Она даже успела отыскать адреса нескольких режиссёров в Интернете и переслать им текст пьесы, подписавшись при этом как «мистер Рубинштейн». Проверенный приём, всегда спасавший в трудных ситуациях – лучше незнакомым читателям представляться мужчиной, дабы избежать предвзятого отношения. Эрика надеялась, что слова Виктора о развитой культуре оправдают себя, и удастся закрепиться здесь, в Эйвери-маунтин, не боясь возвращения в Нью-Йорк. Пускай уж Бродвей остаётся запасным аэродромом.

Интересно, а как её творчество выглядит со стороны? В случае успеха любой человек в толпе может оказаться потенциальным зрителем или критиком. Что бы они сказали, попав на спектакль? Эрика, выйдя из вагона метро, огляделась, ища среди спешивших по лестнице тех, кого имело смысл к театралам. Что бы сказал вон тот мужчина, аж с тремя журналами в руках? Интеллектуал, наверняка следит за культурной жизнью… Что бы сказала леди в полушубке, встряхивавшая мелированными волосами? Или обогнавшая изящно и легко женщина в белом пальто? Последняя, будто почувствовав, что стала объектом чужих мыслей, ускорила шаг и вдруг, споткнувшись, растянулась на лестнице, прямо на влажных грязных ступенях.

– О Господи! Вам помочь? – Эрика и ещё несколько человек бросились к упавшей. Та, пару мгновений пребывая в шоке, попыталась подняться и кое-как отряхнуться.

– Что случилось?

– Кому-то нужна помощь?

– Вы не пострадали?

– Оставьте меня! – женщина отмахнулась от чужих рук, осматривая себя и силясь убрать с лица длинные тёмные волосы. Судя по дрожащему голосу, она готова была вот-вот расплакаться, не то от неожиданности, не то от боли. Эрика, привыкшая никогда и ни с чем не тянуть долго, первой шагнула ближе.

– Позвольте всё-таки помочь…

– Спасибо, не нужно. Я в порядке, - незнакомка хотела, было, пройти дальше, но тот час пошатнулась. Эрика, машинально ухватив её за локоть, перевела взгляд вниз.

– Уверены? У вас каблук отлетел, обе ладони в грязи и колготки разодраны.

– Чёрт, и правда… И синяк, кажется, на коленке будет…, - протянула пострадавшая, наконец-то отбрасывая волосы назад. Перед Эрикой стояла совсем молодая девушка, едва ли старше её самой, с удивительно располагающим миловидным лицом и взглядом человека, успевшего за секунду разочароваться в жизни.

Небольшое скопление народа вокруг, посчитав ситуацию исчерпанной и неопасной, начало рассасываться. Никто не умер и не получил тяжких телесных, хотя Эрика была куда менее легкомысленной. При виде её незнакомка смущённо улыбнулась. Мисс Рубинштейн включила всё своё обаяние, улыбаясь в ответ:

– Нам по пути? Предложение помочь ещё в силе

* * *

– Извини, зря я накинулась на тебя в метро, просто это всё так… унизительно, что ли?

По улице медленно и осторожно шли две девушки: одна в чёрном, другая – в белом. Эрика поддерживала спутницу за локоть, пока та, балансируя, как балерина, пыталась не оскальзываться в испорченном сапоге.

– Брось, думаю, каждый хоть раз в жизни падал. Иногда удачно, иногда – не очень.

– «Не очень» – как раз про белое пальто и слякоть, когда к тебе спешат окружающие. А то, бывает, ждёшь помощи с чем-то – и ноль внимания.

– Разве? Мне показалось, тут очень отзывчивые люди: я второй день в городе, а прохожие легко идут на контакт и всё такое…

Темноволосая девушка указала на ближайший поворот и, прихрамывая, с интересом взглянула на спутницу.

– Надо же, я бы уверена, что ты из местных. Акцента вроде не слышно…

– Из Нью-Йорка. Кстати, я – Эрика.

– Ох, прости, совсем ушла в себя… Мелс, но можно Мелли. Мы почти добрались, вон тот серый дом – мой.

Эрика, увидев здание, кивнула.

– Мелли – это сокращение или полный вариант?

– Сокращение, предпочитаю именно его. А то люди, когда слышат фамилию Гамильтон, сразу начинают неадекватно реагировать и спрашивать, читала ли я «Унесённых ветром».

– Так ты – Мелани Гамильтон, как в романе? – Эрика, охнув, сама едва не споткнулась.
– Слушай, ну тогда всеобщий энтузиазм понятен! Здорово напрягает, наверное?