Вулкан грозно посмотрел на Чабора. Тот готов был сквозь землю провалиться. Редкий выдержит такой взгляд:

— Что случилось, Лесной?

— Там Ратибор, у оружейной, — замялся юноша, — он это, …того. Худо с ним, …помирает, наверное, а она увидела это …и упала вот…

— Как это? — не поверил своим ушам грозный асур. — Не понял я, погоди... Ратибор помирает?! Я не ослышался?

В ответ Чабор отрицательно покачал головой.

— Что за напасть? — всё ещё не верил услышанному царь. — С чего это ему вдруг помирать-то? Боги праведные, чем я вас прогневал? То «жёлтые» люди на Свентоград наседают, то дочь, то Ратибор?!

— Это я его, — ответил вместо Богов Лесной. — Наконечник с меча сорвался и Ратибору в лоб…. Он упал, а Мирослава к нему…

— Мирослава?! — не выдержал Вулкан, — Что с ней? Ну, говори?

— Ничего, — неуверенно ответил Чабор. — Только вот если с горя…

— У-у-у! — по-волчьи взвыл царь. — За что ты Ратибора-то?

— Он сам…

— Сам?! — неистовствовал Вулкан. — Сам себе набалдашником?

— Нет, — замотал головой Чабор, — я же говорю, что это я ему…

— А, значит, всё-таки ты?

— Асур, — легко смягчая своим непроницаемым умиротворением эту непростую ситуацию, вступил в разговор Мирота и указал в конец коридора. Там появился Ратибор. Голова у него была перевязана, а сквозь повязку проступали бурые пятна крови. За ним шла бледная, словно полотно, Мирослава.

В это же самое время рука Тарины шевельнулась, и девушка открыла глаза…

— Тара, доченька, — сжимая её в объятиях, прошептал асур, — ну, что ты? Разве можно так пугать? Посмотри: Ратибор живой… вроде…

Тарина посмотрела на подошедшего начальника дворцовой стражи и не могла его узнать. Его нос, глаза — всё, что было ниже повязки, распухло и заплыло отёками. Ратибор, на котором все остановили своё внимание, сделал шаг назад и с трудом поклонился.

— Пресветлый, — обратился он к царю, — я сам во всём виноват, заигрался. Грех было не заиграться с таким соперником. Давно не встречал подобного. Будь милостив, Великий асур, отдай мне в ученики этого юношу, я сделаю из него настоящего воина.

— Что ж, — задумчиво ответил Вулкан, — ему это не помешает, но всему своё время, сейчас же нам, милый друг, не до того. Не к месту твои болячки, встрепенись, нужно поднимать дружины. На Свентоград снова пришли «жёлтые» люди, …да и не ко мне эта просьба, а скорее к Вершине или Говару. Мирота, — обратился царь к сайвоку, — скажи им о просьбе Ратибора.

Сайвок поклонился в знак того, что передаст это поручение.

Тарина с помощью отца поднялась. В сопровождении его и Мироты она отправилась к спальне…

У стен замка трубили в боевые рога. Четники седлали коней, время не позволяло ждать. Асур решил вести войско сам, а в подмогу взять Кратора и Светозара. Дворцовые дружинники прямо рвались в бой, у людей накипело. «Жёлтые» люди давно безобразничали на восточных склонах гор. В этот раз их наглость перешла все границы, ведь они стали угрожать осадой самому Свентограду.

Понять «жёлтых» немудрено. Белый город или как его ещё называли Свентоград — лакомый кусочек. Не город, а сказка. К слову сказать, в рипеях подобных городов с два десятка наберётся, пращуры строили, на века. Каждый город со своим именем, со своим наследием, своими особенностями. В Свентограде, к примеру, росли сказочные голубые цветы. Бывавшие в иных землях говорили, что во всём свете они алые или белые и только здесь — голубые, а иногла даже синие. Смотреть на первозданную красоту этих цветов можно было вечно. Заблудившиеся странники с далёких западных земель называли их Ружы[i] и всегда дивились их цвету пуще любого чуда.

Таких «заблудившихся» немало бежало от предсказанной мудрецами, надвигающейся с тёплых земель беды, что «затмит лживой подменой имена Богов наша». Звались беглые «полешуки[ii]», или «невры» и считали себя потомками этого известного древнего Рода. К слову сказать, внешне они почти не отличались от местного люда, приходили и оставались. Нрав имели мирный, славились трудолюбием и терпеливостью, к тому же легко и с интересом постигали всякие науки и охотно отдавали своих детишек учиться.

Восточные же соседи — «Жёлтые люди» или аримы — даже те, которые якобы мирно странствовали в горах в поисках счастья и достатка, изгонялись прочь, будь они по одному или ватагой. На богатых торжищах Великой Ассии только они одни искали кривых путей для торга и прибыли. Они могли легко обмануть, не заплатить вено[iii], в общем, больно много среди них было всяких татей да выродков. На почве мщения своенравным верам аримы сдружились с себерцами и рыбоедами[iv] и после того начали творить на дорогах да в лесах всякое недоброе, выходящее даже за их жестокие законы.

Раз дело пошло так, веры стали считать всех аримов татями и вообще перестали пускать их на свои земли, благо узнать любого «жёлтого» на фоне светловолосых и серооких веров было совсем не сложно. Аримы узкоглазые, темноголовые. Лица плоские, жёлтые.

И что за народ? Ведь, если брать по чести, других, схожих с аримами чужаков, тоже было предостаточно, но про них-то в народе говорили: «Влас чёрный, да кожа белая». Одни из них больше всех богов почитали Тарха Дажьбога да богиню Тару, потому и звали их Тартары, а земли, где они обосновались — Тартария. Большие они были мастера работать с металлом. Такие люди в каждом городе всегда к месту. Было даже такое время, давно, правда, что «жёлтые» обманом или силой уводили с собой главных мастеров тартаров. Зная, как крепко держатся те за семьи, «жёлтые» воровали детей и заставляли родителей идти за ними.