А вот другой пример. Под селом Тесово танк комсомольца лейтенанта Ф. В. Мерника получил повреждение. Экипаж занялся устранением неисправности, а командир продолжал стрелять по врагу. Вдруг он увидел, как залегло, попав под сильнейший минометный огонь, наше мотострелковое подразделение. Командир подразделения, видимо, погиб, потому что среди бойцов возникло замешательство. Лейтенант Мерник выскочил из танка.

— Ребята, ремонтируйте машину, а я сейчас вернусь, — крикнул он товарищам по экипажу и побежал к пехотинцам.

— За Родину! Смелее вперед, пехота! — крикнул Мерник, и бойцы-пехотинцы дружно бросились за офицером-танкистом.

Натиск мотострелков, увлекаемых лейтенантом Мерником, был неожиданным для гитлеровцев. Увидев перед собой советских солдат со штыками наперевес, они побежали. Положение было выправлено, но комсомолец Ф. В. Мерник погиб в этой схватке...

В том же танковом батальоне служил шофер красноармеец А. И. Мояцкий. Однажды, когда он вез на передовую [110] боеприпасы, из-за кустов неожиданно поднялись трое гитлеровских солдат. Преградив путь машине, они направили дула автоматов на кабину шофера. Мояцкий остановил грузовик и вышел из кабины, держа в руках карабин.

Гитлеровцы кричали ему: «Хенде хох!», но боец сделал вид, что не понимает чужого языка, и спокойно направился прямо к немцам. Один против троих.

Широко улыбаясь, боец подошел вплотную к гитлеровцам и, коротко размахнувшись, ударил прикладом одного, потом другого. Третий струсил и пустился наутек. Но пуля настигла его. Боеприпасы были доставлены в подразделение вовремя. А заодно комсомолец Мояцкий привез с собой и немецкого солдата, который все же остался жив после удара до голове...

Думали ли фашисты, вторгшиеся на советскую землю, столкнуться с русским штыком? Вряд ли. Вооруженные до зубов автоматическим оружием, надежно прикрытые броней танков и бронемашин, они считали себя неуязвимыми для русского штыка.

И вдруг... опять русский штык? Он самый, и, как оказалось, там, где его вовсе не ожидали встретить.

29 июня под местечком Олыка взвод противотанковых орудий отдельного противотанкового дивизиона 43-й танковой дивизии, подбив четыре вражеских танка, был неожиданно атакован просочившимися в тыл автоматчиками. В двух расчетах взвода — всего 13 человек. К тому яте командир был убит. С фронта — танки, с тыла — автоматчики. Что тут делать? Командир первого орудия сержант Иванов, принявший командование взводом, не растерялся. Оставив у орудий только наводчиков, которые продолжали стрелять по танкам, он с остальными номерами, примкнув штыки, пошел врукопашную. Первым получил штыковой удар в грудь гитлеровский офицер.

Неравный поединок заметил со своего НП комиссар дивизиона старший политрук И. С. Шохин. Собрав всех, кого можно было увести без ущерба делу, он прибежал на выручку взводу сержанта Иванова. Группа Шохина с криком «ура!» атаковала гитлеровцев с тыла. И тоже — в штыковую. В результате, потеряв около взвода солдат, гитлеровцы вынуждены были спасаться бегством.

* * *

Бойцы, командиры и политработники 19-го механизированного корпуса в эти первые четыре дня боев против [111] огромного количества фашистских танков и мотопехоты проявили на поле боя беспримерную выдержку, храбрость, образцы стойкости и воинского мастерства и в наступлении, и в обороне, и во встречных сражениях крупных войсковых соединений. Командиры соединений, частей и подразделений показали себя умелыми руководителями и организаторами боя, хотя и не избежали некоторых промашек, связанных главным образом с недостаточным опытом ведения боя в непривычных условиях, при подавляющем преимуществе противника в технике и живой силе. Организованно, планомерно и умело совершили они и вывод соединений из боев во время отхода к Ровно, причем сумели нанести чувствительные потери неприятелю в живой силе и технике.

В ночь на 28 июня командующий войсками 6-й немецкой армии вынужден был в районе Луцк, Броды, Дубно дополнительно ввести в сражение в помощь уже действовавшим соединениям семь пехотных и две танковые дивизии, в том числе дивизию СС «Адольф Гитлер». Вот почему наши механизированные корпуса, имевшие слишком мало мощных танков КВ и Т-34, вынуждены были отходить. И все же за два дня боев 26 и 27 июня части только 19-го мехкорпуса уничтожили 105 немецких танков, несколько десятков орудий и бронетранспортеров, сотни фашистских солдат и офицеров{3}.

Вспоминая об этом сражении в книге «Так начиналась война», Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, являвшийся в то время начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта, писал: «Трудновато пришлось и 19-му мехкорпусу. Под давлением крупных танковых сил он с тяжелыми боями отходил от Дубно на Ровно».

Важным итогом контрударов, которые наносили советские стрелковые и механизированные корпуса в танковом сражении с 23 по 29 июня, являлось и то, что было задержано на несколько дней продвижение врага на киевском направлении, а в результате — сорван план стремительного прорыва на Юго-Западном фронте ударной группировки войск группы армий «Юг».

В силу этого для продолжения наступления на киевском стратегическом направлении немецкому верховному командованию пришлось уже в первые дни войны взять из стратегических резервов значительное количество танковых [112] и пехотных дивизий, чтобы пополнить войска генерала Клейста, которого основательно потрепали наши корпуса.

Однако удары советских танкистов не привели к окончательному разгрому вклинившегося здесь противника. Ослабленные потерями, лишенные необходимой поддержки с воздуха, механизированные корпуса, несмотря на стойкость и героизм личного состава, были в тот период не в состоянии остановить врага, а тем более ликвидировать его глубокие прорывы. [113]