– Эм-м, ладно! – нехотя согласился Максим.
– Так и быть, в этот раз ты увидишь все, что будет происходить во время сеанса.

– Спасибо, - прохладно поблагодарил Егор.
– На том и сойдемся. Сколько?

Максим улыбнулся и честно-честно посмотрел ему в глаза.

– Ты, помнится, предлагал Филиппу двести штук… - с невинным видом произнес он.

– Я не отказываюсь от своего предложения.

– И раз ты сам, без принуждения явился ко мне со своим офигенным рассказом, то я, так и быть, понижу эту планку до ста. Чисто по-дружески!

Егор хищно оскалился.

– Ничего себе «по-дружески»!

– Ты же сам сказал: «давай договоримся, как настоящие бизнесмены», - поймал его на слове Максим.
– Вот я и договариваюсь с тобой, как эти самые бизнесмены.

Егор не дрогнул и продолжал все так же кровожадно улыбался.

– Договорились! – сказал он.
– Когда?

– Тебе сообщат.

– Отлично!

– Тогда, раз мы все решили, давай еще выпьем. Чтобы закрепить сделку!

– А давай! – стараясь скрыть охватившую его радость, согласился Егор.

<center>***</center>

– Тони, ты понял, что и как надо делать?

Максим с тревогой вглядывался в лицо подчиненного. Вернувшийся после болезни Антонио, судя по цветущему виду, уже совсем выздоровел и выглядел не хуже, чем прежде. Максиму даже показалось, что он набрал вес и приятно округлился в нужных местах, нарастив немного мяса на свои аристократичные мослы. Непонятно, то ли болезнь на нем не сказалась, то ли так действенна была забота Станислава.

А тот за это время, наоборот, похудел и осунулся. Максим специально разрешил ему приходить только на сессии и не торчать постоянно в Клубе. Знал прекрасно, на каком фронте целыми днями пашет бедный палач, чтобы удержать сопливого, кашляющего итальянца в пределах одной квартиры, и не нагружал Станислава сверх меры, чтоб тот не свалился от переутомления.

Выслушав вопрос, Тони начал неспешно жестикулировать, обдумывая каждое слово. Максим закатил глаза и категорично покачал головой сразу же, как только понял, о чем тот говорит.

– Нет, нет и нет! Больше я в этом цирке не участвую! – заявил он.
– К тому же он потребовал, чтобы мы в этот раз обошлись без депривации, и, конечно же, он не будет держать глаза закрытыми ради того, чтобы порадовать купленного им Мастера. Уж поверь мне, Егор будет делать только то, что захочет.

Тони усмехнулся и лукаво промузицировал пальцами по воздуху.

– Нет, я не хочу, чтобы он знал, и не собираюсь ему открываться. Если ты ему хоть пальцем намекнешь, я тебя убью. Ты меня понял?

Тони беззвучно захохотал и кивнул.

– Не смешно! – буркнул Максим. – Ну так как? Сможешь сделать так, чтобы его от тебя отвернуло? Раз и навсегда!

Тони поджал губы с видом оскорбленного достоинства.

– Я не ставлю под сомнение твои таланты, - заверил его Максим. – Но хочу, чтобы Дальский к тебе больше не ходил. Когда он напрашивался на сеанс, он был, как всегда, внешне спокоен и циничен, но что-то было в его словах и в его тоне такое… Не знаю. Какой-то блеф… Он явно что-то задумал, и я не могу позволить ему воплотить эту задумку в жизнь. Нам ведь не нужны лишние неприятности с очередным твоим поклонником, правда?

Тони с серьезным видом помотал головой, вскинул руки и разразился новой «речью». Максим смутился и тоже упрямо сжал губы.

– Не было там никакого моего обаяния, Тони! Не-бы-ло! Работа как работа! Ничего более! То, что он принял все за чистую монету, говорит лишь о том, что я слишком хороший ученик, а он просто придурок.

Тони вздохнул. Покивал и выдал следующую фазу.

– Спасибо, Тони. Надеюсь, на этом вопрос будет закрыт. Иди, готовься.

Тот пару раз взмахнул изящной кистью.

– Да-да! – буркнул Максим. – Я помню насчет половины долга, но еще я помню, что ты в сеансах не участвовал и этой половины пока не заработал.

Тони обижено надулся, опустил глаза и быстро заморгал ресницами.

Когда-то давно Максим дал себе клятву, что никогда больше не позволит ему плакать. А Тони, как будто прочитав те его мысли, всегда изображал крайнюю степень расстройства именно так, отчего Максима тут же начинало выкручивать от жалости. Он не мог долго выдержать вида этих блестящих от обиды прекрасных глаз, трепещущих ресниц и дрожащих губ. Слишком хорошо помнил, как эти глаза блестели от страдания, а губы дрожали от невыносимой боли. Поэтому и в этот раз он быстро сдался и проворчал:

– Дальский, дурачок, даст сотню за этот сеанс, так что будет у нас с тобой взаимозачет. Но! – воздел он указательный палец к потолку.
– Не вздумай за это его облагодетельствовать и продемонстрировать что-то из своего особого арсенала. Ты понял меня? Он сам такую сумму предложил, сам и виноват! Но это не значит, что надо его в рай отправлять прямым самолетом. Иначе тогда он вообще от тебя никогда не отцепится.

Тони улыбнулся. Подвигал бровями. Начертал пальцами слова.

– Да пошел ты! – взорвался Максим. – Какая, нафиг, ревность?