– Стремление?
– одернув шелковую занавеску, робко колыхавшуюся на ветру между чуть приоткрытой рамой и увесистым бархатом портьер, она распахнула окно. Свежий поток воздуха, откинув назад ее длинные вьющиеся волосы, словно невзначай возникшую на своем пути преграду, ворвался в скопившуюся в комнате духоту. Закурив сигарету, Эльза обернулась к Сержу.
– Привязанность к старому холсту в его гостиной ты называешь стремлением? К чему же он по твоему стремится?
– Медленно выдыхая сигаретный дым, она выдавила что-то похожее на усмешку. За окном начинало темнеть. Ровный ряд фонарей на противоположной стороне улицы уже святился яркими огнями, незримо связанными в жемчужное ожерелье накинутое на город. Последние посетители баров и ресторанов, выкрикивая что-то на прощание их хозяевам, расходились по домам.

– Он влюблен в нее, - пожал плечами Серж. Зная Эльзу уже давно, ее сообразительность и неуемных характер, порой, его все же удивляла в ней та отчужденность, с которой столь привлекательная с виду женщина отзывалась о любви. Прекрасно сложена, элегантна, с черными бусинами глаз на смуглом овале лица, с чертами, типичными для темпераментных южанок, казалось, она должна быть самим воплощением страстных желаний. Но то равнодушие, с которыми Эльза каждый раз касалась темы влюбленных, порой ставило собеседника в тупик.

– Не понимаю, как можно влюбиться в тряпку, висящую на стене, - не оборачиваясь, холодно бросила она. Это не любовь. Это скорей всего мания. Всю жизнь зависеть от того, что с детства стоит у тебя перед глазами? От этого лечиться надо, - чуть передернув плечами от прохладного потока воздуха, она отошла от окна и медленно прошлась по комнате.

– Ну, я думаю, теперь Альберто это не грозит, - не придавая значения ее словам, бегло просматривая одно письмо за другим, ответил Серж.

– В каком смысле?
– Эльза резко остановилась посреди комнаты.

– Он нашел ее.

– Нашел? Это ты о той фотографше?
– усмехнулась она и, подойдя к полированному столику, аккуратно потушила сигарету о стоявшую на нем пепельницу.

– Откуда ты знаешь?
– оторвавшись от монитора, спросил Серж. Он тут же поймал себя на мысли, что этот вопрос был вполне излишним, так как знал: чтобы не произошло в Венеции, все слухи и небылицы в городе, до его подруги долетали намного раньше, чем до других.

– Джессику вчера встретила, - с некоторым упреком протянула она, так как о такой понятной вещи как информированность об Альберто, он мог бы ее и не спрашивать. Джессика с Эльзой уже давно были близкими подругами.
– Бедняжка, у нее столько забот после смерти родителей. А тут еще эта иммигрантка, - вздохнула Эльза.
– Я бы на месте Джессики давно уже заменила тот портрет на что-нибудь более современное и не столь навязчивое. Сейчас говорят авангардизм опять в моде, - развела она руками, тщетно пытаясь вспомнить хотя бы одного модного художника-авангардиста.
– Последнему олуху на земле понятно, что, каждый раз бросаясь в глаза, прилично нарисованный портрет, естественно, будет вызывать навязчивые идеи. И я ни сколько не удивляюсь, если Альберто вдруг пришла в голову идея влюбиться в первую попавшуюся смазливую девчонку, хоть чуточку похожую на этот портрет. Он же по сути своей совсем еще ребенок!
– воскликнула она и подойдя к кровати, опустилась на ее краешек.

– Ну я думаю, что ты все же зря переживаешь, - отодвигая ноутбук в сторону и увлекая Эльзу в объятья, улыбнулся Серж.
– Альберто - человек в здравом уме и твердом рассудке. Он влюбился - такое бывает. И к тому же он решил найти ее и побольше о ней узнать.

