Но к концу великокняжения Сигизмунда шляхта стала уже выходить из своей подчиненной, пассивной роли. К тому времени под влиянием частого сеймования сделало уже значительные успехи политическое воспитание шляхты. Шляхта втянулась в курс политической жизни, ознакомилась с положением дел в государстве и прониклась известными политическими стремлениями. На сеймах конца великокняжения Сигизмунда Старого шляхта не только совместно со своей старшею братией – княжатами и панятами – подавала ряд петиций господарю, клонившихся к утверждению и дальнейшему «размноженью» ее прав и вольностей, но и выступала отдельно, с домогательствами, клонившимися к ее пользе, к ограждению ее от утеснений со стороны старшей братии – князей и панов и к сравнению ее в правах с этими князьями и панами. Такие тенденции обнаружились на Новгородском сейме 1538 г. и особенно на Берестейском сейме 1544 г. Рыцарство-шляхта в составе других «станов» сейма просила, чтобы господарь не раздавал уряды в Великом княжестве чужеземцам, чтобы не вызывал никого на суд в Польшу, чтобы не допускал поляков владеть по женам имениями в Великом княжестве, чтобы не держал подолгу вакантными мест в своей раде, чтобы не установлял обороны земской без «оповеданья и произволенья княжат, панят и всего рыцарства», с одними только панами-радою, чтобы нес военную службу с тех имений, которые на него «спали», чтобы духовные также отправляли военную службу со своих имений, как отчинных, так и церковных, а равно и с десятин, чтобы и мещане отправляли военную службу с земских имений наравне с шляхтою, а с «купель» своих и маетностей – по оценке и приказу господаря, чтобы военная служба отправлялась также и с воеводств, староств и всяких «врядов» по-стародавнему, «водле важностей врядов», а особливо с имений стола господарского, отданных в «заставу» или в какое-нибудь другое держание. Последняя просьба, направленная против литовского панства, указывает несомненно на активную роль, которую стала играть шляхта в составлении петиций к господарю. Еще более характерна в этом отношении просьба, поданная на Берестейском сейме 1544 г., о том, чтобы в каждом повете были избранные шляхтою судья и писарь, с которыми бы воеводы, старосты и державцы могли судить каждого князя, пана и духовного в своем повете. Дело в том, что князья и паны, владевшие имениями не под господарем, не судились наместниками-державцами, которые судили только население господарских доменов, в том числе и бояр-шляхту. Некоторые князья и паны не судились даже перед воеводами и старостами. Все это создавало великие затруднения для шляхты, которой приходилось добиваться правосудия на князей и панов. Между тем в Польше уже давно все землевладельцы без различия рангов подсудны были земским выборным судам, существовавшим в каждом повете, а по важным уголовным делам – судам городским, во главе которых стояли старосты. Литовская шляхта и стала стремиться к утверждению подобного же порядка в Великом княжестве Литовском. Кроме учреждения выборных судов, литовская шляхта на том же сейме подавала и другие просьбы, имевшие целью ограждение своих прав от нарушения со стороны «можных» князей и панов, например, чтобы воеводы, старосты и державцы давали ей суд в своих поветах, а не по своим имениям, чтобы они не увозили с собою из поветов судовых книг, чтобы не сажали шляхту без вины «у везенье» и не всылали к ней различных лиц на постой, чтобы приняты были меры против сильных и своевольных людей, которые укрываются от «позвов» на суды, и т. д. Все это в общей сложности указывает на значительные успехи политического воспитания рядовой шляхты, на повышение в ней сословно-политического самосознания. С этим повышенным самосознанием рядовой литовской шляхты пришлось особенно считаться преемнику Сигизмунда Старого – Сигизмунду Августу.

Литература

Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Довнар-Запольский М. В. Спорные вопросы в истории Литовско-русского сейма // Журн. М-ва нар. просвещения. 1901. № 10; Максимейко Н. А. Сеймы Литовско-Русского государства до Люблинской унии 1569 г. Харьков, 1902; Любавский М. К. Новые труды по истории Литовско-Русского сейма // Журн. М-ва нар. просвещения. 1903. № 2–3; Леонтович Ф. И. Вече, сеймы и сеймики в Великом княжестве Литовском // Там же. 1910. № 2–3.

