– Ну нет, умник, эту тайну я унесу с собой в могилу.

Она недоверчиво заглянула мне через плечо и заметила три пропущенных от моей тетки. Я поспешно выключил экран.

– Странно, что ты этого стыдишься, – сказала Алиса, – по крайней мере ты хоть кому-то нужен.

Было уже восемь часов утра воскресного сентябрьского утра. Мы вышли из кафешки и побрели по незнакомой улице. Повсюду крутились эти невыносимые осенние листья, они, скомканные и порванные, вылетали вместе с брызгами из-под колес проезжающих мимо машин, липли к кедам. Редкие прохожие обходили нас с Алисой стороной – по нам, вероятно, было видно, что мы никуда не спешим, тащимся без цели в полубреду.

Мы дошли до перекрестка и встали на светофоре.

– Не люблю московскую осень, – сказал я, чтобы просто что-то сказать. Алиса выглядела совсем печальной.

– Никто ее не любит, – раздраженно сказала она. – В этом нет ничего особенного. Ты такой же, как все.

– Я и не говорил, что считаю себя особенным, я только сказал, что не люблю осень.

– Это просто химия. Любишь, не любишь – это здесь ни при чем. – Алиса качнула головой. – Обычный недостаток солнечного света и тепла, который все принимают за депрессию. Ты знал, что осенью количество самоубийств резко возрастает? И каждый, вероятно, считает себя особенным, хотя на самом деле он ничем не отличается от других.

Мы помолчали, уставившись на цифры, мигающие в красном свете на другой стороне дороги, а потом Алиса вдруг сказала:

– Эти ампулы были моим счастливым билетом. Ты ведь понимаешь, что все испортил?

Я не знал, что ответить.

– Кетамин – это не средство от кашля, – продолжала Алиса, – им не затаришься в аптеке! Первая и ее клуб сумасшедших поддержали меня, подарили мне шанс безболезненно уйти, а теперь я уже и не знаю, что делать. Я боюсь, что не смогу покончить с жизнью сама.

Я вдруг подумал, как мы с Алисой похожи. Я вспомнил тот вечер, когда все для себя решил, когда сидел в окружении стен и тоже мечтал о безболезненном выходе, но сомневался, что смогу довести все до конца. Я был мертв, и все вокруг было мертво – до самого горизонта только черная безвыходная пустыня. И вот, казалось бы, стоило мне смириться, как все так не вовремя начинает лететь неизвестно куда: я вижу розового слона на бетонной стене в грязной подвале, встречаю эту сумасшедшую девушку, которую никак не могу выкинуть из головы, а теперь иду с ней, весь грязный и побитый по неизвестной улице. Может быть, вся эта чепуха и зовется жизнью?

– А как ты вообще попала в клуб? – спросил я.

– Я нашла его по объявлению в интернете. Оно провисело там не больше пары суток перед тем, как его выпилили, так что можно сказать, что это судьба. А ты как в него попал?

– А я просто бродил по пустырю и прочитал приглашение на мятом листке, – улыбнулся я.

– Значит, тоже судьба. От судьбы ведь не сбежишь, м?

Я улыбнулся. Это Алисино «м», которое я никогда не забуду.

Загорелся зеленый свет, и мы пошли по зебре.

– Верно, от судьбы не сбежишь, – сказал я, – но, может быть, судьба говорит нам, что наше время еще не пришло?

Алиса фыркнула.

– Твое время, может, еще и не пришло, а я только и живу в ожидании, когда же все наконец закончится.

– Ты все еще... чувствуешь себя виноватой? – спросил я.

– Уже нет, – ответил Алиса. – Теперь я чувствую себя пустой.

– Мне это знакомо. В последнее время мне кажется, что я только и делаю, что брожу в темноте.

– И в этом тоже нет ничего особенного, все когда-то чувствуют себя пустыми и бродящими в темноте.

– Это тоже химия? – Я улыбнулся. – Ты прямо открываешь мне глаза на этот черный мир!

– Ну, welcome to the black parade, – сказала Алиса и тоже грустно улыбнулась.

– Что, опять из какой-то песни, которую мне стоит послушать?

– Ага, группы «My Chemical Romance».

– Ты много их знаешь.

– У меня было много времени на одиночество и музыку.

– Та же фигня.

Улица закончилась, и мы свернули на следующую. Вокруг был какой-то пригород: редкие высотки торчали вперемешку с низкими промышленными зданиями. Я не спрашивал Алису, куда мы идем, потому что она ведь тоже не знала. Мы шли, чтобы не стоять на месте. Остановившись, нам пришлось бы думать, как жить дальше. Нам не хотелось останавливаться.

Вскоре жилые дома остались совсем позади, вместо них по бокам повылезали невысокие облезлые деревья и протянулся длинный бетонный забор. Впереди появился указатель на Востряковское кладбище, и я глупо пошутил, что мы движемся в правильном направлении.

Какое-то время мы шли в тишине, Алиса опустила голову и покусывала ногти, а я не знал, чего бы такого придумать, чтобы поднять ей настроение. А потом мимо нас проехали четыре машины с одной черной впереди, и Алиса вдруг радостно вскрикнула: