Я едва заметно кивнула, и мой папа вышел из квартиры, громко хлопнув входной дверью. Мама продолжала сидеть на старой шаткой деревянной табуретке с приложенной к лицу рукой. «И что теперь делать?» - тихонечко спрашивала она у самой себя.

Я стояла еще в одежде и смотрела на потерянную мать до тех пор, пока она медленно не поднялась со стула и не подхватила с подоконника свое бежевое пальто.

– Софи, милая, я тоже пойду уже на работу… - равнодушно сказала она, - там салат в холодильнике где-то был.

Ничего более не сказав, мама едва слышно открыла дверь и исчезла за ней, не найдя сил даже закрыть ее до конца.

Постояв еще с минуту-другую перед дверью, я начала снимать ботинки и куртку с плеч. В голове неприятно шумело, а кожа лица до сих пор помнила, как ласково ее касались губами. Ни жалости, ни обиды, ни слез, только полное ощущение своей правоты и чистой совести.

Не зная, что делать вместо школы, большую часть уроков которой мне уже довелось пропустить, я медленно прошагала на кухню. На столе были развалены десятки различных листов с номерами телефонов и адресов. «Искали…» - подумала я.

В холодильнике стоял вчерашний листовой салат, завернутый пленкой и пара банок кока-колы, которую я особенно любила выпить ранним утром. Можно сказать, что это для меня и было утром.

Проснувшись в объятиях Жака, я испытала огромный прилив счастья. Я подумала: «вот оно, мое настоящее, в нем Жак и я счастливы, в нем мы вместе просыпаемся по утрам, в нем мы почти что влюблены друг в друга». Вот только потом ты приходишь домой, где тебя встречают напуганные родители, которые всем видом тебе показывают, что твоя сказка – это, скорее, ночной кошмар.

Половину того мрачного дня я провела на диване в гостиной, где лениво перещелкивала каналы с одного на другой. Телепередачи, скучные русские сериалы, дневные показы мультфильмов – вся эта скука так или иначе навевала на меня тоску и неприятное ощущение томной безысходности где-то в районе грудной клетки.

Ближе к вечеру, часов в шесть, в двери квартиры раздался звонок. Я, довольная тем, что кто-то решил развеять мою скуку, бросилась ко входу. Но, нажав на ручку, мне пришлось сильно удивиться.

На пороге стоял Жак.

Тот самый Жак, которого я видела этим утром. Вот только выражение его лица уже не было таким теплым и безмятежным.

– Жак! – чувства вернулись ко мне, и я с силой бросилась к нему на шею, приготавливаясь рассказать о произошедшем.
– Сегодня утром… - сказала я, чуть отдышавшись.

– Софи, нам надо поговорить, - сухо прервал меня он и руками отодвинул от себя.

– Ха? – я посмотрела в его глаза.

Они были наполнены пустотой. В них не было ничего. И если взгляд все же падал на мое лицо, то смотрел он как бы сквозь. Абсолютный холод, хуже льда.

– Я должен поговорить с тобой. Сейчас, - выговаривая каждое слово, произнес он.

– Ладно… Пойдем на кухню, - шепнула я.

Жак быстро снял пальто и обувь и вместе со мной прошел в отличное от его помещение со светло-бежевыми стенами и небольшим красным холодильником в углу, который так сильно любила моя мама.

Я была напугана, я чувствовала, как подрагивают кончики моих пальцев, а скулы сводит от грозящего ожидания. Ноги несносно метались от одной кухонной тумбы к другой в поисках чайника, пакетиков, сладостей, да чего угодно, лишь отдалить разговор.

– Софи… - Жак не садился за стол, а стоял за моей спиной.

– Будешь чай? Моя мама купила такой потрясающий чай в лавке напротив магазина, на соседней улице.

– Софи, я…

– Так, еще у меня где-то были сладости. Да где же они? – я рылась во всех шкафчиках, стоя к Жаку спиной. Плечи начинали предательски подрагивать.

– Послушай меня, пожалуйста.

– Ты пока садись, я сейчас еще булочек нам подогрею. Поверь, ты таких никогда не пробовал, - лживая оптимистичность дрожащего голоса выглядела нелепо. На губы скатывались маленькие слезинки, которые я так упорно, будто невзначай, стирала тыльной стороной ладони.

– Софи, прошу, - он резко развернул меня к себе за плечи и столкнулся с заплаканным, раскрасневшимся девичьим лицом.

Я прикладывала к глазам дрожащие руки в надежде скрыть свою грусть, а уши в тот момент хотели просто закрыться и не слышать того, что им собираются сказать. Поверьте мне, когда любимый человек захочет вам сказать что-то такое, вы поймете это заранее, вы предчувствуете это всем своим нутром, и будете готовы спрыгнуть с десятого этажа, лишь бы он этого и вовсе не говорил.