Усиление опасности со стороны турок. Ревизия замков в 1545 г. и ее данные о состоянии государственной обороны. Уклонение землевладельцев от несения замковой и других земских повинностей. Созыв великого вального сейма в 1547 г. для решения вопроса о земских повинностях; постановления о пересмотре привилеев на имения. Опустошения южной украйны татарами в 1549 и 1551 гг.; усиление опасности со стороны Москвы. Великий вальный сейм 1551 г. и его постановления о выполнении земских повинностей, о размерах военной службы с имений и о сборе серебщины. Описание украинных замков 1552 г. Размещение наемных войск по южным замкам и возобновление Браславского замка. Сейм 1552 г. и постановление о сборе «поконевских пенязей». Сейм 1554 г. для принятия мер на случай войны с Москвой. Постановления о размерах военной службы и о сборе серебщины. Общая характеристика принятых для обороны государства мер.

Изнемогая под тяжестью лет и бременем государственных забот, престарелый король Сигизмунд еще при жизни своей, 8 октября 1544 г., с согласия Берестейского сейма передал управление Великим княжеством Литовским молодому королю Сигизмунду Августу. Новому господарю в первую очередь пришлось позаботиться об упорядочении и усилении обороны Литовско-Русского государства от внешних вторжений.

Вопрос об обороне обострился в то время главным образом благодаря наступлению турок. В 1541 г. турецкий султан Солиман, призванный на помощь против австрийцев, осаждавших вдовствующую венгерскую королеву Изабеллу в Буде, вытеснил австрийцев из Венгрии, провозгласил малолетнего Яна Сигизмунда королем Венгрии, а до совершеннолетия его занял большую часть Венгрии и посажал в ней своих правителей. Турки, таким образом, врезались в середину христианского мира Европы и грозили распространить свое иго и далее. Вследствие этого христианские государства начали готовиться к борьбе с ними. Об этом шли совещания на имперском сейме в Шпейере в 1542 г., на чешском сейме в Праге, на польском сейме в Петркове в 1542, 1543 и 1544 гг. и на литовском сейме в Берестье в 1544 г. Между прочим, поляки, ввиду угрожавшей опасности от турок, возобновляли свои настояния касательно осуществления унии Великого княжества с Короною Польскою. Но станы литовского сейма и на этот раз предпочли унии простой оборонительный союз с Польшею и вынесли решение – помогать Польше всеми силами, если только турки покажутся со стороны Белгорода и Волыни, и выставить 4000 наемной конницы, если турки будут вступать в Польшу через Силезию или от Кошиц. Этим решением вопрос об обороне Литовско-Русского государства, конечно, не исчерпывался. Надо было привести в надлежащее состояние собственные его оборонительные средства, и прежде всего укрепления, замки, которые, по доходившим до правительства сведениям, уже давно находились в неисправном, заброшенном состоянии.

С этою целью господарь и паны-рада весною 1545 г. разослали особых посланцев с поручением на места удостовериться в потребностях и нуждах замков, сделать возможные распоряжения касательно устранения замеченных недостатков, а если этого нельзя сделать – доложить о них господарю. Посланцы должны были привести в известность, кто обязан строить и чинить эти замки, кто должен мостить дороги и мосты, какие доходы идут на содержание укреплений и находящегося в них административного персонала, кто должен сторожить и оборонять замки, какие в них военные запасы и т. д. До нас дошли результаты «ревизии» только южных украинных замков, производившейся в 1545 г. бискупом луцким Юрием Фальчевским и дьяком Львом Патеевичем Тышковичем. Замки эти были – Овруч, Житомир, Луцк, Владимир, Кременец, Браславль и Веница. Но из записи деяний сейма 1551 г. узнаем, что не только южные украинные, но и «тутошние», т. е. литовские, замки были осмотрены господарскими посланцами, и составлены были «реистры» со сведениями о том, «которые князи, панове, бояре повинни замки робити, мосты мостити, гати гатити, подводы и стацыи давати, сторожу при городах давати». Донесения господарских посланцев констатировали самое плачевное состояние южных замков: укрепления, особенно деревянные, развалились, дороги и мосты находились в невозможном состоянии; съестных и боевых запасов было мало, а то и совсем не было; орудия были старые и негодные. Опрос местных обывателей выяснил главнейшие причины такого неудовлетворительного состояния укреплений. В этом виноваты оказались отчасти местные старосты и державцы, которые не заботились об исправности укреплений и боевой их готовности, потакали местным обывателям, обязанным ремонтировать замки, обращали в свою пользу доходы, предназначенные на содержание укреплений, и т. д. Но еще более виновными объявились местные землевладельцы, особенно крупные – князья и паны. Пользуясь своим значением, они перестали нести со своих «выслуг» не только те повинности, от которых шляхта освобождалась в силу общих привилеев, но и те, которые обыкновенно оставлялись на шляхетских имениях, т. е. ремонт замков, военных дорог и мостов и доставку подвод и кормов господарским гонцам и послам. Остальным уже не под силу было поддерживать в исправности укрепления, которые и приходили от того все в больший и больший упадок.

