«стр. 30»

шие кантиленные свойства инструмента. Танцевальная вторая часть сонаты представляет собой наиболее сложный ансамбль скрипки и фортепиано; в ней технически-виртуозные возможности скрипки показаны Метнером с наибольшей полнотой. В финале сонаты («Дифирамб») Метнер стремится выявить и подчеркнуть колористические особенности обоих инструментов. По замыслу автора, звучание скрипки должно напоминать характерный «колокольный перезвон» [1].

С годами Метнер все чаще выступает с симфоническим оркестром. Кроме первого концерта Чайковского, он готовит и четвертый концерт Бетховена. С исполнением последнего сочинения связан нашумевший инцидент «Метнер - Менгельберг».

В декабре 1910 года Метнер и дирижер Менгельберг должны были исполнять в Петербургском симфоническом вечере Кусевицкого четвертый концерт Бетховена. Метнер специально сочинил к нему каденции. С самого начала репетиции Менгельберг вел себя вызывающе по отношению к солисту: нарочито брал разные с ним темпы, утрировал звучность оркестра, а о каденциях Николая Карловича заявил, что последний «ничего не смыслит в Бетховене» [2]. Метнер с трудом довел репетицию до конца, по от участия в концерте категорически отказался.

В печати по этому поводу появилось заявление Н. К. Метнеру; он писал: «…этот случай имеет значение, далеко выходящее из рамок чисто личного… в моем лице было нанесено оскорбление солисту со стороны за-

[1] Воспроизвести «перезвон» не до конца удается композитору: звучание скрипки тонет в мощных, подлинно колокольных звучностях фортепиано.

[2] Подробности этого инцидента см. в статье: М. Шагинян. Воспоминания о С. В. Рахманинове в сборнике «Воспоминания о Рахманинове», Музгиз, М., 1957, т. II, стр. 171.

«стр. 31»

знавшегося дирижера и, что еще важнее, русскому артисту со стороны заезжего иностранца» [1].

Русская музыкальная общественность именно так и расценила поступок Метнера. В знак солидарности Николаю Карловичу, исполнявшему четвертый концерт Бетховена в Московском симфоническом собрании, был поднесен адрес. Среди подписавшихся первыми поставили свои имена Скрябин и Танеев.

Пора расцвета

Десятые годы XX века ознаменовались ярким расцветом творческой деятельности Метнера. В этот период композитор особенно интенсивно работает в жанре сонаты: первая скрипичная соната op. 21, фортепианные сонаты op. 22, op. 25 № 1, 2, op. 27, op. 30.

Высоко ценивший дарование Метнера Н. Я. Мясковский писал С. С. Прокофьеву: «Вы потеряли такое незаменимое удовольствие, как слушание Метнера. Я пришел к убеждению, что это колоссальный талант и самой крепкой и дорогой марки. Его последняя соната e-moll - шедевр, одно из наиболее содержательных и выдающихся сочинений современности» [2].

Вторая соната из op. 25 ми минор, о которой пишет Мясковский, - своеобразная «симфония для фортепиано» - стала одним из самых грандиозных созданий композитора. Сонате предпослан эпиграф - две строфы стихотворения Тютчева «О чем ты воешь, ветр ночной». Философски-углубленная поэзия Тютчева не раз вдохновляла Метнера - здесь и романсы, и сказки, и сонаты.

[1] Н. Метнер. Открытое письмо. «Музыка», 1910, № 3, стр. 70.

[2] Письмо Н. Я. Мясковского С. С. Прокофьеву от 26 января 1913 года. Сборник «Статьи, письма, воспоминания», т. II. М., 1960, I гр. 278.

«стр. 32»

Соната op. 25 № 2- сочинение непрограммное, но тонко передающее общий склад и дух тютчевского стихотворения. Музыке сонаты свойственны и романтическая таинственность, и многозначительная символика, и скрытые душевные порывы. Форма сонаты необычна: интродукция и два огромных сонатных allegro, связанных тематическим единством.

Двухчастная форма сонаты соответствует структуре двух строф тютчевского стихотворения. Обе части сонаты исполняются без перерыва, и в черновых набросках композитор делает характерную запись об окончании первого allegro: «последняя нота пассажа упирается в такт молчания» [1]. Судя по наброскам, Метнер сразу задумал эту сонату как сочинение крупного плана - «Вся пьеса в эпическом духе», - отметил композитор в подзаголовке.

Возник вариант решения формы сонаты в целом: сонатное allegro и финал-рондо. Под первыми набросками основной темы второго Allegro композитор помечает: «Finale e-moll подумать о рондо» [2]. Но дальнейший процесс работы подсказал иное: Метнер создает второе Allegro как бы «по материалам первой части» [3], но в более свободной, текучей форме [4].

Соната открывается интродукцией с пятикратно подчеркнутым мотивом трех нот. В черновике имеется авторская подтекстовка - «Слушайте, слушайте, слушайте!»:

[1] ГЦММК, фонд 132, № 53.

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Аналогичным принцип уже встречался в цикле op. 8, где первая сказка носила характер экспозиции, а во второй преобладал разработочный тип развития.

«стр. 33»

Клич «Слушайте!» становится одним из ведущих образов сонаты, «словами от автора», предваряющими появление всех ведущих тем и разделов: главной, побочной, разработки, репризы и коды.