русским обществом овладела стихомания, выразившаяся в появлении

несметной массы молодых поэтов. Никакие издания не продавались так ходко и

быстро, как стихотворные сборники»11. Естественно связывать такое внимание

к внутреннему миру личности, отражающемуся в лирической поэзии, с гнетом

общественной реакции 80-х годов. На этом основании поэтические искания

данной эпохи часто характеризуются как бесплодные и безуспешные. Этот

период истории русской поэзии, бесспорно, драматичен, но огулом считать его

сплошь реакционным едва ли верно. Следует отметить прежде всего

стремление поэтов, появляющихся в сумеречную пору 80-х годов, к сохранению

гражданственной тенденции народнического толка. Наряду с этим особенно

заметна у наиболее популярного поэта эпохи С. Я. Надсона тенденция к

сочетанию гражданских мотивов с раскрытием интимного, внутреннего мира

личности. Сама по себе такая литературная тенденция безусловно не содержит

в себе ничего реакционного, но, напротив, могла бы быть весьма плодотворной,

11 Скабичевский В. М. История новейшей русской литературы, изд. 3. СПб.,

1897, с. 482.

если бы она реализовалась в полноценную художественность. К сожалению,

этого не происходит — по причинам, главным образом, общественно-

исторического порядка. Однако как знамение исторического времени, как

внутреннее требование, присущее самому движению русской поэзии данной

поры, такая тенденция в высшей степени характерна. Можно считать, что

именно «духом времени» объясняется наличие гражданских мотивов в

творчестве молодых поэтов, позднее примкнувших к декадентскому лагерю,

как, скажем, Н. М. Минский, Д. С. Мережковский и т. д.

Характерно для эпохи также то, что привлекается заново внимание к

творчеству ряда поэтов старшего поколения; А. А. Фет, например, как бы

испытывает новое поэтическое рождение в 80-х годах. Тут тоже происходят

весьма знаменательные вещи. Не подлежит ни малейшему сомнению тот факт,

что сам Фет субъективно — в стане реакции и свое поэтическое возрождение

осмысляет как один из знаков победы общественного регресса. Однако, как это

ни кажется на первый взгляд парадоксальным, поэтическая победа Фета для

реакции в целом — пиррова победа. Фет становится крупным поэтическим

явлением благодаря своим сложным, противоречивым связям с литературным

движением 40 – 50-х годов, т. е. того периода, когда в литературе подготовлялся

большой перелом. Именно в общем прогрессивном потоке русской литературы

предреформенного периода Фет находит способы сочетания тонкого,

изощренного психологизма с конкретным, диалектически подвижным

изображением природной жизни. Преимущества Фета по сравнению с поэтами-

восьмидесятниками — Надсоном, Фругом и т. д. — вовсе не являются всего

лишь его личным достоянием и никак не свидетельствуют о художественных

преимуществах общественно-реакционной позиции. Фет «бил»

восьмидесятников художественным оружием, созданным в предшествующую,

более высокую по своему общественному содержанию, эпоху русской

литературы. С другой стороны, стремясь в своих стихах последнего периода

сочетать философскую содержательность с раскрытием душевной жизни

личности, Фет, сам того не подозревая, выражал характерную тенденцию

нового исторического времени, 80-х годов.

Значение поэзии Фета для своего раннего художественного развития Блок

выразил с не допускающей кривотолков ясностью в предисловии к книге «За

гранью прошлых дней» (1920), где подводящий итоги своей жизни в искусстве

поэт собрал стихи своей поэтической юности, не вошедшие в канонический

состав первого тома. В названии книги использована поэтическая формула из

программного для Фета (применительно к первому периоду) стихотворения

(«Когда мои мечты за гранью прошлых дней…»); с обычной у Блока

лапидарностью это заимствование объясняется в предисловии так: «Заглавие

книжки заимствовано из стихов Фета, которые некогда были для меня

путеводной звездой» (I, 332). Далее в предисловии полностью приведено