Первый вражеский танк вышел к окопу, в котором находился командир взвода с несколькими бойцами. Оказавшись над траншеей, немецкие танкисты начали разворачивать машину то вправо, то влево, сминая гусеницами бруствер и засыпая землей наших бойцов. От выхлопных газов у них спирало дыхание, земля попадала в глаза и уши. Но комсомолец Гордиенко вместе с красноармейцем Ф. Иваненко отползли в сторону, собрались с силами и метнули под гусеницы связку гранат, а в моторную часть полетело несколько бутылок с горючей смесью.

Танк вспыхнул. Члены экипажа попытались спастись бегством, но их уничтожили другие бойцы этого же взвода. Истребитель танков, а до того — башенный стрелок, Петр Иванков, сын колхозника из Омской области, смело бросился наперерез второй машине и, подобравшись к ней на несколько метров, бросил бутылку с горючей смесью. Танк мгновенно вспыхнул, но не остановился, а двинулся прямо на бойца. Его спасла воронка от снаряда. Петр укрылся в ней, выждал несколько секунд и метнул вдогонку боевой машине противотанковую гранату. Танк лишился подвижности, и экипаж сгорел внутри машины.

Я беседовал о Петром Иванковым.

— Когда я побежал наперерез танку, — рассказал боец, — он был уже у самой нашей траншеи, где укрылось мое отделение. Меня засыпало землей. Собрав последние силы, я выбрался из-под нее, выглянул из траншеи. Танк находился еще близко. Он стрелял из пушки по какой-то цели. Я приподнялся и метнул на корму бутылку с горючей смесью. Машина вспыхнула, но тут же развернулась и двинулась на меня. Ну а что было дальше, вы уже знаете....

Я смотрел на Иванкова и диву давался: оглушенный, полураздавленный (его пришлось срочно отправить в медсанбат, так как началась рвота), комсомолец нашел в себе силы и смелость вступить в единоборство со стальным чудовищем, которое могло в любую секунду раздавить его. Только благодаря выдержке боец остался жив, мало того, спас жизнь товарищам... Иванков совершил подвиг, уничтожив боевую машину врага вместе с экипажем, а считал, что ничего особенного не произошло. Как же прекрасен [222] в своей скромности советский человек! А ведь тысячи тысяч воинов так же, как Иванков, дрались в те дни, не щадя жизни, стояли насмерть, преграждая путь врагу...

«Победа или смерть!» — сказал командир взвода танков из 80-го танкового полка лейтенант С. Головнев своему экипажу и приказал механику-водителю дать полный вперед, на позицию артиллерийской противотанковой батареи немцев, которая готовилась открыть огонь прямой наводкой по нескольким советским машинам, начавшим контратаку.

Поднимая тучи пыли, мощный КВ двинулся на врага. Прежде всего наш экипаж рассеял немецких артиллеристов. Затем ворвался на их позиции и раздавил два недобитых орудия. Казалось, Головнев с товарищами шли на верную смерть: один танк с одной пушкой — против четырех орудий врага!

Да. Это был риск, и немалый. Но лейтенант Головнев и его экипаж действовали расчетливо, смело, напористо и внезапно. Это и принесло успех.

Покончив с батареей, танкисты без заминки атаковали пехоту, врезались в ее боевые порядки и, причинив ей немалый урон, направились в тыл немецкого танкового подразделения. Там находились две тридцатьчетверки и два Т-26 под командованием воентехника 2 ранга А. Н. Невзорова из 86-го танкового полка. После длительного тяжелого боя они попали в окружение. Головнев узнал об этом от своего стрелка-радиста, случайно поймавшего в эфире команду майора Воротникова: «Невзорову выходить из боя!», и тут же бросился на выручку. Теперь их оказалось четверо — Невзоров, потеряв один легкий танк, забрал его экипаж в оставшиеся две тридцатьчетверки и решительно пошел на прорыв вражеского кольца.

Путь нашим храбрецам преградили четыре немецких средних танка. Один был навылет пронзен точно посланным снарядом, три остальных взобрались на горку под дубами и открыли бешеный огонь. Но приблизиться боялись, так как дальность прямого выстрела Т-34 превышала дальность прямого выстрела танковых пушек врага.

Фашисты не заметили машину Головнева — все их внимание было сосредоточено на тридцатьчетверках Невзорова. Это и решило исход поединка. Экипаж лейтенанта Головнева первым же выстрелом снес башню одному танку. Два других бросились наутек, под прикрытие своих артбатарей. Но было поздно. Их настигали тридцатьчетверки [223] Невзорова. Мастерски вел свою машину механик-водитель И. Селиванчиков среди разрывов авиабомб и тяжелых снарядов; метко стрелял из пулеметов и пушки башенный стрелок сержант Н. Безуглов. Их командирская машина быстро приближалась к врагам...

Пока горели три немецкие машины, танкисты Невзорова в огневом взаимодействии с экипажем Головнева уничтожили еще штабной автобус, легковой автомобиль с офицерами и раздавили орудие. Маневрируя среди разрывов вражеских снарядов, все танки благополучно преодолели заградительный огонь вражеских батарей и вышли к основной группе. Здесь и произошло знакомство Головнева с Невзоровым, которые до того знали друг друга лишь по фамилиям. После этого, попросив у майора Воротникова разрешения, лейтенант Головнев умчался в свой полк.

Рассказывая о подвиге этих смельчаков, майор Воротников сказал мне:

— Я, товарищ полковой комиссар, еще не видел до такой степени исхлестанных вражескими снарядами танков. Очень советую поглядеть на них.

И мы пошли в подразделение Невзорова. Командир полка ничего не преувеличил: на корпусе только одной тридцатьчетверки мы насчитали более 10 глубоких вмятин от прямых попаданий вражеских снарядов.

На следующий день политотдел корпуса распространил листовку о боевом подвиге экипажей Головнева и Невзорова, о взаимной выручке и смелости, которую проявили танкисты в трудных условиях окружения.