Ушел комбат не оглядываясь. Оглядываться на тех, кто уходит в бой - плохая примета. Барышев в бога не верил, и в приметы не верил. Но, на всякий случай.

* * *

Птичкина и Гольцева лейтенант Столяров отправил навести порядок на машине. Следовало подготовить место для еще одного боекомплекта. Птичкин распределил работу по справедливости, соответственно стажу службы во взводе. Гольцев переносил в дальний конец кузова и укладывал в штабелек пятидесятикилограммовые ящики со снарядами, Птичкин приводил в порядок цинки с автоматными патронами.

– Ты с ними поласковей обращайся, мягко и бережно, - поучал Птичкин Гольцева.
– Бронебойный снаряд - изделие нежное. Ты небрежно отнесешься, бросишь ящик, а он взорвется. За ним, от детонации, все остальные. Чем мы тогда стрелять будем?

– Взорвется?
– Гольцев замер с ящиком в руках.
– Я же аккуратно.

– Аккуратно он, - Птичкин ногой подвинул цинк с патронами и присел на него.
– Тут не просто аккуратность, тут нежность нужна. Ты знаешь, какой чуткий взрыватель у болванки?

– Не знаю, - Гольцев осторожно уложил в штабелек пятидесятикилограммовый ящик. С сомнением посмотрел на остальные.

– Он не знает!
– возмутился Птичкин.
– Какой ты, Гольцев, после этого артиллерист?! Чему вас только в запасных полках учат? Запомни, у болванки три внутренних и очень чутких взрывателя. Один головной и два боковых. Все три большой взрывной силы. Сам понимаешь: броню у танка надо насквозь прошибить. Вот снаряды такими мощными взрывателями и оснастили.

– Как это боковых?
– не понял Гольцев.
– Они что, сбоку у снаряда?

– Вот именно. Последнее достижение нашей передовой науки и техники. Академики сообразили. Встречаются, конечно, сейчас еще снаряды, у которых нет боковых взрывателей, но это - старой конструкции. Если такой рикошетом пойдет... Знаешь, что такое рикошет?

– Слышал, а видеть не приходилось, - признался Гольцев.

– Видеть ему не приходилось... Где ты в тылу рикошет увидишь? С этим научным явлением техники можно познакомиться только у нас, на фронте. Рикошет это... Представь себе, Гольцев, - выстрелило орудие. Наводчик, скажем, точно в башню прицелился. А танк в это время повернулся. И снаряд ударяет в башню не острым своим концом, а боком. И конечно, прошибить ее не может - броня. Снаряд отскакивает и падает на землю. Это и есть рикошет. Никакой от снаряда пользы. А танк спокойно пойдет дальше. Куда пойдет? Как думаешь?

– Куда?
– заинтересовался Гольцев.

– Куда, куда?.. На кудыкины горы. На тебя пойдет. У фрицев в танках сейчас такой прибор стоит: если рикошет, он сразу определяет откуда стреляли, дает азимут, танк недуром прет к этому месту и давит орудие вместе с расчетом. Поэтому срочно изобрели боковые взрыватели и начали в ударном порядке их устанавливать. Теперь, если снаряд боком о броню ударится, фриц, по старой привычке, соображает, что легко отделался. А пока он радуется, взрыватель срабатывает, и весь экипаж отбывает в бессрочную командировку. А загробной жизни, как тебе известно, не существует. Так что амбец всему экипажу. Ты с этими снарядами обращайся осторожно и нежно. Словно не снаряд это, а красивая деваха, краля, со всеми вытекающими из этого обстоятельствами, как сказал бы наш комбат. У тебя какое образование?

– Восемь классов кончил.

– Восемь... Тогда понятно... Учиться надо, Гольцев. Тебе бы все это еще в школе рассказали. Надо десять классов кончать, как Трибунский.

– Не мог. Война, работать пошел.

– Это ты правильно поступил. И где ты, Гольцев, работал?

– На заводе.

– На каком заводе, что ты там делал?

Гольцев молчал, будто не слышал вопроса, продолжал укладывать ящики.

– Не стесняйся, Гольцев, говори, - не отставал Птичкин.
– Я ведь понимаю, что разные бывают работы: престижные и не особенно престижные. Но все профессии у нас почетные, все работы заслуживают уважения. Так что не стесняйся, я пойму.

– Сборщиком я работал, - признался Гольцев.
– Нужны были на заводе сборщики. А так я в токари хотел.

– Сборщиком - это тоже неплохо, это профессия. А что ты собирал на своем заводе?
– допытывался Птичкин.

– Снаряды мы собирали, бронебойные.
– Гольцев смотрел на Птичкина чистыми невинными глазами.
– Только у нас взрыватели на них еще не ставили. Мы выпускали еще снаряды старой конструкции.

– Снаряды?
– уточнил Птичкин.
– Бронебойные?

– Снаряды. Бронебойные.

Птичкин хохотнул. С удовольствием глядел на спокойное лицо солдата и улыбался.

– Ну, Гольцев, ты, я вижу, не пропадешь. Но учти, если в следующий раз станешь мне голову морочить, накажу. Поскольку я старший по званию, и разыгрывать меня ты, салажонок, не имеешь права. Понял?

– Да я же ничего, - Гольцев тоже улыбнулся.
– Мне же интересно было послушать...

– Не имеешь права. До чего мы докатимся, если меня, кадрового артиллериста, станет разыгрывать зеленый новобранец!? Все устои рухнут. Конец света. О нашем разговоре, Гольцев, никому ни слова. Понял?!