таком же духе разосланы были грамоты и от имени королевича Александра. Эти напоминания и увещания вызваны были именно тем, что много сторонников, особенно в русских областях Великого княжества, имела кандидатура князя слуцкого. Когда собрался сейм, приверженцы князя Семена Олельковича выставили было его кандидатуру. Сам князь приехал с целым отрядом в 500 человек для большей внушительности. Но паны-рада объявили сейму, что предсмертным желанием покойного короля было, чтобы поляки взяли себе в короли его сына Яна Альбрехта, а литовцы – в великие князья Александра. Это спокойное и твердое заявление разбило шансы Олельковича, и сейм провозгласил Александра великим князем.

Избрание великого князя Александра совершилось без всякого участия поляков, которое требовалось предшествовавшими договорами унии. Литовцы ограничились только посылкою извещения полякам, что они, согласно с волею покойного короля, хотят посадить у себя великим князем королевича Александра, и предложением, чтобы поляки согласно той же воле посадили у себя королем Яна Альбрехта. Об унии не было и помину. Польские паны прислали было приглашение литовцам прибыть в Польшу и принять участие в избрании короля. Но литовцы очень хорошо понимали, что появление их на избирательном сейме в Польше означало бы признание с их стороны договоров об унии, и потому отвечали уклончиво, что-де они уже объявили полякам свою мысль и волю покойного короля «братским обычаем». Когда состоялось избрание Яна Альбрехта, великий князь Александр послал послов поздравить брата и напомнить ему о «дружбе», какая существовала издавна между их государствами, которые при покойном отце их всегда помогали друг другу против всякого неприятеля. Итак, вместо акта субмиссии, который следовал бы со стороны великого князя Александра, было послано братское поздравление и напоминание о дружбе государств. Ясное дело, что акты унии в глазах литовцев не имели более никакой силы, и они рассматривали свое Великое княжество как вполне независимое государство. Порвалась и та связь, которую представлял собою для Польши и Литвы общий государь.

Но отношения к соседям в самом скором времени заставили и Литву, и Польшу болезненно почувствовать взаимный разрыв и предпринять шаги к возобновлению унии. Литва подверглась нападению Москвы, которая отобрала у нее часть владений на востоке. В то же время крымские татары стали громить южные области Литвы и Польши. К ним присоединились турки, которые в 1498 г. страшно опустошили Подолье и Галицкую землю и увели до 100 тысяч пленных. После продолжительных переговоров о возобновлении «ровных и слушных записов», без ущерба для чести и достоинства обоих государств, в 1499 г. возобновлена была Городельская уния с более точным обозначением порядка избрания королей польских и великих князей литовских. В грамотах определялось, что литовцы на будущее время не будут приступать к избранию великого князя без ведома и участия поляков, лишь бы они пожелали прибыть в Литву ко времени избрания; точно так же и поляки со своей стороны не будут обходить литовцев при выборе королей.

Уния, заключенная в 1499 г., в сущности мало гарантировала и Польше, и Литве взаимную поддержку. Правда, оба государства обязались помогать друг другу omni consilio, auxilio et favore. Но пока сохранялось их отдельное существование, пока они не сливались в одно государство с одним правительством, эта поддержка всегда должна была сводиться до минимума, а иногда и на нет. У каждого государства были свои враги, которых оно должно было остерегаться; каждое государство, естественно, должно было всячески щадить и приберегать свои силы для самого себя. Все это обнаружилось на другой же год по заключении унии 1499 г. Весною 1500 г. московские войска вторгнулись в Великое княжество Литовское и заняли множество городов и волостей. Высланное против них литовское войско 14 июля потерпело полное поражение на реке Ведроше близ Дорогобужа. Поляки не оказали никакой помощи Великому княжеству, потому что собирались в то время идти в поход на турок и должны были оборонять свои земли от татар, два раза в этом году вторгавшихся в Юго-Западную Русь. Ян Альбрехт оказал своему брату Александру только дипломатическое содействие, отправил своего посла в Москву хлопотать о мире, т. е. сделал для него то же, что и другой брат его, венгерский король Владислав. Литва должна была искать себе помощи на стороне, и хотя нашла себе союзников в лице ливонского магистра Плеттенберга и заволжского хана Шиг-Ахмата, тем не менее правящие литовцы приложили все старания и к тому, чтобы связаться для борьбы более тесными узами с Польшею. По обстоятельствам момента этого можно было достигнуть возведением на польский престол, осиротевший за смертью Яна Альбрехта, великого князя Александра и заключением новой унии с Польшею. Литовский сейм, собравшийся в Городно, отправил в конце августа 1501 г. послов на польский избирательный сейм и с полномочиями на заключение новой унии. Все это оказало свое действие на избирателей, и Александр восторжествовал над своими соперниками, в числе которых был и родной брат его, король Владислав.

Формальному избранию предшествовала выработка прелиминарных статей договора, который должен был быть заключен между Польшею и Литвою. Постановлено было, что Польша и Литва впредь будут иметь одного общего государя; этот государь будет избираться в Польше на общем польско-литовском сейме; оба государства будут неразлучны в счастии и несчастии; будут иметь одну монету, но отдельные суды и должности; прежние договоры, заключенные одним государством, будут иметь обязательную силу и для другого; новоизбранный государь должен подтверждать права и вольности обоих государств. Когда уже состоялось избрание и провозглашение Александра королем польским, написан был акт унии на основании вышеизложенных прелиминарных статей и подтвержден присягою чинов польского сейма. Литовские уполномоченные со своей стороны дали клятвенное обещание в том, что склонят великого князя и остальных братьев своих литовцев к принятию, подтверждению присягою и выполнению заключенного договора.