Роится сумрак гробовой.
(«Я ухо приложил к земле…», 3 июня 1907)
Истоки социальной активности современного человека, по Блоку, находятся в
безбоязненном противостоянии и борьбе с общественной реакцией: стихи
знаменательно датируются днем третьеиюньского переворота, роспуска
Государственной думы и начала жесточайшей самодержавной реакции189. Тут
спять-таки с огромной силой проявляется в своем роде удивительное
историческое и непосредственно политическое чутье Блока:
Довольных сытое обличье,
Сокройся в темные гроба!
Так нам велит времен величье
И розоперстая судьба!
Гроба, наполненные гнилью,
Свободный, сбрось с могучих плеч!
Все, все — да станет легкой пылью
Под солнцем, не уставшим жечь!
(«Тропами тайными, ночными…», 3 июля 1907)
Блок беспощаден по отношению к «упырям» старого, отжившего
189 Здесь и далее стихи из «Ямбов» цитируются по окончательным
редакциям; первоначальные редакции могли бы дать еще более резкие и
общественно-определенные формулировки, однако для нас важнее в данном
случае представление об общем комплексе идейно-поэтических исканий Блока,
сложности и закономерной противоречивости этого комплекса. Подробнее о
первых редакциях «Ямбов» см. в прим. В. Н. Орлова — III, 521 – 523.
общественного строя; непосредственно общественная, социальная активность
человека художественно мотивируется именно отжитостью «упырей», «гробов,
наполненных гнилью». С другой стороны, общественная перспектива развития
рисуется как «розоперстая судьба», т. е. в духе трагедийного жизнеутверждения.
Совершенно несомненна внутренняя связь этих стихов с той усложненной,
углубившейся общественной перспективой, которую мы видим в цикле «На
поле Куликовом». Внутренне-конфликтный мотив, появляющийся там, — это
нахождение «упырей» старого общественного строя (в свойственном Блоку
широком аспекте) в единичном сознании человека. Борьба с такими «упырями»
и победа над ними, внутреннее включение конкретной борющейся личности в
общественное развитие расширяет эту перспективу до масштабов истории. Но
подобное расширение перспективы, проверка ее современной личностью
вносит новые противоречия; так, в тех же «Ямбах» в стихотворении «Не спят,
не помнят, не торгуют…» (датировано 30 марта 1909 г.) пасхальный звон, по
общей концепции знаменующий всего лишь видимое торжество черных сил
старого строя, как будто вполне неожиданно (на деле, по внутренней логике
развития Блока, вполне закономерно) повернутый на современную личность в
более широком аспекте, чем непосредственно социальная активность, дает
поэтически сложные результаты:
Над человеческим созданьем,
Которое он в землю вбил,
Над смрадом, смертью и страданьем
Трезвонят до потери сил…
Над мировою чепухою;
Над всем, чему нельзя помочь;
Звонят над шубкой меховою,
В которой ты была в ту ночь.
Подробное, детальное обследование современной личности, производимое на
основе исторической перспективы, показывает, что не просто внешние «упыри»
обусловливают торжество наглого «звона» реакции; сложна сама душа
современного человека, надо обследовать ее до конца, надо найти способы
именно оттуда выбить всякие возможности власти подобного «звона» —
именно это означают слова о «мировой чепухе». Блок не стал «нигилистом»
перед путешествием в Италию, на переломе к 10-м годам. Слова «над всем,
чему нельзя помочь» следует сопоставлять с письмом к матери от 19 июня
1909 г. из Милана: «… ничего из жизни современной я до смерти не приму и
ничему не покорюсь… Переделать уже ничего нельзя — не переделает никакая
революция» (VIII, 289). Чтобы верно понимать контекст, нужно привлечь еще
одно стихотворение из «Ямбов», датированное 15 февраля 1909 г., т. е. тоже
перед путешествием в Италию:
В голодной и больной неволе
И день не в день, и год не в год.
Когда же всколосится поле,
Вздохнет униженный народ?