Так как многие землевладельцы «закрывались» от несения государственных повинностей своими «листами», т. е. жалованными грамотами на имения, в которых прописаны были их льготы и изъятия, то господарские посланцы должны были пересмотреть документы на владения. Но по этой части они встретили решительный отпор. Землевладельцы отказывались класть перед ревизором свои привилеи, заявляли, что они сделают это лишь на вальном сейме, если последует соответствующий приказ господаря и если другие земли также будут класть свои привилеи перед господарем. Инстинкт сословного самосохранения говорил, что совокупными усилиями им более удастся отстоять свои права и вольности, чем порознь, по отдельным землям и поветам. Но раз не предъявлялись документы на владения, нельзя было делать и распоряжений о выполнении замковых повинностей, о приведении укреплений в исправное состояние. Между тем турецкая гроза не только не сходила с горизонта, но стала вновь сгущаться. В конце 1546 г. пошли слухи, что «цесарь» турецкий собирает огромное войско – «десеть крот сто тысяч» – и хочет идти в Венгрию и на Вену. Можно было опасаться, что эта гроза захватит и Великое княжество. Кроме того, близок был и срок перемирию, заключенному с Москвою в 1542 г. на семь лет, и могла возобновиться война и с этой стороны. Нужно было, следовательно, во что бы то ни стало покончить с вопросом о приведении в исправность укреплений. Уступая желаниям, выраженным военнослужилыми землевладельцами при производстве ревизии замков, Сигизмунд Август созвал в январе 1547 г. великий вальный сейм в Вильно.

Немногого удалось добиться господарю на этом сейме. После «намовы» относительно замковой, дорожной, подводной и кормовой повинности с земских имений, княжата, панята и все рыцарство просили панов-раду доложить господарю, что те из них, которые уже несли эти повинности со своих выслуженных имений, и впредь хотят выполнять эти повинности; те же, которые вызволены от того особыми листами – привилеями, – просят, чтобы не нарушались их стародавние права и вольности, которые они приобрели своей верною службою господарю. Выслушав эту просьбу, паны-рада сообща с остальными станами сейма порешили на том, чтобы господарь с панами-радою сначала рассмотрели те реестры, в которых все такие повинности по всем городам Великого княжества «пописаны», после чего листами-мандатами потребовали бы представления к известному сроку документов, «за чим хто што держить», с тем чтобы на основании этих документов решить, кто обязан нести повинности и кто свободен от этого.

Пока производилась эта сверка реестров и привилеев, Литовско-Русскому государству пришлось пережить большие бедствия и опасности в связи с неудовлетворительным состоянием обороны. В 1549 г., несмотря на дружественные отношения крымского хана Саип-Гирея к королю Сигизмунду Августу, татарские загоны натворили много бед на Волыни, увели в плен много шляхты и побрали много имущества. Летом 1551 г. новый хан Девлет-Гирей, успокоив короля обещаниями дружбы и присягою, безвестно вторгнулся в пределы Великого княжества, спалил замок Браславль и перебил в нем весь его гарнизон. По слухам, доходившим до литовского правительства, он грозил еще новыми нападениями; с другой стороны намеревался вторгнуться в Великое княжество волошский воевода Стефаница с братом своим Ильяшем, белгородским санджаком. Все эти опасности были тем грознее для Великого княжества