– Так что вы скажете, Максим Александрович?
– переспросил Станислав, слушая его причитания. – Мне сообщить ему о том, что сеанса не будет?

Максим взрыкнул, решительно отшвырнул одеяло в сторону, вскочил на ноги и подхватил со стула халат.

– Ладно! Ладно, я уже иду! На один сеанс, так и быть, заменю Тони. Но имей в виду, Дальский ни в коем случае не должен понять, что с ним будет работать совершенно другой человек. Так что подготовь его. Сам знаешь, как. Хорошо, что Тони нем, и мне не придется подделывать голос, а с остальным я как-нибудь управлюсь. Сегодня нашего дорогого гостя ждет сеанс сенсорной депривации, и пусть только попробует возразить… Правда, если он все же откажется, у меня просто гора с плеч упадет.

– Через десять минут все будет готово.

Станислав отключился, а Максим нервными рывками натянул на себя халат и повязал вкривь-вкось пояс.

– Господи, во что я ввязываюсь? Зачем я вообще такой способ мести придумал, идиот? Надо было по старинке нагреть его на деньги, и все. И жил бы себе Дальский дальше, не тужил. Нет! Приспичило же мне подложить под него Тони! Научить его, блядь, чувственной любви! И кто это потом оценит? Да никто! А Дальский меня убьет, если узнает, что я его поимел во всех смыслах! Может, лучше не идти, а? Ну его, эту месть, к едреней фене! Пусть полежит в морозилке, пока окончательно не остынет!

Максим всунул ноги в домашние тапки.

– Мда, но тогда он снова спрячется в своей раковине, утыканной шипами, и я уже не смогу выковырять его оттуда в ближайшие два-три года. А если его за это время так расколбасит от неосознанной тоски и одиночества, что он начнет на мне конкретно отыгрываться? Чувственный недоёб, он такой - незаметно на психику давит! Что делать, а? Что делать?

Кое-как одевшись, он в задумчивости поглядел на приоткрытую дверь ванной комнаты, откуда ему с хитрым намеком посверкивал начищенным хромом смеситель со специальной насадкой.

– Так, ладно!

Максим отвел смущенный взгляд и обеими руками взъерошил волосы, приводя их в полнейший беспорядок.

– Я пойду туда и покажу ему класс… Я ведь профессионал! Да? Да!.. Использую всякие трюки из арсенала Тони… И максимум сделаю ему минет…

Снова покосился на насадку. Покраснел. Фыркнул с сарказмом, мысленно обсмеяв самого себя.

– Ну уж нет! – отрезал он со всей строгостью.
– Ебаться с ним я не буду! Потому как два актива в одной постели и без посредников - это моветон, совершеннейшее не комильфо и чья-то боль в заднице. А я еще сдуру клятвенно пообещал, что ебать его не будут, а значит, боль однозначно будет моей.

Рывком распахнув дверь спальни, Максим пронесся сквозь кабинет и, покинув его, стремительно пошлепал тапками по служебным коридорам. По дороге ему навстречу несколько раз попадались работавшие в эту ночь сотрудники, которые при приближении высокого начальства застывали на месте с выпученными глазами и недоуменно пялились на обычно такого аккуратного и элегантного Максима Александровича, который почти никогда не снимал деловой костюм и всегда был идеально причесан, но в этот вечер красовался взъерошенной шевелюрой, голой грудью и кубиками пресса, которые, сговорившись, фривольно выглядывали из-под халата, то и дело распахивающегося на ходу. Ко всему прочему, начальник проносился мимо свидетелей его чудного явления, оставляя за собой легкий морозный шлейф ментола и мяты. В общем, им было чему удивляться и что обсудить чуть позже на перекуре. Конечно, некоторые из них видели такого Максима и раньше, правда, только в пределах его личной спальни. Но теперь растрепанно-домашний вид начальника, похоже, становился достоянием всей клубной общественности.

– Ну что я делаю? – бормотал под нос Максим, пока мчался к своей цели. – Ну на кой хрен мне это нужно?

Он ворвался в маленькую темную комнату, меблированную лишь одиноким креслом в самой ее середине и сразу уставился на то, что происходило в этот момент за панорамным окном. Там располагалась элегантно обставленная комната, освещенная мягким, располагающим к интиму светом. Огромная кровать, которая как раз хорошо просматривалась из окна, была застелена бельем, идеально гармонирующим своим пастельно-бежевым цветом с темными обоями. Дубовое изголовье украшал искусный кованый растительный орнамент. Помимо этого поистине царского траходрома в комнате был большой дубовый шкаф «под старину», расписанный золотом секретер с тусклыми латунными ручками, воздушный тонконогий прикроватный столик и такой же тонконогий стул. Все изыскано и выдержано. Все в аристократическом вкусе владельца комнаты - Тони.

Возле стула как раз раздевался Дальский, и делал он это, судя по его надменной невозмутимой роже, с нескрываемым скепсисом. Правда, Максим тут же поставил под сомнение его невозмутимость, потому что разглядел некоторую непривычную резкость в движениях конкурента. То, как Егор сердитым рывком распустил узел галстука, то, как он дернул ремень, расстегивая его – все это говорило о том, что не так уж он был невозмутим, как хотел казаться. Эти нюансы были почти незаметны, и человек, не имеющий опыта длительного общения с Дальским, не разглядел бы их, но Максим все видел и все замечал.

– А Станислав прав!
– пробормотал он с удивлением. – Оказывается, я действительно неплохо его знаю.

Станислав тоже находился в комнате. Наблюдал за клиентом, но никак не комментировал его нервное разоблачение.

Надо отдать должное Дальскому, тот хоть и нервничал, но действовал четко. Разделся, повесил пиджак и рубашку на спинку стула. Все остальное, вплоть до трусов, сложил на него же идеальной ровной стопкой. Подошел к кровати и, засомневавшись лишь на долю секунды, забрался на нее. Лег на пастельно-бежевую подушку и с ожиданием уставился на Мастера боли.