обстановке возможные. Да и взор, «мечами пронзающий», может

ассоциироваться с деталями фрески, где так часты мечи. Ассоциации такого

рода ведут вовсе не к мистике, но к истории. Фреска тут представляет

определенный этап истории, прошлое Италии. Оно присутствует в обычной

девушке сегодняшней Италии. Содержательные «пласты» в стихе — не ступени

идеалистического отрыва конкретного существа от земли, но, напротив, скорее

ступени особой конкретизации, прикрепления к определенной стране с

определенной историей. Что ассоциативный поэтический ход стихотворения

именно таков — говорит метафора в третьей и четвертой сроках строфы,

метафора возникшей внезапно страсти-костра. Метафора страсти-костра сама

по себе — стертая; в конкретном целом стиха она не стерта: костер, о котором

тут говорится, ведет туда же, куда и фреска, — в историю. Высокая страсть,

возникающая сегодня, сейчас, ассоциируется с сожжением монаха (может

быть — Савонаролы, о котором говорится и в других вещах целостного

построения «Итальянских стихов»), т. е. опять же с исторически конкретными,

отгоревшими во времени и во времени же продолжающимися страстями.

Читать стихотворение, игнорируя эти пласть., этапы истории, притом

взаимосвязанные этапы, — означает просто читать его неверно, минуя не

только эволюцию Блока, но и конкретный замысел «Итальянских стихов».

Наиболее примечательна ассоциация, в целостном составе «Итальянских

стихов» бросающая совсем особый свет на стихотворение «Девушка из

Spoleto». В стихотворении «Madonna da Settignano» (3 июня 1909 г.), согласно

авторскому примечанию в первом издании трилогии лирики, изображается

«… бюст синеокой мадонны в желтом платке с цветочками, помещенный под

местечком, в полугоре» (III, 535). Поражает в этом изображении

«простонародной мадонны», если не знать примечания, обычность ее облика;

читаешь стихотворение, не сомневаясь, что речь идет о реальной девушке, в то

же время описанной в «высоких» тонах:

Желтый платок твой разубран цветами —

Сонный то маковый цвет.

Смотришь большими, как небо, глазами

Бедному страннику вслед

Такова вторая строфа стихотворения. В первой же строфе тема девушки

вводится как тема страны, «души народа»:

Встретив на горном тебя перевале,

Мой прояснившийся взор

Понял тосканские дымные дали

И очертания гор.

В целом стихотворения соотношение первой и второй строф укрепляет

убежденность, что речь идет о реальной простонародной девушке, чей облик

своей глубокой внутренней содержательностью заставляет отождествлять ее с

«народной душой». Если же соотнести «Madonna da Settignano» с «Девушкой из

Spoleto» (которая в авторском примечании сопоставляется именно с фресками

итальянского Ренессанса), то неизбежно приходишь к выводу: бюст

«простонародной мадонны» изображен поэтом в виде реальной девушки «из

народа», реальная девушка из городка Сполето изображена как фигура из

грозной и величественной фрески Луки Синьорелли (см. примечание Блока —

III, 529). Это положение, кажущееся на первый взгляд просто парадоксальным,

находит себе объяснение в эволюции Блока, в философско-общественном

подтексте «Итальянских стихов». Очевидным образом, в окончательной

целостной идейно-художественной концепции «Итальянских стихов» находят

себе отражение, развитие и дальнейшую конкретизацию блоковские идеи

«культуры» и «стихии», «народа» и «интеллигенции». Высокая культура

исторического прошлого дается в сложных соотношениях с обычной

сегодняшней жизнью людей («народа»). В людях, живущих своей обычной

жизнью, сохраняется в каких-то формах это большое прошлое культуры; с

другой стороны, оно живет в сложном трагическом восприятии «интеллигента»;

наконец, в общий клубок входят также противоречия прошлого и противоречия

сегодняшние. Все в целом дает трагедийную перспективу истории,

воспринимаемую сквозь идеи «народа» и «интеллигенции», «стихии» и

«культуры».

И тут открывается особенная роль мифологических сюжетов и персонажей