Они шагали по безлюдной улице широко и размашисто, а впереди, обгоняя их, плыли две тени. Одна широкая, большая, другая потоньше и почти наполовину короче.

* * *

– Встать! Смирно!
– Мозжилкин увидел начальство и, как положено, поднял взвод.

Встали, конечно. Не сидеть же развалясь, когда на тебя комбат идет. Да еще такой крупный и отчаянный комбат, как Барышев. Но на фронте эта команда выполняется не так поспешно, и не так четко, как в тылу. Да и "смирно"... Как бы это сказать?.. Стояли, конечно. И руки по швам... Но не тянулись, не застывали.

– Вольно...
– громыхнул комбат. Ему и не надо было, чтобы перед ним застывали. Не строевой смотр впереди, не парад, а бой.
– Что, орлы, засиделись, скучно?

– Так точно, товарищ гвардии старший лейтенант, - отозвался Огородников.
– Совсем скучно без танков. И Птичкин очень переживает. У него даже совсем характер портиться начинает.

– Переживает, говоришь? Птичкин, почему переживаешь?

– Так ведь серьезная проблема возникает, товарищ гвардии старший лейтенант. А от нее всякие нехорошие мысли происходят.

Хотелось Птичкину потрепаться... Почему бы и не дать ему такую возможность? Барышев был уверен, что шутка перед боем - самое то, что нужно.

– Выкладывай свою проблему, Птичкин.
– Разберемся и вредные переживания устраним.

– Вы, товарищ гвардии старший лейтенант, наверно заметили, что я, по своему характеру и устоявшимся привычкам, человек совершенно гражданский?

– Да уж, заметил, - подтвердил комбат.
– Но кажется, большинство гражданских привычек сержант Логунов из тебя уже успел выбить.

Успел, - согласился Птичкин, - но частично. Осталось еще вполне достаточно. Я ведь призван в армию временно, для того, чтобы участвовать в сокрушении фашистской военной машины и ее чокнутого фюрера. Получается что-то вроде договора: я уничтожаю танки, их военная машина рассыпается, и я возвращаюсь к гражданской жизни, где люди не ходят в строю. Каждый ходит сам по себе. Мне это нравится.

– Это ты напрасно, - не согласился комбат.
– Строй - это красиво.

– Вы не подумайте, я не против строя вообще. Понимаю, многим нравится, и пусть ходят. Никаких возражений у меня по этому поводу нет. Но сам я лучше - по тротуару, не торопясь и не печатая шаг.

– Для того, Птичкин, чтобы ходить по тротуарам, надо, сначала с фрицевскими танками разобраться.
– Комбат образно, но вполне понятно каждому военнослужащему сообщил, что, по его мнению, непременно следует сделать "с фрицевскими танками". Взводу понравилось.

– Точно, - согласился Птичкин. Но вместо того, чтобы все это сделать мы сидим. А время идет. Спрашивается, чего сидим?

– Достал ты меня, Птичкин, - Барышев притворился озадаченным. Он привычно сдвинул фуражку на лоб и почесал затылок.
– А ведь Птичкин прав, лейтенант, - повернулся он к Столярову.
– Чего сидим? Надо с этими фрицевскими танками что-то делать.

– Надо, - согласился Столяров.
– Тут, говорят, к Лепешкам фрицы танки подбрасывают. Может этими заняться?

– А что! Рваните в Лепешки, тут всего километров тридцать. Пусть люди делом займутся. Только...
– комбат повел взглядом по солдатам, - порядка не вижу. Как они в бой пойдут в таком виде? Распустились...Огородников, ты почему такой расхристанный? Где ремень?

– Здесь ремень, товарищ гвардии старший лейтенант.
– Огородников полез в карман и вытащил свернутый в тугой рулончик брезентовый ремень. К третьему году войны кожи на солдатские ремни не хватило и их стали делать из толстых нитей.
– Такой день, что забыл про него. У нас, в Чебоксарах, ремень совсем не носят. Когда хорошо покушаешь, штаны без ремня держатся.

– Вот дам я тебе Чебоксары, дождешься ты у меня, - пригрозил Барышев наводчику.
– Ты на кого похож? Ремня нет, пилотка на ушах держится, гимнастерка расстегнута... Гвардеец должен быть красавцем, чтобы девки от одного твоего вида млели! Привести себя в порядок! А ты, Григоренко, на кого похож?! Зарос как поп! Позор для всей батареи. Такого патлатого ни одна девка не поцелует.

– Та ножниц добрих нэмае, - стал оправдываться Григоренко.
– Ти, що у сержанта, воны ж ни рижуть, воны скубуть.

– Скубуть, значит. Гогебошвили, у тебя бритва в порядке?

– Грузинская бритва, товарищ гвардии старший лейтенант, как огонь. Грузинская бритва всегда в порядке.

– У этого рыжего запорожца гриву возьмет?

– Конечно. Грузинской бритвой даже проволоку брить можно.

– Если к завтрашнему дню не пострижется, побрить Григоренке голову! Под Котовского!

* * *

– Теперь давайте поговорим серьезно, - предложил комбат.
– У этих Лепешек завтра фрицы собираются пробиться на фланге корпуса. С неприятными для нас последствиями. Надо их придержать. Там наши тридцать четверки, пехота. А противотанковых орудий нет. Вашему взводу приказано выдвинуться к Лепешкам и занять линию обороны. Раз посылают взвод, думаю, взводом и управитесь. Вот и все дела. Командуй, лейтенант. Меня посылают со вторым взводом. Тоже по делу. Справимся, опять соберемся вместе. А пока - удачи вам.