От реки в атаку устремилась еще одна группа советских бронированных машин. Первыми пустились наутек [128] немецкие бронетранспортеры. За ними, отстреливаясь и неся новые потери, — танки. Куда девалась окапывавшаяся немецкая пехота, мы даже не заметили: все заволокло дымом и гарью. Задача была блестяще выполнена батальоном. Стрельба постепенно прекратилась.

Капитан Боков точно оценил ситуацию: враг, превосходивший нас по силе, оправится и перейдет к более решительным действиям, наверняка вызовет на помощь авиацию — ведь переправа нужна ему позарез. А потому, собрав батальон, комбат увел танки по оврагу на другую позицию и там изготовился к бою.

Полковник Широбоков попросил меня подойти к стереотрубе. Вглядевшись в затянутую дымкой даль, я не поверил своим глазам: по всему горизонту, поднимая тучи пыли, шли колонны вражеских войск. Одна — на Тучин, другая — на Гощу. Широбоков немедленно связался с комдивом-43 полковником Цибиным, доложил генералу Фекленко, приказал артполку открыть огонь с закрытых позиций по боевым порядкам противника, начиная с предельных дальностей. В засаде находилось теперь два танковых и один мотострелковый батальоны, в противотанковом опорном пункте насчитывалось 24 орудия, из них шесть 122-миллиметровых гаубиц. Это — не считая противотанковых средств стрелкового полка 228-й стрелковой дивизии, личный состав которого тоже сражался исключительно стойко и героически.

Через четверть часа разгорелась настоящая битва в полосе всего корпуса. Командующий 5-й армией генерал Потапов прислал на помощь дивизиям армейский артиллерийский полк, вызвал эскадрилью бомбардировщиков. В небе закрутили чертову карусель наши и фашистские истребители. «Петляковы» отбомбились с большим эффектом, уничтожили более 15 танков, несколько бронетранспортеров, немало солдат и офицеров врага. Это был один из редких в те дни случаев непосредственной поддержки авиацией наземных войск корпуса. Сам этот факт высоко поднял дух войск. Пехотинцы, танкисты, артиллеристы дрались с удвоенной силой, я бы сказал, с подъемом...

Гитлеровцы, что называется, вверх дном перевернули старые позиции танкистов капитана Бокова. Но все их удары пришлись по пустому участку. Танки батальона открыли с нового места огонь по вражеским машинам с расстояния чуть более 250 метров. Оставив на поле боя два средних и один легкий подбитый танк, а вместе с ними еще [129] и семь бронетранспортеров, немцы вновь отступили. Переправа осталась для них неприступной.

Этот бой был скоротечным, но тяжелым для обеих сторон. В течение каких-нибудь 15–20 минут только батальон Бокова потерял один Т-34 и два Т-26. Однако все три машины эвакуировали в тыл сами танкисты. Быстро восстановив их, экипажи через два дня снова находились в строю.

К сожалению, уже после боя, возвращаясь вместе с Новожиловым из штаба полка в подразделение, отважный комбат был ранен в ногу осколком шального снаряда. После перевязки его хотели отправить в медсанбат. Однако Боков категорически отказался уйти из подразделения. И как бы в награду за стойкость в тот же вечер товарищ, прибывший из Житомира, вручил Ивану Ильичу письмо от жены. За все дни войны никто из бойцов и командиров батальона писем не получал — это было первое. Поэтому комбат читал его вслух. Ответ жене писал не только от себя, а от всего дружного коллектива танкистов. О ранении в нем не сказано было ни слова...

Вместе с комбатом и его заместителем по политической части, фамилию которого мне, к сожалению, так и не удалось установить, старший политрук Новожилов провел вечером беседу с личным составом, разъяснил воинам обстановку, сложившуюся на фронте, причины нашего отступления, ответил на заданные вопросы. Ни один человек не высказал неудовольствия тем, например, что нерегулярно подвозится пища. А вот о боеприпасах, о своевременной доставке горючего, газет и почты беспокоились многие. Все говорило о том, что атмосфера в подразделении здоровая, политико-моральное состояние высокое.

Приятно было и другое: люди не просто воевали, били вторгшегося на нашу землю врага. Они думали, и думали по-государственному. Много было высказано дельных пожеланий. Одно из них особенно запомнилось мне. Кто-то из танкистов предложил создать из числа механиков-водителей, оставшихся без танков, группу ремонтников, которая занималась бы восстановлением поврежденных машин. Командир корпуса по моему докладу одобрил это дело и отдал всем частям соответствующий приказ. За счет таких специалистов согласно приказу усиливались ремонтные подразделения полков и дивизий. Благодаря этому в последующие дни боевых действий удалось основательно поддержать боеспособность танковых подразделений и частей. [130]

Для эвакуации танков с поля боя широко использовались впоследствии машины, имевшие исправную ходовую часть, но безнадежно поврежденные пушки и пулеметы. Чтобы помочь службам тыла наладить техническое обеспечение и обслуживание танков, бронемашин и другой техники, немало потрудился политаппарат корпуса и дивизий. И это дало определенные результаты.

Боевые будни

Рыская из стороны в сторону, вражеские танкисты выравнивали курс и, остервенело наращивая скорость, снова, стреляя, мчались к берегу. В центре и на флангах били наши полковые пушки, к немецким танкам подбирались смельчаки с гранатами и бутылками КС. Жирный нефтяной дым уже окутал несколько машин, но они продолжали напирать, тесня наших стрелков. Рев моторов и резкие разрывы пушечных выстрелов заглушали все остальные звуки.