Она не стала спрашивать, в чём дело, справедливо полагая, что вежливость имеет границы. Раз начальство на месте, дело есть – принцип срабатывал везде, включая родную редакцию. Но то, как нахмурился Алекс, проследив глазами остаток коридора до сцены, не понравилось совершенно.

– Заприте дверь и идёмте со мной, - взяв рюкзак друга, скомандовал режиссёр.

Эрика побоялась возражать – что-то в лице мужчины заставило молча прокрутить ключ в замке и заспешить вперёд, синхронно с быстрыми шагами постановщика. Поворот за поворотом, ступеньки – и они оказались в кулисе, возле рабочего пульта.

– Дэн, ты здесь? – окликнув пустые площадки несколько раз, Алекс нахмурился сильнее.
– Господи, что там приключилось?

– О чём вы? – неуверенно спросила Эрика.
– Он же просто вышел на сцену, на несколько минут…

– Иногда и нескольких минут достаточно, - странно возразил режиссёр, глядя на лежавшую рядом с микрофоном гарнитуру.

Огни, судя по экрану, были погашены и на сцене, и в зрительном зале, но вот щёлкнул, управляемый мужскими руками, заданный набор выключателей – не тех, что пару часов назад, более мощных – и игровое пространство затопил яркий свет, похожий на дневной. Сцена была пуста – настолько же, насколько в начале вечера, сразу после спектакля. На полу, брошенные далеко друг от друга, лежали мобильный телефон и сияющий шёлковый цилиндр. А где-то между ними, почти посередине, чернела пустая клетка раскрытого люка-провала… При виде неё сердце пропустило удар. Эрика и Алекс успели обменяться полными возрастающей тревоги и подозрения взглядами, а в следующий миг уже бежали на сцену.

– Дэн! Дэниел!

Он был там. Девушка возблагодарила мысленно спутника, успевшего буквально в секунды распластаться на гладком настиле планшета и светившего телефоном куда-то вниз. Он был там, и это стало очевидным по тому, как схлынули все краски с лица выпрямившегося Алекса. Он был там, ибо режиссёр, моментально, не переводя дыхание, вскочил и побежал вниз, в трюм. В трюм высотой в сколько-то проклятых метров, сейчас вылетевших из головы… Эрика следовала за другом, страшась того, что вот-вот должно было предстать перед глазами. Но ещё больше она страшилась тишины, настырно отзывавшейся на оклики возле люка.

Едва внизу зажёгся свет, они увидели его. Дэн лежал на боку, ногами на опустившейся в трюм платформе, служившей частью сцены. Бледный, в продранной на спине куртке, с неловко вывернутой рукой и с кривой ссадиной на лбу, но…

– Жив, - выдохнул Алекс, осторожно проверяя пульс и легонько тормоша друга, - жив… Дэн, очнись!

Ответа не было. Эрика схватилась за телефон, тосковавший в сумочке. Дальнейшее застилал туман: суету охранников, твердивших, что обход прошёл без происшествий; приезд врачей, путь до госпиталя… Поехали в Центральный, чему Алекс, кажется, обрадовался. Уже в машине скорой помощи, куда они с Эрикой примостились напротив носилок, Дэн пришёл в себя, глубоко вздохнув и поморщившись.

– Чёрт, рёбра, похоже, сломаны… Или нет, скорее треснули…, - прошептал он, повторно отключаясь.

– Ваш друг – врач? – удивился доктор, сидевший рядом и занятый пострадавшим.

– Бывший, неоконченный, - пояснил Алекс, не сводя глаз с Дэна, - больше никаких дежа вю, надеюсь, ты слышишь меня…

А потом были длинные коридоры и долгое ожидание. Центральный госпиталь Эйвери-маунтин – здание, по сложности уступающее разве только аэропорту – сиял и шумел и днём, и ночью. В большом городе иначе быть не могло. Эрика, закутавшись в куртку, сидела на стуле у стены и комкала бумажную салфетку. Не смотря на сносную температуру в помещении, девушка чувствовала себя замёрзшей. Такой же замёрзшей, как на одном из ранних университетских семинаров, когда, вопреки традициям и удачливости, нужные слова покинули разум… Несколькими метрами левее Алекс прохаживался взад-вперёд, глотая дешёвый растворимый кофе и разговаривая по телефону. Эрика поплотнее завернулась в куртку, кусая губы и кромсая бумагу – собственный кофе, выпитый минут десять назад, не приносил ни тепла, ни удовольствия.

Мимо сновали пациенты и врачи, многочисленные, непонятные. Чёрно-бело-разноцветные. Завершив, наконец, диалог, режиссёр вернулся на место, сев рядом с девушкой и теребя пустой стаканчик.

– Не делайте так.

– Да будет вам… А? «Не делайте» как? – сбитая с толку, спросила Эрика. Алекс одним точным попаданием услал стаканчик в мусорное ведро, глядя хмуро и измученно.

– Не терзайте себя, вы не виноваты. Если на то пошло, затея изначально была не ваша.

– Дэн тоже не виноват, - девушка машинально заступилась за любимого, - эй, минутку! Я думала вслух?

– Нет, но у вас на лице всё написано.

Эрика терпеть не могла, когда люди строят из себя медиумов и пытаются произвести впечатление. Но странно, с Алексом эта нетерпимость не срабатывала – наоборот, его сложность напоминала вполне достойный ключик для чужих сложностей.

Двое врачей прошли мимо, обсуждая чью-то медицинскую карту.

– С ним всё будет в порядке, правда? – с дрожью в голосе спросила девушка. Левой рукой Алекс потянулся через подлокотник, накрывая её ладонь своей, переплетая пальцы.

– Всё будет хорошо. Просто не может быть иначе.

Коронная фраза, сказанная нетерпящим возражений тоном… Вновь повернувшись друг к другу, они встретились глазами, и Эрика впервые ощутила тепло под кожей.

– Алекс, - начала она почти минуту спустя, - там, в театре… Вы пошли его искать, верно? Вы знали, что что-то произошло?