– Как же ты выкарабкался? – удивился Максим. – Опять помог добрый дядя?

– Нет. Ты, наверно, знаешь подобных людей. Чем больше услуг они тебе оказывают, тем больше ты становишься подвластен их воле. Я многим пожертвовал, чтобы рассчитаться с ним за все и в дальнейшем не давать ему повода оказывать на меня влияние… И снова взял кредит. Мне пришлось согласиться на грабительский процент, лишь бы взять его. И все эти деньги - все до копейки - я вложил в покупку оборудования для добычи угля. Потом выиграл тендер и очень выгодно продал это оборудование государственному предприятию. Прибыль, полученная от той сделки, позволила мне, хоть и с огромным трудом, но все же выбраться из волчьей ямы, в которую меня сбросили мои самые близкие люди.

– Погоди-ка! – начало медленно доходить до Максима.

Егор с интересом наблюдал за работой мыслей, отражающейся на его лице.

– Ты хочешь сказать, что тот самый первый контракт, который ты у меня тогда стырил - это он и был?

– Да! – самодовольно улыбнулся Егор. – Если бы я его тогда не перехватил, мне осталось бы только в петлю лезть. А так я выжил, как видишь.

– Вот блядь! – возмутился Максим. – Зато меня чуть по миру не пустил.

– От бляди слышу! – спокойно, с каким-то тайным наслаждением огрызнулся Егор. – И не надо сгущать краски. У тебя тогда как раз все было хорошо.

Эта короткая перепалка неожиданно и ненадолго подняла ему настроение. Было приятно хоть и в последний раз, но куснуть напоследок Максима.

– Так это из-за этих двух предателей ты теперь никого к себе не подпускаешь? – резюмировал тот.
– Боишься новых серьезных потерь, ведь сейчас ты поднялся намного выше тебя прежнего?

– Я знаю, что ты думаешь обо мне. Но дело не в деньгах. Просто я больше никому не верю.

– Понятно.

Размышляя над всем сказанным, Максим медленно водил пальцем по прозрачной столешнице, на которой стояли пустые бокалы. Егор наблюдал за дымчатыми узорами, которые оставались на стекле после его прикосновений. Они очень быстро исчезали, как будто их там никогда и не было. Его тело было подобно этому стеклу. Оно тоже слишком быстро начало забывать тепло, источаемое ладонями Мастера, но Егор рассчитывал очень скоро восполнить свой запас воспоминаний. Пора было переходить от философии и лирики к практическим действиям.

– Теперь, раз ты услышал все, что хотел, я считаю, что наш спор полностью разрешился, – заявил он. – И раз этот счет мы закрыли, я официально, как твой клиент, прошу у тебя разрешение на сеанс с Тони, ведь я имею такое же право на это, как и все остальные, не так ли?

Максим скривился, вылил в бокал остатки коньяка и отставил в сторону пустую бутылку. Сделал пару глотков и недовольно поинтересовался:

– Ну, чем он тебя так привлек, что ты никак не отлипнешь от него? Он же не демонстрировал тебе какие-то суперизвращения. Так, обычный середнячок.

– Я не привередливый, - ответил Егор. – Мне понравился даже этот «середнячок». Ты можешь считать меня черствым и нечувствительным, но даже мне нравится его поддельная искренность. Не спорю, она действительно немного размягчает меня, и это именно из-за нее из меня вырвалось те самые слова. Но это не значит, что я на самом деле чувствую то, что говорю. Ты, как и я, мужчина и должен уже знать, что в постели - до и после оргазма - мы способны сказать все что угодно, лишь бы нас удовлетворили. Даже признаваться в любви. Я не против и дальше говорить такие же слова, главное, чтобы это больше не затрагивало моих интересов. Я перепробовал почти всех клубных шлюх, и мне как клиенту есть с чем сравнивать. Мне нравится то, что Тони делает в постели, и я считаю, что могу позволить себе посещать такого классного специалиста, причем не единожды. Я не дурак и понимаю, что это игра и на самом деле он меня не любит. Но когда с ним трахаешься, он так подмахивает, так цепляется за тебя, будто может сдохнуть сразу же, как только ты из него вытащишь…

Максим как раз делал глоток. Вдруг подавился и закашлялся, а Егор спокойно закончил:

– И вот в такие моменты ты понимаешь разницу между обычной, бездумно отрабатывающей деньги блядью и художником, вдохновенно творящим любовное искусство. И я как ценитель хорошего качественного траха хотел бы и дальше покупать для себя творения этого художника.

Через минуту выпитый напиток все же оказался в нужном месте – в желудке. Максим продышался, отставил бокал и серьезно воззрился на конкурента.

– Все это звучит убедительно и правдоподобно, но мне кажется, что ты немного кривишь душой. Поэтому, Гор, послушай меня очень внимательно. Это Клуб. Здесь все хорошие актеры. Я специально так подбираю персонал, и Тони - звезда наших чувственных любовных постановок, как Крайт когда-то был звездой Алого зала. Он дарит прекрасные иллюзии, поднимает настроение, заставляет клиента чувствовать себя живым и даже лечит старые душевные раны, но это все лишь игра согласно сценарию.

– Я же и говорю, - спокойно кивнул Егор. – Я понимаю, что это игра. Но хочу и дальше наслаждаться ею. Как ты, например, наслаждаешься оперными ариями в исполнении Виолетты. Ты знаешь, что Ви лишь играет невинную влюбленную девицу, а на самом деле она меркантильная, кормящаяся с нескольких спонсоров содержанка, но это не мешает тебе наслаждаться ее талантливым исполнением, так ведь? Так что давай договоримся, как настоящие бизнесмены. Я – плачу, ты предоставляешь мне услугу. Ни более, ни менее. Я не хочу ругаться с тобой еще и из-за этого. А так мы оба будем в выигрыше.

Затаив дыхание, Егор ждал ответа, но Максим все мялся. Смотрел в сторону, молчал, покусывая губы, и даже едва заметно краснел. Он редко когда выглядел таким смущенным, и Егор тут же заподозрил, что Максим что-то ему недоговаривает. Все, как обычно. Ничего нового.

– Хорошо! Раз ты так хочешь полакомиться Тони еще разок, я уступлю тебе, – буркнул тот.
– Но все время помни о том, что я тебе сказал. Все это игра, и ничего более.

– Я буду помнить, - заверил его Егор. – И очень надеюсь, что в этот раз мы обойдемся без связывания и повязок на глаза. Тогда это был спор, и Мастер мог диктовать свои условия, но теперь я настоятельно требую, чтобы из сценария полностью исключили все это.