У Горынь-реки

Переправу отстояли

Шел девятый день войны. После ожесточенного сражения в районе Луцка, Дубно, Ровно, в котором с обеих сторон участвовало около двух тысяч танков, поддержанных большими массами артиллерии и авиации, соединения 19-го механизированного корпуса под натиском превосходящих сил противника были вынуждены оставить Ровно и начать отход за реку Горынь.

Чтобы сбить темп продвижения врага, наши войска разрушали после себя мосты, устраивали завалы на лесных дорогах, минировали обширные участки у шоссе Ровно — Новоград-Волынский. Все чаще и чаще наносились удары по немецким подразделениям из засад, что, как правило, предшествовало мощным контратакам более крупных сил и вызывало замешательство в стане врага. В результате одного из таких ударов, предпринятых накануне мотострелковым и танковым полками 40-й танковой дивизии, противник оставил на поле боя 11 танков и бронетранспортеров и около сотни солдат и офицеров. Гитлеровцы были отброшены на несколько километров к Ровно, что дало возможность всему соединению организованно преодолеть по мостам и бродам водную преграду и в ночь на 30 июня вместе с одним из полков 228-й стрелковой дивизии занять новый рубеж обороны по восточному берегу Горыни от Тучина до Гощи.

На рубеж реки вышли и другие части корпуса. Наш штаб расположился в лесу у села Бережня. Слева, теснимые танковыми и моторизованными соединениями ударной группировки врага, отходили на Острог, Кременец войска нашей 6-й армии, с которыми мы имели локтевую связь. [114]

Правда, на западном берегу оставались еще подразделения прикрытия, которым не удалось к этому времени переправиться и занять оборону. В частности, там продолжали вести тяжелые арьергардные бои батальоны 43-го мотострелкового полка. И гитлеровское командование прилагало все силы, чтобы как можно скорее захватить своими передовыми отрядами переправы, отрезать пути отхода нашим батальонам, окружить и уничтожить их.

Удержать переправы в полосе 43-й танковой дивизии полковник И. Цибин приказал командиру 85-го танкового полка майору Н. М. Алабушеву. А тот в свою очередь поручил командирам танковых батальонов выделить для прикрытия мостов по два-три тяжелых и несколько легких танков, которым надлежало, действуя из засад на западном берегу, перекрыть все дороги, ведущие к переправам, и воспретить гитлеровцам их захват.

Защиту главной переправы через Горынь на шоссе Ровно — Новоград-Волынский Алабушев доверил командиру 1-го танкового батальона Герою Советского Союза капитану Г. В. Старкову, приказав ему лично возглавить группу прикрытия. На выполнение этого приказа (необходимо было занять позиции в засаде, в двух километрах от моста) комбат имел в своем распоряжении всего один час.

Точно через час майор Алабушев был на мосту под Гощей — он решил все проверить сам. Были там и мы с начальником отдела пропаганды дивизии полковым комиссаром Погосовым. Доложив, куда и зачем направляется, Николай Михайлович Алабушев пригласил нас поехать с ним. Мы согласились, так как прибыли сюда, чтобы проконтролировать организацию обороны важнейшей не только для дивизии, но и для всего корпуса переправы.

Справа и слева от моста на прямой наводке стояли хорошо замаскированные орудия отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, причем располагались они по обеим сторонам реки в окопах полного профиля. Впереди зарывались в землю подразделения мотострелкового батальона, в составе которого имелись четыре группы истребителей танков — по шесть человек в каждой. Бойцы групп попарно располагались в ячейках и тоже спешно оборудовали свои позиции. Каждую ячейку нужно было отрыть в рост человека и несколько расширить в верхней части, чтобы истребители танков могли принять удобное положение во время метания гранат и бутылок с горючей смесью. [115]

Осмотрев позиции мотострелков, артиллеристов и истребителей танков, побеседовав с людьми, я остался доволен. Бойцы и командиры были в хорошем настроении, хотя выглядели очень усталыми: лица у них осунулись, глаза лихорадочно блестели от бессонницы и переутомления, на пропотевших гимнастерках проступили пятна соли. Работали они упорно и безропотно. Стрелковые ячейки, места орудийных окопов и наблюдательных пунктов были выбраны с учетом хорошего обзора, оборудованы добротно, в полный профиль, словно работы велись несколько дней подряд, а не два-три часа. У артиллеристов около каждой пушки отрыты ниши для снарядов и щели для укрытия расчетов, на всех орудийных щитах прикреплены карточки огня с ориентирами и расстояниями до них, с установками прицела и другими необходимыми для стрельбы данными.

Дела торопили нас с Погосовым, и пришлось отправляться дальше, к тому месту, где в засаде должен был находиться капитан Старков с тремя лучшими своими экипажами: командирского КВ и двух Т-26. Шофер Алабушева Василий Евсюков уверенно вел машину по целине, и вскоре мы подъехали к хорошо замаскированным танкам Т-26. Дав командирам экипажей последние указания, Алабушев поспешил к командирской машине. Она стояла метрах в трехстах впереди, на опушке небольшой рощи.

Здесь было прохладно, солнечные лучи едва пробивались сквозь густую крону деревьев. Мощный КВ, укрытый ветками от наблюдения с земли и с воздуха, совершенно не был заметен даже на близком расстоянии. Капитан Старков, высокий, статный, подтянутый командир, представил нам экипаж своей машины, специально подобранный для выполнения поставленной задачи. Обязанности командира орудия выполнял командир танковой роты лейтенант Н. Мельник, радиста-пулеметчика — политрук роты младший политрук С. Петренко. Заряжающий сержант В. Латушкин и механик-водитель младший сержант В. Вистунов были штатными номерами этого экипажа.

Приятно было смотреть на бойцов и командиров. Лица у всех волевые, загорелые, серьезные. В каждом движении — уверенность. Все уже побывали в боях, понюхали пороху, приобрели пусть небольшой, но ценный опыт, который на войне приходит с каждым часом, с каждой минутой боя. Проявили себя храбрыми защитниками Родины. Не раз смотрели в глаза смерти. Я, к примеру, хорошо знал [116] младшего политрука Петренко еще в мирные дни. Отличный агитатор, всесторонне развитой политработник, он пользовался большим уважением личного состава роты и хорошо дополнял своего командира — спокойного, немного медлительного, но смелого и волевого лейтенанта Мельника, который являлся отличником боевой и политической подготовки.

Я невольно взглянул на майора Алабушева. Мне показалось, что все танкисты похожи на него. И в этом, видимо, была какая-то закономерность: ведь не секрет, что подчиненные часто стараются подражать своему командиру, иногда даже копировать его. А у Алабушева было чему поучиться, было что перенять. Отлично знающий военное дело командир, он еще до войны в короткое время прочно сцементировал коллектив полка, и часть по праву заняла первое место в корпусе по всем показателям боевой и политической подготовки. А когда начались бои, питомцы Алабушева не уронили славы передовиков. На их счету числились десятки подбитых и сожженных танков и бронетранспортеров, а также более двухсот уничтоженных солдат и офицеров противника.