Шрифт:
Вечер прошёл за походом в магазин, вселением в новую квартиру и раскладыванием «дамского набора» – двусторонней скатерти, полотняных салфеток и техники с тетрадью – по надлежащим углам. Эрика успела изучить два своих почтовых ящика – обычный и на Фейсбуке – узнать об охочих до авокадо Джорджии дамах и оповестить окружение, что вопрос с квартирой решился. Пускай необычно, но в пользу вопрошавшего.
– С трудом верится: второй день в городе, а уже такие успехи и события, - заключила вслух девушка, только сейчас обратив внимание на копируемый файл, - ох, прости, я тебе на флэшку скинула неправильный вариант, черновой.
– В смысле?
– Ну, я, когда дописывала пьесу, сильно изменила финал – это пару недель назад было. Она у меня теперь в двух версиях – я по привычке потянулась к первому.
Мелани с любопытством подошла к дивану и села рядом.
– А можно мне оба? Твои зрители всё равно увидят лучшую версию, а я бы не прочь ознакомиться с обеими, на правах спасённого сожителя.
Эрика в шутливом недоумении приподняла бровь.
– Ты серьёзно?
– Угу, - энергичный кивок в ответ, - не обещаю ни жёсткой критики, ни глобальных комплиментов – уж извини, нечасто я с молодыми драматургами живу вместе.
«Молодой драматург» фыркнула, сгружая следом за первым файлом второй.
– Я ещё ничего не добилась, так что критика будет уместной и полезной.
* * *
На другой день Эрика проснулась значительно позже обычного – часы показывали половину одиннадцатого, и нерабочий график давал о себе знать. Мелли, добрая душа, приютив туристку-журналистку, естественно, уехала в салон – возиться с маслами, полотенцами и чьими-то болевыми точками, а вот что до её соседки… Морщась, девушка села на разложенном диване, пытаясь стереть с лица остатки сна. Ей привиделось нечто столь же дурацкое, как и перед беседой с Локвудом. Во сне Эрика стояла посреди бескрайнего и совершенно пустого мегаполиса. Дома, улицы, дороги – вокруг не просматривалось ни души. Ни людей, ни животных. Не слышалось шумов или звуков. Коробки зданий, припаркованные у тротуаров автомобили – всё было выверено и размерено, как по линейке, напоминая гигантский пластиковый макет. И она, Эрика Рубинштейн, замерла в глубине нелепой конструкции, не зная, куда пойти и к кому обратиться.
– Найди меня, найди, во что бы то ни стало, - прозвучал издалека бесплотный голос. Девушка побежала за ним, оскальзываясь на неестественно гладком дорожном покрытии. Она бежала и бежала, а голос точно специально звучал всё тише, исчезал всё быстрее.
– Найди меня, найди меня…
– Папа!
– Найди меня, Эрика…
– Папа…
Картинка до сих пор стояла перед глазами. Сетуя на излишне активное подсознание, Эрика выбралась из-под одеяла и начала готовиться к новому дню. Если не считать запроса в архив, ближайшее будущее разнообразия не обещало. А почтовый ящик – хорошего настроения: Хью Браун, эпатажный режиссёр и любитель открывать новые имена, писал, что в данный момент очень, ну просто очень занят, и никак не может позволить себе свежую пьесу, да ещё и никому не известную. Подумав, насколько у отдельных особей слова расходятся с делом, Эрика вспомнила о копиях текста в сумке. Чёрт с ним, с Брауном! Энди Таунсенд, Кристофер Олден, Феликс Брайт – в городе полно других, не менее эпатажных и известных, но более надёжных! С чьими-то работами Эрика была знакома, с чьими-то нет, но знала, что каждый – это целая теория вероятности.
Неуютное первое впечатление сгладили письма от Луизы и Виктора. У мамы всё было отлично, как на работе, так и дома, а Ньюман сообщал, что на днях уезжает, поскольку грядёт важная научная конференция. Эрика без промедлений пожелала удачи и занялась, наконец, вопросами семейными. Интернет, упрощавший всё ради быстроты и удобства, рекомендовал составить электронный запрос в архив, но девушка, пару секунд выбирая между удобством и любознательностью, остановилась на последней. И пожелала ехать лично, внеся в грядущее постоянство элемент разнообразия.
Над городом опять нависла неправильная зима, выражавшаяся в мелком дожде и густых облаках. Невольно возникли ассоциации с пессимистичным викторианским Лондоном. Что касается Джимми Роджерсов – их, вероятно, действительно было много, и не только их. Как и предполагала Эрика, возня с запросом должна была занять несколько дней, но шансы на успех казались убедительными. Служащие архива Эйвери-маунтин дрессировались не хуже первоклассных портье в отелях – они и не с таким работали. А где-то среди бескрайних стеллажей и ячеек, были скрыты крупицы заветной информации…
* * *
На четверг и пятницу Эрика ушла в глубокое «подполье», игнорируя отчёты Джорджии и Тины об авокадных успехах и не ответив на почти трогательную весточку от Руперта из журнала: «Редакция скучает, Вурдалак вздыхает». Её ни для кого не было в свободном доступе, она считала время, требующееся на поиски информации. Пластиковые города и бесплотные голоса больше не донимали, а вот напряжение оставалось на месте. Мелли, заметившая перемены, встревожилась.
– Да что это за дела такие, что ты сама не своя? Может, нужна помощь?
Эрика покачала головой.
– Тут ничем не поможешь. Я ищу одного человека… Или сразу троих? В общем, я никогда их не видела, но очень сильно хотела бы встретить. Или узнать, что с ними случилось через двадцать пять лет.
– И эти люди жили в нашем городе?
– Угу. Возможно, и сейчас живут, а возможно, давно уехали…