Через пару минут они оба уже лежали на смятой постели. Мокрые и слабые. Тяжело дышали и ни сантиметром кожи, ни взглядами не касались друг друга. Оба приходили в себя. Насильно вытягивали, возвращали собственное «я» из какой-то другой - параллельной, пылающей ярким солнцем реальности. И если бы не вполне материальное, быстро дышащее рядом с ним голое тело, Максим бы никогда не поверил, что та безумная реальность вообще когда-либо существовала. Считал бы, что это все сон, вернее, дикий кошмар, который приснился ему после тяжелого рабочего дня и слишком сытного ужина. Но тело ведь - вот оно. Лежит, дышит, сотрясает малейшим движением кровать, и так боязно смотреть в его сторону и так сильно этого хочется.

Егор, которого, должно быть, обуревали те же сомнения, пересилил себя первым. С немалым трудом перевернулся на бок и стал молча изучать профиль взмыленного, как загнанная лошадь, Максима. Тот чувствовал его взгляд и знал, что он видит. За эти недели он сильно похудел, подурнел и приобрел новые глубокие морщины. А еще - скорбные складки, едва наметившиеся вокруг всегда улыбающихся губ. Их противостояние не прошло для него бесследно. Страхи, сомнения, бессонница и пьянство - все это отразилось на его бледном усталом лице. Но теперь Максим уже просто не имел сил на то, чтобы бояться и сомневаться. Его глаза сами по себе слипались, желая как можно скорее пригласить в гости сон, а про пьянство он и не думал. Он вообще не мог в эти минуты думать о чем-либо, лишь водил по потолку рассеянным взглядом и чуть морщил нос при каждом, самом незначительном движении.

– И что мы теперь будем делать?- спросил Егор, не отрывая от него глаз.

Максим сделал глубокий вдох и едва заметно скривился, потому что даже дышать ему было немного больно.

– Жить! – ответил он, глядя на идеально побеленный потолок. – Просто жить! А что нам еще остается?

Егор потянулся к нему прежде, чем Максим успел сообразить, что он делает. Обхватил загребущей рукой, подтянул ближе, прижал к себе и положил подбородок на его плечо. Закрыл глаза и умиротворенно вздохнул.

Бледный Максим, чья кровь еще не успела полностью отхлынуть из некоторых, весьма удаленных от головы мест, неожиданно залился здоровым румянцем. Скосил растерянные глаза в сторону Егора, но увидел лишь его ухо, изгиб шеи, плечо и скулу. Для того, чтобы рассмотреть все остальное, ему пришлось тоже повернуться на бок - лицом к Егору. Тот, скорей всего, чувствовал, что его рассматривают, но не открывал глаз, позволяя Максиму, не таясь, с любопытством глазеть на него с такого ничтожного - всего в пару сантиметров - расстояния.

Рассматривая его спокойные, расслабленные черты, Максим отметил для себя, что Дальский тоже похудел и подурнел, но, кажется, наконец-то угомонился, а значит, этот ужасный, беспокойный месяц войны, в конечном счете, закончился. И, видимо, в связи с установившимся перемирием ему снова захотелось коснуться этих расслабленных сейчас, но обычно таких упрямых поджатых губ. Захотелось провести пальцем по блестящему капельками пота надменному носу и подуть легонько на подрагивающие, взволнованные его вниманием черные ресницы. Ладони зудели, желая очертить все изгибы этого ставшего знакомым до последней родинки тела. Хотели гладить и гладить до бесконечности кожу, которая оставалась шелковистой и гладкой даже в их далеко не юношеском возрасте.

– Настырная виолончель, вот ты кто! – тихо проворчал Максим, пытаясь подцепить кончиками пальцев сложенное в ногах одеяло. – Настроил на свою голову!

– М-м-м?

Дальский вопросительно приоткрыл сонный глаз.

– Не вздумай сейчас свалить! – предупредил он, когда заметил странные, похожие на змеиные извивания Максима.

– Да куда я денусь? Сам настроил - сам и пользую! – проворчал тот.

И таки умудрился зацепить и подтянуть одеяло выше.

Накрыл им сначала Егора и, пока тот не начал возмущаться, заполз в образовавшуюся теплую нору сам. Егор снова собственнически облапил его и прикрыл сонный глаз, постепенно выравнивая дыхание.

Максим еще немного понаблюдал с интересом за тихо засыпающим Дальским. Лукаво усмехнулся. Просунул коленку между его бедер, накрыл ладонью ягодицу Егора и, продолжая улыбаться, тоже закрыл глаза.

<center>***</center>

– Слышал? – кивнул Станислав на комнату за стеклом. – Похоже, нам пора паковать чемоданы и пускаться в бега.

Тони расслабленно сидел в кресле, закинув ногу на ногу. На реплику Станислава он лишь растянул рот во всезнающей улыбке, покрутил тонкой кистью и промузицировал пальцами.

– Думаешь? – вскинул брови Станислав. – А я бы сказал, что в тот момент он был предельно серьезен.

Тони, ничуть не волнуясь, игриво приласкал воздух. Станислав снова повернулся к стеклу, рассматривая двух мужчин, накрытых одеялом и даже во сне тесно прижимающихся друг к другу.

– Я тоже очень надеюсь, что теперь ему будет не до нас, – согласился он с выводами Антонио. – Иначе это может очень плохо кончиться. И я, конечно, буду стоять за тебя до последнего, но, Тони! Надо же и совесть иметь!