201

«С самого начала своего правления Аркадио обнаружил большую любовь к

декретам... Он ввел обязательную воинскую повинность с восемнадцати лет, объявил,

что животные, оказавшиеся на улице после шести часов вечера, рассматриваются как

общественное достояние... Заточил падре Никанора в его доме, воспретив выходить

под страхом расстрела, и позволял служить мессы и бить в колокола только в тех

случаях, когда праздновали победу либералов... Аркадио продолжал сильнее и сильнее

закручивать гайки своей ненужной жестокости и наконец превратился в самого

бесчеловечного из правителей, которых видел Макондо». «Теперь они почувствовали

разницу,— сказал как-то дон Аполинар Москоте.— Вот он — их либеральный рай...» И

справедливо поступила мать Аркадио Урсула, когда, явившись на городскую площадь в

момент очередного расстрела, она отстегала просмоленной плетью своего

зарвавшегося сына, чтобы ему было неповадно убивать людей под прикрытием

красивых фраз.

Маркес показывает необратимый процесс перерождения руководителей повстанцев,

если они позволяют своим адъютантам отделять их от народа символической меловой

линией, если их борьба за свободу постепенно превращается в борьбу за власть. Такие

руководители лишаются свободы сами, становясь узниками внутри обведенного мелом

пространства. Таков один из центральных героев романа, полковник Аурелиано

Буэндиа.

Полковник Аурелиано ужасался тому, что «приказы его исполнялись раньше, чем

он успевал их отдать, раньше даже, чем он успевал их задумать, и всегда шли дальше

тех границ, до которых он сам осмелился бы их довести». Его пугали молодые люди,

которые верили в то, во что он давно потерял веру сам, и он «испытывал странное

чувство — будто его размножили, повторили, но одиночество становилось от этого

лишь более мучительным». Если когда-то его отцу являлся по ночам единственный

убитый им человек — соперник в любви Пруденсио Агиляр,— то полковнику

Аурелиано Буэндиа по ночам являлись сотни и тысячи убитых им или его солдатами,

но все-таки он продолжал по инерции убивать, принося новые жертвы ненасытному

молоху «пустой войны» и уже понимая, что он сам — будущая жертва. Расстреливая

генерала Монкаду, пол*

382

ковник Аурелиано Буэндиа говорит ему, убеждая в этом и самого себя: «Помни,

кум... Тебя расстреливает революция...»

Но генерал Монкада отвечает: «Если так пойдет и дальше, ты не только станешь

самым деспотичным и кровавым диктатором в истории нашей страны, но и

расстреляешь и мою куму Урсулу, чтобы усыпить свою

совесть».

Полковник Аурелиано Буэндиа все же находит в себе мужество, чтобы

признать свой моральный крах. «Как-то вечером он спросил полковника Херинельдо

Маркеса:

— Скажи мне, друг, за что ты сражаешься?

— За то, за что я и должен, дружище,— ответил Херинельдо Маркес,— за великую

партию либералов.

— Счастливый ты, что знаешь. А я вот теперь разобрался, что сражался из-за своей

гордыни...»

Полковник Аурелиано Буэндиа капитулирует. Он возвращается в ювелирную

мастерскую и начинает делать для продажи золотых рыбок. Ему пришлось развязать

тридцать две войны, уцелеть после четырнадцати покушений на его жизнь, семидесяти

трех засад, расстрела, чашки кофе со стрихнином, порция которого могла бы свалить

лошадь, вываляться, как свинье, в навозе славы — и все для того, чтобы он смог

открыть с опозданием на сорок лет преимущества простой жизни.

Но так называемая «простая жизнь» не спасение Выйдя из порочного круга «пустой

войны», полковник попадает в другой порочный круг другой «пустой войны»— он

превращает монеты в золотых рыбок и снова превращает их в монеты. И только иногда

полковник позволяет себе написать презрительное письмо правительству

консерваторов или прорычать: «Это правление убожеств. Мы столько воевали, и все

ради того, чтобы нам не перекрасили дома в голубой цвет».

Маркес убедительно показывает, что стремление разрушать без ясного осознания