– Я должен быть застрахован! – с глубоким убеждением заявил Виталий Александрович. – Иначе потеряю доверие своих избирателей.

– Так стоит ли дорожить доверием таких избирателей, которые превращают жизнь в фарс? Фарс, достойный взять награду «За самую отвратительную режиссуру»?

Президент застыл на месте и долго смотрел на Дарью умными проницательными глазами.

– Ты ещё юна, слишком юна, - наконец, произнёс он, - и многого не понимаешь. В тебе кипят чувства, и стал бы я президентом, если бы был столь же эмоционален? – он сделал паузу, давая возможность ответить ей на вопрос самой. – И всё же ты снова права, незнакомка. Хотя доверие большинства избирателей не имеет доверия в моих глазах, я помню ещё и о тех людях, которые стремятся изменить нашу жизнь в лучшую сторону. Жаль, что они не входят в большинство. Как, впрочем, и в меньшинство.

Дарья недоумённо посмотрела на него. Как такое может быть? Для кого же тогда работает президент?

– Эти люди – в каждом из нас, - убеждённо сказал он, - стоит лишь захотеть разбудить самого себя. Доверие этих людей мне важно.

«Как странно, - думала Дарья, молча продолжая свой путь рядом с ним, - мне всегда импонировал его образ, созданный и представленный средствами массовой информации, но, кажется, только сейчас я постигаю его во всей полноте. И разве не ошибался Гипнос, утверждая, что на Земле нет мне достойной пары?»

«Боги не ошибаются», - вспомнила она его слова, и ей стало грустно оттого, что, по-видимому, бог Царства Сновидений был близок к правде. Она и Виталий Александрович – представители разных поколений, у него есть семья, и, кроме того, он занимает самый высокий пост в её стране. Юная рядовая учительница никогда не станет близким другом и женщиной человека, посвятившего свою жизнь огромному государству, даже если эта женщина - единственная будущая покровительница Мира Снов.

– Куда девался твой задор? – ласково окликнул её Виталий Александрович, заметив грусть девушки. – Мне его, признаться, не хватает. И я до сих пор не знаю твоего имени.

– Меня зовут Дарья, - улыбнулась она в ответ, польщённая его вниманием, - только Вы вряд ли вспомните его, когда проснётесь.

– Когда что? – изумлённо переспросил президент.

– Вы спите, Виталий Александрович, только поэтому я решилась общаться с Вами, - невесело призналась Дарья, - в реальной жизни эта встреча была бы невозможна.

– Вы зря так утверждаете, девушка, - вмешался в их разговор третий голос, - сны ещё более реальны, чем наша Явь, и на Вашем месте я бы удивлялся тому, как вы встретились в мире сна, а не где-нибудь в Кремлёвском Дворце съездов.

На плечо президента опустилась изящная бабочка, Дарья сразу же признала в ней профессора Шмаля.

– Я и впрямь сплю, - удивлённо согласился президент, потому что наяву никогда не встречал говорящих бабочек.

Земля приняла путешественников на окружённом пышной тропической растительностью острове, профессор Шмаль радостно спорхнул с плеча президента и погрузился в сладкий нектар благоухающих цветов.

– Профессор, - окликнула его Дарья, - почему бы Вам не обрести свой истинный облик?

Меж лепестков появились усики.

– А почему бы Вам не оставаться самой собою? – съехидничал, как показалось Дарье, Зигмунд Шмаль, и она покраснела, устыдившись того, что профессор был свидетелем её перевоплощения.

Бабочка вдруг стала увеличиваться в размерах; не выдержав её тяжести, цветок сломался, а через мгновение оказался раздавленным лакированными туфлями Зигмунда Шмаля.

– Удалось! – радостно хлопнул он себя по плечу и с улыбкой повернулся к смущённой Дарье. – Только не торопитесь следовать моему примеру, милая дама; не лишайте нас общества Вашей поистине впечатляющей красоты, не превращайтесь в серенькую российскую учительницу!

Дарья вопросительно посмотрела на него.

– Почему бы Вам не остаться самой собой? – повторил свой вопрос Шмаль, на этот раз более глубокомысленно. – Посмотрите в наши глаза, или в зеркальную гладь этого океана – и Вы увидите своё истинное отражение. Но, возвращаясь в Явь, Вы почему-то выбираете становиться довольно непримечательной особой. Пребывание в образе бабочки натолкнуло меня на мысль о том, что сны, обнажающие наш истинный облик, диктуют и подходящую линию жизненной пьесы, а не наоборот.

– Постойте! – возразил президент. – Вы окружаете эту сторону человеческой жизни мистическим ореолом, а ведь сон – это всего лишь работа подсознания, реализующего наши неосознанные или подавленные желания.

– Неправда! – решительно не согласилась Дарья. – Мир Сна – это обособленный мир, имеющий свой уклад и порядки, и развивающийся по своим законам. Человечество не поймёт его по той простой причине, что его мышление ещё не созрело до понимания устройства Сновидческого Царства.

– Это так, - поддержал девушку Зигмунд Шмаль, - наши миры, хотя и идентичны друг другу, на самом деле являются полными противоположностями. Если вы верите в существование души – что касается меня, я верю – то не будете отрицать, что это понятие не материальное. Душа и тело сосуществуют, тоже являясь противоположностями: одно из них принадлежит физическому миру, другое – миру духовному. Этот мир мы воспринимаем с помощью пяти органов чувств, из которых зрение является самым важным. Но когда мы спим, наши глаза закрыты. Как же тогда мы видим сны? У меня есть предположение, что с помощью душевных органов чувств. Природу их, к сожалению, никто пока ещё объяснить не может, но факт остаётся фактом – именно через душевные органы чувств мы способны ориентироваться в ином, нематериальном мире. Я склонен думать, что этим миром является Мир Сновидений.