– И что? Она действительно так похожа на эту картину?
– несколько отстраняясь от Сержа, фыркнула Эльза.

– По словам Альберто - как две капли воды.

* * *

– И что теперь делать?
– заламывая руки от беспомощности, протянула Джессика.
– Нам еще этой напасти не хватало! А сколько слухов ходят среди знакомых о нелегалах. То полячка охмурила одного так, что он завещал ей все свое состояние после смерти. А как завешал, так по великой случайности тут же и помер. Дети его сейчас судятся с ней и, естественно, ничего сделать не могут. То ловелас из Марокко по уши влюбил в себя одну состоятельную особу. Женился на ней. Выкачал из нее все деньги и исчез, только его и видели. И вот теперь эта!
– от возмущения Джессика всплеснула руками, не зная какое имя присвоить персоне, которая вызвала у нее такой взрыв эмоций.
– Уж никак не думала, что в нашей семье произойдет нечто подобное. И ни за что бы не поверила, что брат позволит вот так обвести себя вокруг пальца, - хватаясь руками за голову, она казалась безутешной.

– Как видишь, позволил, - приподняв брови, наигранно процедила Эльза, давая понять, что она вполне разделяет весь трагизм ситуации. Эльза не случайно пришла к подруге и поведала ей о новостях полученных от Сержа: о том, что Альберто кинулся на поиски незнакомки. Испытывавшая когда-то к нему любовь, она никак не могла простить то равнодушие с которым он отверг ее. Ее - в чьих венах текла кровь Венецианских Дожей по линии отца, положение которых в обществе не позволяло забывать такого рода отказы. А примесь сицилийской крови со стороны матери в ее венах, требовала отмщения за то, что он променял ее - Эльзу, наследницу рода Сальди на какую-то там иммигрантку без рода и племени, случайно появившуюся в его доме.
– Вот увидишь, эта девчонка еще покажет себя, - Эльза в сердцах водрузила опустевший бокал на низенький стеклянный столик перед собой.

– Ах подруга, - не находя себе места, воскликнула Джессика, нервно шагая взад и вперед по комнате. Ее каблуки, выстукивая ровную дробь по мраморному полу, словно отголосок ее пульса, гулким эхом отзывались в каждом углу помещения.

Со вкусом обставленная в стиле модерна комната казалась через чур просторной. Джессике нравился современный стиль. Ровные поверхности с прямыми углами, полупрозрачная пелена штор из тончайшего шелка на окнах, все это, как она выражалась, давало ей размах к действию. Ничто не мешало мысли лететь вперед. Ничто не тормозило навевая картины о прошлом. «Прогресс - вот истинная черта нашего века. А все остальное: богемная античность, старина, шедевры прошлого - это для мягкотелых чудаков вроде моего братца.» - не уставала повторять она, - «Ах история, антиквариат, вечность, мы тоже скоро станем историей. И когда-нибудь, когда этого хлама накопится предостаточно, человечество устанет от всех этих идей прошлого, как устало уже от древнеегипетских пирамид. Вполне возможно, что все это является толчком к прогрессивным идеям будущего, но не стоит столько веков тащить его за собой. Пора оставить его там, где ему место. В исторических музеях, например, на обозрение глупых туристов.»

Джессика еще раз быстрым шагом прошлась по залу.

– Что же мне делать?
– театрально сложив ладони вместе, от безвыходности произнесла она, обращаясь не то к сидящей напротив подруге, не то в воображаемому Всевышнему.
– Как спасти семью и ее достоинство в глазах других людей? Ведь завтра об этом узнает вся Венеция и тогда сплетен не оберешься.

– Ох Джесс! Если честно, я не хочу быть втянутой в это дело, - стараясь казаться непричастной к столь щекотливой теме, как честь их семьи, жеманно ответила Эльза.
– Ты наверное уже знаешь, что я сейчас с Сержем, и это меня устраивает.