28

через пару дней начали выдавать привезенные главным геологом

партии канавщики, выбрасывавшие землю с производительностью

небольших экскаваторов. Кроме пород, нужно было вначале выделить,

а потом и проследить все разломы – по мельчайшим признакам: в

деталях рельефа, в особенности растительности, и даже в

предпочтении мелких животных к сооружению жилищ в определенных

местах. После чего их же вскрыть канавами, объяснить техникам-

документаторам что и как в этих канавах описывать. Побегать

пришлось по настоящему, и скоро на участке не осталось квадратного

метра, где не ступала бы моя нога. Но, худо-бедно, с работой я

справлялся.

На любовном же фронте было совсем плохо. Зиночка не подавала

никаких вестей, а увидеть ее я не мог, потому что работал далеко от

электроразведчиков совсем в другой от отряда стороне, и пробежаться к

ним, как это делал раньше из лагеря или из долины с картировочными

скважинами, не имел возможности. Что-то нужно было предпринять, и

в субботу исключительно ради рыжей бестии с зелеными глазами я

наметил для себя камералку.

Воспользовавшись моментом, утром старший геолог попросил

показать мою картонку с миллиметровкой, долго внимательно

рассматривал, что я успел на ней нарисовать. Подозвал Виталия, и

ткнул в картинку пальцем:

«Нужно на нее накладку сделать. Попроси девочку старую

магнитку в масштабе увеличить, все ж какая-никакая, а подмога

парню», - то-есть мне.

«Сделаем», - пообещал геофизик, - «И не только магнитку, а и

радиометрическую карту по дудкам, где это возможно».

Здесь в палатке появился Николай Федорович, естественно

подошел к нам.

«Вот», - показал ему Виктор Александрович мою милиметровку, -

«хорошая схема получается. И породы есть измененные. Может до

поискового бурения дело дойти».

Николай Федорович схему посмотрел, молча и хмурясь, и выдал

оценку:

«Рано хвалить. Посмотрим, что через месяц получится», - и от

нашей группы шагнул к Виктору Андриановичу, сидевшему в сторонке.

Виталий посмотрел ему вслед, улыбнулся и подмигнул мне. Мол,

поменьше этого чудика в зековской форме слушай. Виктор

Александрович вздохнул и качнул головой:

«Ладно, проехали», – поддержал меня по-своему.

Через час я из палатки смылся, и что есть духу пустился к

электроразведчикам. Как обычно, девчата по профилям таскали

провода и электроды, по команде последние загоняли в землю, по

команде их вытаскивали и переносили на новые точки. Только…

Зиночки среди них не было.

29

Подошел к той, что посмелее – Юлечке.

«Привет, красавица!» - девушке улыбнулся; ее напарнице, от меня

метрах в пятидесяти помахал в приветствии рукой.

«Что-то сегодня вас маловато», - начал я подбираться к главному

вопросу, - «Двоих вижу, а где остальные? Где Света, где Зина?»

«Скромница в машине за прибором сидит (это Света), она же у

нас студентка на практике. А Зинули н-е-е-ет!» - и посмотрела на меня

с жалостью. Как на жертву женского коварства.

«А где она?» - постарался не показать, что красноречивый взгляд

Юли я понял. Девушка вытащила из земли электрод, и вдвоем с

напарницей от нас в пятидесяти метрах, вместе с проводом потащила

его по профилю на новую точку. Я следом.

«Нет ее», - Юля с показным сожалением вздохнула, - «в другом

месте работает. В поле больше не ездит, в дробилке сидит».

Как это в дробилке? Она же работник сезонный, можно сказать

временный! А в дробилке сидят работники постоянные – это я знал

точно, по опыту всех своих практик.

«И как она там оказалась?» - напрягся еще раз в изображении

улыбки.

«Как!» - Юля отвела от меня взгляд, - «Хорошего человека

встретила – и оказалась!» - и так же на меня не глядя, добавила, -

«Забудь Зинулю, у нее сейчас момент в жизни ответственный!»

«Тогда передай ей большой привет», - промямлил я не очень

разборчиво и без всяких улыбок, даже искусственных. И уже шагнул по