Тогда огонь открыла гаубичная батарея сначала бризантной гранатой, чтобы заставить вражескую пехоту спешиться под градом шрапнели, а затем — бронебойными по танкам и бронетранспортерам. Как обычно в таких случаях, гитлеровцы, выяснив систему противотанкового огня, ринулись вперед на предельных скоростях.

Однако обороняющийся батальон хорошо подготовился к встрече с врагом. Несколько танков и бронемашин подорвались на заминированных участках. А наши танкисты плотным пулеметным огнем отсекли фашистских автоматчиков от танков, заставили их залечь и окапываться под разрывами снарядов и мин.

И все же противнику удалось прорваться на передний край. Его встретили гранатами и бутылками с горючей смесью. Несколько стальных громадин вспыхнули. Пропустив их, танкисты Бокова поднялись в контратаку против [216] автоматчиков. Те не выдержали натиска и начали отходить. Комбат дал сигнал — зеленую и красную ракеты, — и пехотинцы прекратили преследование, укрылись в траншеях.

И тогда Боков повел подразделения в контратаку. Потеряв две легкие машины, танкисты уничтожили шесть вражеских, раздавили гусеницами два противотанковых орудия, несколько мотоциклов, успешно расстреливали из пулеметов бегущую пехоту. Гитлеровцы не ожидали такого отпора и слишком близко подтянули даже штаб своего полка. Боков и его товарищи, преследуя танки и пехоту, разгромили этот полевой штаб, прихватив с собой штабную машину с документами.

Но комбат знал: увлекаться нельзя. У противника есть резервы. Силы неравны. Поэтому, добившись успеха, он дал команду экипажам отходить на исходный рубеж. И надо же было такому случиться — на обратном пути батальон опять попал под бомбежку. Одна из бомб разорвалась рядом с командирской машиной. Закрыть люк Боков не успел и поплатился за это жизнью... Похоронив своего бесстрашного комбата, бойцы сложили о нем песню, с которой дошли до самого Берлина...

А бой возобновился с новой силой. Только здесь, под Федоровкой, враг потерял за семь дней (с 10 по 16 июля) более 800 солдат и офицеров убитыми, несколько десятков танков (не считая тех, которые гитлеровцам удалось эвакуировать под огнем с поля боя), десять минометных батарей, три противотанковых орудия, десятки бронемашин и мотоциклов.

Трое суток после гибели капитана Бокова гремели орудия, сталкивались в смертельной схватке танки, густые цепи гитлеровцев наступали на позиции полков 40-й и 43-й танковых дивизий корпуса. Опыт первых дней войны, подкрепленный большой партийно-политической работой среди личного состава, многому научил наших красноармейцев и командиров. Они стали осмотрительнее, расчетливее в своих действиях. Когда надо было — глубоко зарывались в землю, делали надежные окопы для танков, орудий и бронемашин. Не жалея сил, работая до десятого пота, оборудовали прочные укрытия для пулеметов пехотинцы.

Как и в предыдущие дни, гитлеровское командование, потерпев очередную неудачу, сразу перегруппировало силы и средства, ввело в дело свежие части и соединения. [217]

Вечером 17 июля, после того как против наших малочисленных танковых частей было брошено около 75 танков и двух полков мотопехоты, противнику удалось ценою больших потерь оттеснить обе дивизии от Житомирского шоссе. Но уже утром следующего дня, приведя себя в порядок после четырехчасового отдыха и пополнив боеприпасы, соединения корпуса совместно с частями оперативной группы полковника Бланка, остатками 228-й и 206-й стрелковых и 109-й моторизованной дивизий вновь повели наступление на Бронники, Федоровку и Гульск. При этом артиллерия всех перечисленных соединений нанесла по позициям врага пятнадцатиминутный огневой налет, но на узком участке.

Вопреки прогнозам эффект оказался очень солидным. Фон Клейст, видимо, не ожидал такого быстрого и мощного ответного удара. Его войска беспечно завтракали и были просто ошеломлены огнем наших мощных гаубиц и минометов. Бросив свои боевые машины, вражеские танкисты и мотопехота искали спасения в лесу и рощах — ни одного окопа, ни одной ячейки, траншеи мы не увидели на месте стоянок. Всюду валялись трупы, горели машины и мотоциклы.

Наши артиллеристы чувствовали себя именинниками. Хорошо разведав цели и места скопления вражеских подразделений, они точно накрыли склады с горючим и боеприпасами. Там бушевало всепожирающее пламя, и нам пришлось обходить эти опасные очаги.

Бронники, Гульск, Киянка, Федоровка снова были наши. Успеху этой группировки войск 5-й армии способствовали также решительные, хорошо скоординированные боевые действия 9-го и 22-го механизированных корпусов. С рубежа Тесновка, Мирное они дружно атаковали противника в общем направлении на Несолонь, Черницкую Слободку, Соколов, Очеретянку, опрокинули его части и нанесли большой урон в живой силе и технике...

Командарм Михаил Иванович Потапов сдержал слово, которое дал, когда мы вручали ему рапорт: 18 июля в распоряжение корпуса прибыло две группы специально подготовленных истребителей танков, обеспеченных достаточным количеством противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью. Первая группа в составе 120 человек действовала вместе с частями 40-й дивизии в боях за Бронники, Черницу, вторая в составе 80 бойцов и командиров [218] участвовала с 43-й дивизией в контратаке в районе Гульска.

Перенимая у истребителей этих групп опыт борьбы с боевыми машинами противника, наши танковые и мотострелковые подразделения с успехом применяли в те дни минновзрывные и зажигательные средства, связки ручных гранат. Участились ночные рейды истребителей в расположение немецких танковых частей. Подползая в темноте к бронемашинам и танкам, воины забрасывали их связками гранат (противотанковых гранат было пока недостаточно) и бутылками с горючей смесью. В поднятой ими суматохе истребители довершали разгром небольших вражеских подразделений из пулеметов и трофейных автоматов, расстреливали метавшихся в панике солдат и офицеров, брали в плен «языков», притаскивали их в свое расположение.