– -Смотри без шуточек, сучий потрох!

– -Полегче, Серый, старый хрыч вот-вот загнется, что тогда?

Характерный щелчок передергиваемого затвора я не спутаю не с чем. Сомневаться больше некогда. Прокручиваю свои действия: падаю на бок, если кто-то из них держит дверной проем под прицелом, то будет мне лишний шанс - благо стрелять в падении учился, пытаясь подражать Питеру... Подбираюсь, успокаиваю дыхание... Пошел!

Я падаю. Две фигуры отлично освещены пристегнутыми на груди фонариками. Две четких режущих глаз цели, склонившиеся над третьей, отдача револьвера бьет в ладони, две вспышки, грохот... Короткий миг слепоты, пятна в глазах... Вопль хлещет по ушам, но громче бухает сердце, боль обжигает плечо - упал на обломок. Смазал! Слишком тугой спуск у револьвера, слишком давно я не стрелял... И ощущение конца, приходит вместе с громовым ударом ответного выстрела - сейчас меня не станет! И я стреляю в этот грохот, сквозь зеленые пятна, смутно различая фигуру вскинувшую что-то перед собой - еще одна вспышка... А я успел! И еще раз туда, в отброшенную первым попаданием к стене фигуру. Перекат. В момент когда знакомая сила инерции, довернув, ставит на ноги, стреляю еще раз в того, кто орет и трепыхается возле самых ног - в голову, наверняка. Прекращая агонию...

"Зачем тратишь патроны, дурак?" - пытаюсь остановить себя, но револьвер, крепко сжимаемый двумя руками, уже направлен на третьего, слабо копошащегося на полу.

– -Не двигаться!
– все же кричу я. Почему-то не стреляя... А чем стрелять? Патронов-то больше нет, и если третий сейчас...

– -Лежать! Убью!
– рычу я...

Человек на полу замирает.

– -Пожалуйста, не стреляйте, молодой человек, я не хотел ничего плохого...
– раздается испуганный голос с пола, - я не бандит, я профессор истории Карл Роддрик.

– -Профессор?!
– вскрикивает рядом Каролинка, - Профессор Роддрик?

– -Каролина? Каролина Ланге?
– удивляется старик, и, копошась на полу, изрекает:

– -Бедная девочка, почему же ты не уехала?

Я, все еще не опуская револьвера, наблюдаю идиллическую сцену встречи старого гуру и его ученицы. Нелепость происходящего не мешает удивляться. Не обращая внимания на два свежих трупа, моя Каролина пытается поднять увесистую тушу старика с пола.

Я прихожу на помощь чуть позже, на то чтобы заменить отстрелянные патроны новыми из кармана - тоже требуется время. Последние три патрона входят в барабан...

– -Их было только двое?
– задаю вопрос и поднимаю на ноги профессора только после того, как убеждаюсь - гости мертвы. Мягкие револьверные пули почти в упор не оставляют никаких шансов... Особенно если их послать в голову. Что-то испуганно всхлипывает Каролина, профессор ее успокаивает:

– -Они были мерзавцами, девочка! Убили несчастного Ленни, да и меня бы тоже убили, когда добрались до хранилища. Но я надеялся, что успею...

Я отвлекаюсь, собирая с тел богатство. Два фонаря (жаль, один разбит пулей, но батарея вроде бы цела...) Значит, я все же попал в него, только не повезло... Укороченный "Спектр" - полицейского образца (если бы я чуть промедлил, они бы нашпиговали подвал свинцом), два магазина к автомату, два тяжелых армейских пистолета - М1, надежная и убойная машинка, два магазина к ним, ножи, даже коробка армейского рациона... Торопливо пакую богатство в спортивную сумку одного из трупов... Туда же бросаю свой верный револьвер. Пистолет за пояс, запасной магазин в карман, надеюсь, штаны не свалятся.

– -Мика!
– испуганно вскрикивает Каролина, я оглядываюсь - профессор завалившись скрючивается на диване. Черт, нам же еще старикана отсюда тащить...

– -Не спешите, сюда больше никто не придет!
– хрипит старикан и снова садится.

– -У меня чай в термосе был, гляньте у этих...
– распоряжается он.

Почему-то я подчиняюсь, покорно иду к мертвецам, затем оживляю костерок...

Потом мы сидели на этом самом несчастном диване и слушали рассказ старого Каролинкиного профессора, запивая его слабеньким, но настоящим чаем из небольшого довоенного термоса. Почему-то я начинаю чувствовать себя маленьким, как в детстве. Именно так. Маленьким не из-за роста, а в смысле возраста что ли... Словно присутствие профессора снова сделало меня школьником, ну... студентом, мальчишкой, а я как-то привык чувствовать себя мужчиной. Уже привык.

От рассказа старика просто веет безумием...

***

– -Каролина, - шепчет профессор, - я... Я должен вам кое-что рассказать. Это важно!

Он выглядит нездоровым, нет, не то слово - нездоровыми сейчас выглядят все...

"Он выглядит одержимым!" - нахожу я нужное слово.

Действительно блеклые старческие глаза сейчас слезятся и сверкают, дряблые, как у старого бульдога, щеки мелко трясутся, когда старикан громко шепчет:

– -Тайник... Серебряная змея - это ключ. А все остальное несущественно. Хотя там много ценного. "Мадонна" Коэла. В Лиге или Федерации за нее дадут десяток миллионов. Вам хватит.

– -"Мадонны" там давно нет, - Каролинка вздыхает и успокаивающе говорит, наверное, таким тоном успокаивают маленьких испуганных детей:

– -Мы продали "Мадонну" еще весной.

– -Как продали?
– похоже старик основательно растерян.

Каролина успокаивающе гладит его по покрытой морщинами руке и мирно щебечет:

– -Ну продали, обменяли на два вертолета. "Ирокезы".

– -На вертолеты? "Мадонну" на вертолеты?
– профессор продолжает потерянно удивляться.

– -Да... только это никого не спасло.

На миг ярость бьет в висок и я едва не выпаливаю: "Спасло? Да эти вертушки сожгли столько жизней, что...", но ярость уже исчезла. При чем здесь Рыжая? При чем здесь все? Все мы лишь пешки... Я вспоминаю, как Каролинка в одну из наших ночей тихонько нашептывала мне слова какой-то старинной баллады: "Добро и Зло играет в реверси на клетчатой арене наших душ..." - кто-то точно подметил - добро и зло играют, а гибнут фигурки...

– -А Ле Мюлье?
– взволнованно спрашивает профессор, - Ле Мюлье тоже продали?