В этот момент меня срочно вызвали на КП корпуса.

Командиры держат совет

В палатке начальника штаба кроме генерала. Н. В. Фекленко и полковника К. Д. Девятова собрались командиры дивизий, начальники родов войск и служб, командиры штаба, политработники, Кузьма Демьянович подошел к висевшей на подставке карте, на которую была нанесена обстановка, и кратко проанализировал ее.

Положение сторон в полосе корпуса сложилось к тому моменту следующим образом. 3-й моторизованный корпус 1-й танковой группы немцев, наступая вдоль шоссе на Новоград-Волынский, стремился с ходу форсировать Горынь по переправам и бродам в районе Гощи и Бугров. Ожесточенным атакам вражеских танков и мотопехоты подвергались обе танковые дивизии корпуса, которые вместе с частями 228-й стрелковой дивизии прочно удерживали рубеж обороны. Противник, глубоко вклинившийся на стыке 5-й и 6-й армий, явно намеревался охватить их фланги и силами 13-й и 14-й танковых дивизий прорваться на Корец, Новоград-Волынский. По данным разведки, гитлеровцы непрерывно вводили на этом участке новые силы и бросали [120] в бой десятки танков, поддерживаемых многочисленными подразделениями мотопехоты, на узких участках фронта.

Из докладов начальников родов войск и служб корпуса было ясно, что соединения наши понесли в предыдущих сражениях значительный урон в танках — особенно старых легких систем БТ-7 и Т-26, составлявших основную массу танкового парка, — а также в артиллерии полкового звена.

Высокую оценку получили действия подразделений, вооруженных танками КВ и Т-34, боевые качества которых значительно превосходили немецкие Т-IV. Во всех операциях, где нашим танкам противостояли даже численно превосходящие силы врага, победа оставалась за мощными тридцатьчетверками и «ворошиловцами».

Командиры дивизий полковники М. Широбоков и И. Цибин вдумчиво и обстоятельно проанализировали тактические приемы применения неприятелем больших количеств танков на узком участке фронта, а также методы и средства борьбы с ними.

— Хваленому немецкому танковому клину, предназначенному для рассечения нашей обороны, мы противопоставляем огневое взаимодействие танковых и артиллерийских частей и подразделений, — сказал комдив Цибин. — Так было под Млиновом и Ровно, когда майоры Алабушев и Воротников, а также командир артиллерийского полка майор Тесленко успешно ломали немецкие клинья. Добиться этого удалось благодаря глубоко эшелонированному построению боевых порядков их частей, а также умелому сочетанию артиллерийского и танкового огня, который велся по рубежам и целям.

Этому вопросу командиры уделили особое внимание.

Немало было высказано предложений, связанных с устранением имевших место недостатков. Мой заместитель полковой комиссар Н. Емельянов и начальник оперативного отдела штаба корпуса майор А. Казаков, которые все эти дни почти безвыездно находились в боевых порядках танковых и мотострелковых частей, обратили внимание командования на три «болезни», получившие, по их мнению, определенное распространение в войсках. Первая из них — неумение отдельных командиров танков и подразделений максимально использовать боевые возможности устаревших типов машин. Вторая — пренебрежительное отношение в отдельных случаях к организации огневого взаимодействия с артиллерией при выполнении боевых задач. И наконец, третья «болезнь», о которой немало было [121] разговоров в штабах дивизий и полков, заключалась в нарушении принципа обеспечения связи сверху вниз и с соседом слева.

Командиров, страдающих перечисленными «болезнями», постигали неудачи, а главное — их подразделения несли неоправданные потери в людях, боевой технике, оружии.

— Опыт прошедших боев показал, — подчеркнул полковой комиссар Н. В. Емельянов, — там, где вопросам организации боя уделяется должное внимание командирами всех степеней, дела идут значительно лучше и врагу наносится большой урон в живой силе и технике при минимальных собственных потерях.

Свои слова Николай Васильевич подкрепил поучительным примером, о котором мало кто знал.

Во время одной из последних контратак под Дубно в ходе преследования противника подразделения 43-й танковой дивизии натолкнулись на большую группу вражеских танков, находившихся в засаде. Своевременно обнаружив засаду, командир разведывательного танкового батальона капитан В. Архипов наладил взаимодействие с артиллеристами. В соответствии с его замыслом те завязали отвлекающий огневой бой с вражескими машинами, а комбат тем временем, умело используя складки местности, вывел свое подразделение в тыл гитлеровцам и неожиданно открыл по ним стрельбу. Враг не ожидал нападения советских танкистов с тыла, а потому дрогнул, начал отступать. Почти половина его танков осталась на поле боя. Капитан же Архипов из своего Т-26 уничтожил тогда пять машин и около взвода автоматчиков, наглядно продемонстрировав, что и легкие танки являются грозным оружием в умелых руках.

Я поинтересовался, сколько боевых машин потерял в тот момент сам Архипов.

— А нисколько, товарищ полковой комиссар! — живо откликнулся Емельянов. — Капитан Архипов на точно такой же вопрос ответил: у танкистов, что и у пехотинцев, один закон поведения в бою. Закон этот гласит: смелого пуля боится... Чем смелей воин, тем сильней удар.

— Плюс взаимодействие с артиллерией! — многозначительно заметил генерал Фекленко.

...Совещание командиров было непродолжительным — обстановка не располагала к пространным разговорам. Комкор объявил свое решение на оборонительный бой на новом [122] рубеже. Учитывая тяжелое положение, сложившееся в полосе 40-й танковой дивизии, он приказал начальнику штаба переподчинить артиллерийский полк 43-й танковой дивизии полковнику Широбокову для огневой поддержки действий 40-го мотострелкового полка, который вел в это время неравный бой с немецкими танками под Гощей.

Цибин и Широбоков уехали. Начальник штаба корпуса со своими помощниками остался готовить боевое распоряжение соединениям, а мы с Емельяновым пошли к себе, чтобы вместе с политработниками отдела пропаганды продумать мероприятия, связанные с партийно-политическим обеспечением предстоящих боевых действий.

Задача перед нами стояла не из легких. Связь с соединениями и частями была весьма неустойчивой. Сплошной линии фронта не существовало. В любую минуту и в любом месте связисты могли столкнуться и сталкивались с прорвавшимися немецкими подразделениями или натыкались на засаду диверсионных групп.