основой основ цикла. В каком-то смысле историческая перспектива

представляет собой здесь «лирический поток», «общее» в цикле. И вот этот-то

особенный «лирический поток», «общее», «второй ряд» в данном случае

находится в особых отношениях с «я», с «первым рядом». Они не просто

параллельны друг другу, как чаще всего получалось в прежних стихах Блока, но

наиболее органически переходят друг в друга. Такая гибкость внутренних

переходов в идейном, содержательном смысле обусловливает органичность

переходов между «историей» и «современностью». В цикле говорится не об

«истории» и «современности» порознь, но и о том и о другом вместе, об их

органической связи. История становится органической составной частью или

даже основой современного лирического, наиболее внутренне-личностного

сознания. Поэтому сама современность становится движущейся историей, ее

этапом. «На поле Куликовом» — не «исторический маскарад», но лирический

разговор о том, что вся совокупность национальной истории, и в

особенности — ее решающие, важнейшие переломные этапы, живет сегодня в

современных событиях, в канун нового и столь же решающего перелома самой

истории.

В лирической поэтике Блока в более узком смысле слова подобные

соотношения между лирическим «я» и исторической перспективой

осуществляются в цикле «На поле Куликовом» путем театрализации персонажа,

становящегося здесь как бы героем своеобразной исторической и вместе с тем

современной трагедии. Эта своеобразная лирическая трагедия состоит как бы

из пяти актов — отдельных стихотворений; выше привлекалось к рассмотрению

четвертое, предшествующее «развязке» стихотворение, где герой-персонаж

имеет наиболее остродраматическое современное обличье. Несмотря на то что

«история» и «современность» переплетаются на протяжении всего цикла,

именно в связи с драматизмом общего построения и выделенностью

персонажа — сам этот персонаж в отдельных вещах более явственно выступает

то как человек прошлого, то как современный человек. В двух первых

стихотворениях, до «кульминации», отчетливее выступают черты живого

«прошлого», в двух последних явственнее виден поворот на «современность».

Поскольку все в целом — это лирически драматизованная «история одной

души», то получается, что герой-персонаж как бы меняет маски, ведя в то же

время одну и ту же целостную трагедийную линию. Такое построение

связывает цикл с эволюцией Блока — примерно так же Блок строил цикл

«Заклятие огнем и мраком». Героиня того цикла тоже как бы меняла

социальные маски — она выступала то как городская женщина, актриса,

«интеллигентка», то как деревенская русская баба, солдатка, «народ». Однако

некоторая

напряженность,

неестественность,

художественная

дисгармоничность обнаруживались в этой «смене масок». Сейчас, после

рассмотрения прозы Блока в ее соотношениях с драмой «Песня Судьбы»,

собирательно, концентрированно выразившей недостатки развития Блока,

должно быть ясно, что огромная художественная высота цикла «На поле

Куликовом» выражает также собирательно положительные качества эволюции

Блока, идейно-духовный рост поэта. Органичность образного движения в новом

цикле Блока говорит о качественном росте его мировоззрения.

Вместе с тем не следует механически противопоставлять цикл «На поле

Куликовом» всему предшествующему развитию Блока. Именно потому, что этот

цикл представляет собой как бы собирательную точку положительных свойств

всего движения Блока революционных лет, он вбирает в себя все ценное, что

накапливалось в предшествующем движении, причем это не простая

ассимиляция одних вещей и отбрасывание других, но переосмысление,

выстраивание пути, выявление в нем внутренней закономерности и

одновременно — качественное идейно-художественное перевооружение. Так,

скажем, «Осенняя воля» в таком выстраивании пути оказывается прямой

предшественницей «На поле Куликовом», но отсутствие у Блока в то время