Военные события 1914 года всколыхнули всю страну. В сентябре Рахманинов и Метнер призываются в армию, но получают освобождение. Некоторыми музыкальными деятелями это освобождение было расценено как уклонение от гражданских обязанностей. М. Шагинян вспоминает: «Николаю Метнеру припомнили, что он «немец» по происхождению, хотя родной брат его (К. К. Метнер) и родной племянник (Шура Метнер) оба сражались на передовых позициях и погибли на войне…» А. М. Метнер

«стр. 41»

с грустью писала: «…любовь к России и у нас… особенно обострилась за эти дни и выросла… С нами лично «фактического» ничего не было. Была обида, что мы чужие у своей родной матери» [1]. В сентябре 1915 года Николай Карлович возвращается к педагогической деятельности, которую ведет в консерватории до 1919 года [2]. К преподавательской работе Метнер относился с чувством огромной ответственности: его класс был ограничен небольшим количеством учеников [3].

Занимаясь каким-либо делом, Метнер всегда отдавался ему целиком, вкладывая в это весь свой талант, знания и опыт. Не удивительно поэтому, что занятия учеников с этим редким музыкантом были содержательными и для них очень ценными. Разгадав индивидуальные склонности учащегося, Николай Карлович стремился развивать в нем то, что заложено самой природой. Путем непринужденных бесед он подводил ученика к самостоятельному «прочтению» произведения.

Композитор-мыслитель, Метнер в исполнительстве не допускал «просто игры», лишенной творческой цели: «Всегда знать над чем работаешь, что именно делаешь, какую имеешь цель, то есть при работе всегда думать… Не играть механически даже упражнения, не говоря о пьесах. Всегда работать в фокусе» [4].

Много ценного, почерпнутого из собственного испол-

[1] М. Шагинян. Воспоминания о Рахманинове, т. II. стр. 177-178.

[2] Согласно протоколам художественного совета, Метнер, находясь в отпуске с 1919 года, оставался в числе преподавателей консерватории до конца учебного 1919/20 года. См. Центральный государственный архив литературы и искусства, фонд 2099, опись 1, № 325 (327).

[3] Среди учеников Метнера видные музыканты - профессора Московской консерватории А. В. Шацкес и Л. Г. Лукомский.

[4] Н. Метнер. Повседневная работа пианиста и композитора, стр. 20.

«стр. 42»

нительского опыта, содержали указания Николая Карловича, относящиеся к технической стороне произведения. Но все, что он говорил о технических приемах игры, всегда было органично связано с содержанием сочинения. Метнер рекомендовал своим ученикам: «Поменьше играть упражнений и побольше упражняться отдельными пассажами из пьес, мимо которых часто проходишь, не замечая самобытной особенности их, т. е. не видя в них особой технической задачи» [1].

В беседах Николай Карлович неоднократно обращал внимание своих учеников на то, что «фортепианная игра одним своим концом упирается в цирк», то есть пианист, подобно цирковым артистам, в совершенстве владеющим своим телом, обязан так же управлять и распоряжаться движениями своих пальцев и рук. Они должны безотказно повиноваться исполнительской воле художника. Метнер говорил, что «не достаточно иметь фортепианную технику», что нужно приобретать «умение владеть ею при всевозможных обстоятельствах», что «в умении кроется весь смысл техники» [2].

Педагогическую деятельность в консерватории Метнер сочетает с исполнительством и творчеством и завоевывает популярность хотя и не у большой, но зато у постоянной аудитории ценителей его искусства.

Вот как описывает один из метнеровских концертов музыкальный критик Вяч. Пасхалов: «Концерт Метнера 21 февраля 1917 г. прошел, как обычно, при переполненном зале. Любопытно отметить несколько своеобразный характер метнеровской аудитории - отсутствие музыкальных «снобов» и того, что зовется большой публикой. Причины - в той исключительной атмосфере серьезно-

[1] Н. Метнер. Повседневная работа пианиста и композитора, стр. 20.

[2] Там же, стр. 9.

«стр. 43»

сти, которая непроизвольно создалась вокруг этого настоящего служителя искусства» [1].

В эти годы уже полностью вырисовывается определенный круг композиторов, произведения которых Николай Карлович постоянно включает в программы концертов. Это - Бетховен, Брамс, Шуман, Лист, Шопен, Рахманинов. Метнера привлекает живой пульс музыки Шумана, с ее страстностью, порывом и моментами интимно-лирических откровений. Начиная с консерваторских лет, Николай Карлович часто исполнял «Токкату» и «Крей-слериану» Шумана. В бетховенский репертуар пианиста входили преимущественно крупные монументальные сочинения: четвертый концерт, 32 вариации, сонаты op. 53, 57, 90, виолончельная соната op. 102, а также «Турецкий марш» в переложении А. Рубинштейна и «Хор дервишей» в переложении К. Сен-Санса. Из сочинений Бетховена два были особенно любимы Метнером и исполнялись им на протяжении всей жизни: четвертый концерт и «Аппассионата». К концерту композитор написал две каденции: первая - в бетховенском стиле, вторая несравненно более индивидуальная, с характерно метнеровским фортепианным почерком. Из сочинений Шопена Николай Карлович вдохновенно интерпретировал его лирико-драматические и трагические опусы - фантазию фа минор, баллады фа мажор и фа минор, полонезы ми-бемоль минор и фа-диез минор, все этюды op. 10 и 25.

Хотя с концертной эстрады в исполнении Метнера звучало сравнительно небольшое число произведений разных авторов, он считал для себя (и, конечно, для своих учеников) необходимым изучить целый ряд сочинений композитора, чтобы глубже передать особенности его стиля. Известно, что в метнеровский «репертуар для себя» входили

[1] Вяч. Пасхалов. Музыка в Москве. Концерты и собрания. «Хроника «Музыкального современника», 1917, № 19, стр. 12.

«стр. 44»

прелюдии и фуги из «Хорошо темперированного клавира» и «Искусства фуги» Баха, значительное число сонат Скарлатти, все прелюдии и все этюды Шопена, «Карнавал» и «Новелетты» Шумана, многие этюды Листа и Рахманинова.