– Тогда рассказывай то, что я хочу услышать, и проваливай! – буркнул Максим. – Можешь и дальше пользоваться услугами Клуба, пока платишь за них, как все остальные, но от своего общества я, так и быть, тебя избавлю.

– Как же ты милостив!
– хмыкнул Егор и надолго задумался.

Максим не подгонял его, хотя перед этим проявил нетерпение и прямым текстом указал конкуренту на дверь.

Взгляд Егора блуждал, но видел он в эти минуты не стены кабинета и не Максима. Он видел далекое прошлое. Перед ним представали картины, которые Егор уже давно не извлекал из архивов памяти. Оставалось только достать их, отряхнуть от пыли и описать то, что было изображено на этих полотнах. Причем так описать, чтобы удовлетворить интерес Максима, но не сказать чего-то лишнего. Не выдать ему ненароком какую-то совершенно ненужную информацию, которая может сильно навредить Егору в дальнейшем.

– Я был молод и глуп, – начал свой рассказ Егор.

Максим усмехнулся.

– Ты не оригинален. Наверно, большинство историй начинаются именно так.

– Да!
– согласился Егор. – Как мы уже убедились, я ничем не отличаюсь от всех остальных людей… Разве что тем, что к тридцати годам смог сам, своими руками построить крупный успешный бизнес.

Острая усмешка Максима, как будто смягчилась. Он вздохнул и пробормотал:

– В деловых кругах о твоей работоспособности и деловой хватке ходят легенды. Из грязи в князи! Мало кто так может.

– Не то чтобы совсем уж из грязи, – возразил Егор. – Моя семья никогда не была нищей. Это ты должен был прочитать в том досье, которое твои люди собирают на всех ваших клиентов.

Максим мечтательно закатил глаза.

– Ах, ну да! Ты же сын уважаемого партработника и красавицы-актрисы!

– Вот видишь! Ты и так все обо мне знаешь!
– беззлобно пожурил его Егор.

Почти так, как раньше, когда он еще не испытывал к Максиму такой сильной ненависти.

– А ты рассказывай дальше, – подзадорил тот. – Может, я и выловлю для себя что-то новенькое.

Егор кашлянул, прочищая горло, и продолжил:

– Отец развелся с матерью, когда мне стукнуло восемнадцать. Он всегда относился к ней, как к красивой вещи. А она относилась к нему, как к удобной ширме. Я не могу в двух словах объяснить их отношения как-то иначе. Слишком долго придется рассказывать, в чем именно это выражалось.

– Не стоит, - качнул головой Максим.
– Я понял. В твоей семье если и была вначале какая-то любовь между родителями, ты в сознательном возрасте этого уже не застал. Так значит, это их пример сделал тебя таким… нечутким к партнерам?

– Возможно!
– не стал отрицать Егор. – А возможно, не только он.

Максим молча поднялся со своего места и прошел к бару. Не спрашивая мнения рассказчика, разлил коньяк в два бокала и, прихватив с собой бутылку, сел в кресло напротив Егора. Все так же молча передал ему один бокал, а бутылку поставил на столик между ними.

Все это выглядело до боли знакомо. У Егора в груди как иголкой кольнуло от этой привычной картины. Он снова кашлянул - теперь уже для того, чтобы скрыть замешательство - и сделал первый большой глоток из своего бокала. Неприязнь к Максиму, как ни странно, не мешала ему заранее грустить об их вечерних беседах. Не мешала уже сейчас с тоской вспоминать их, ведь Егор прекрасно понимал, что это их последний подобный разговор и больше таких никогда не будет. Он и раньше не особо доверял Максиму, но теперь, когда очередной обман был раскрыт, чаша его терпения оказалась переполненной, и с этого дня Егор не собирался подпускать его к себе слишком близко. Он умел быстро учиться на своих ошибках, если уж не смог вовремя выучиться на чужих.

– Продолжай, - кивнул Максим, быстро выхлебав чуть ли не половину всей отмеренной им порции.

Кажется, ему было некомфортно. Кажется, он так же, как и Егор, не получал от этого разговора прежнего удовольствия. Это было странно. Его поведение в этот вечер просто изобиловало странностями.

– После их развода я остался жить с матерью, – произнес Егор, стараясь забыть на время о необычной нервозности Максима. – С деньгами у нас было не то чтобы совсем туго, но вести такую же роскошную жизнь, как раньше, мы точно не могли. В университет я поступил сам. Благо мозгов мне на это хватило. Мать, оправившись от депрессии, уехала из города, чтобы жить на природе, и я остался один в огромной квартире.

– Устраивал шумные вечеринки? – лукаво поинтересовался Максим.

Егор качнул бокалом из стороны в сторону. Коньяк всколыхнулся, оставляя на стенках маслянистые подтеки.

– Нет. Не было никаких шумных вечеринок. Еще в школе я захотел стать кем-то особенным, и с тех пор всю жизнь работал над этим. Поэтому в университете я учился, а не развлекался, как все остальные.

– Я прямо вижу, каким ты был в те годы. Серьезный и целеустремленный студент Егор Дальский!

Максим продекламировал все это с воодушевлением, будто со сцены, правда, горечи в его голосе при этом было почему-то больше, чем веселья. В очередной раз удивленный его поведением Егор отвел взгляд и вернулся к разглядыванию бокала. Всматривался в него очень внимательно, будто пытался по оставшимся после благородного напитка следам угадать к чему вся эта натянутость.

– Не томи! – тихо попросил Максим.

И Егор улыбнулся, уже предвкушая его следующую реакцию.

– И вот так я прилежно учился, не зная печали, а потом - на втором курсе - познакомился с девушкой из параллельной группы и влюбился в нее без памяти.

Реакция несколько превзошла его ожидания. Максим вытаращился на него и даже рот приоткрыл.

– Вот так-так! Без памяти, говоришь? – протянул он задумчиво, когда пришел в себя. – Не думал, что ты с твоим-то характером на такое способен. И как ее звали - эту роковую женщину, растопившую твое сердце?