согласно степени проявлений; красным карандашиком выделил редкие

пятна ожелезнения – оно обычно соседствует рядом с рудой. И решил,

что на миллиметровке есть о чем рассказать и что показать. Это

главному геологу, когда до говорильни дойдет дело.

Миллиметровку на пятачок заменил на столе первой своей

картой на ватмане. Теперь ее рассмотрел сидя, потом поднялся, и

подумал над ней стоя. Что-то меня немного напрягало, какая-то на

карте недоделка.

Достал пикетажку, просмотрел старые записи. И нашел, что на

борту долины со скрытым в ней разломом есть небольшой выход

пород, не похожих на повсеместно развитые здесь бесперспективные и

более молодые. Пришлось найти образец и еще раз внимательно его

рассмотреть: в единственном выходе на поверхность породы

рудонесущие, причем измененные интенсивно! И в сторону долины с

разломом уходят под наносы! Вдруг они и под ними, вплоть до

разлома? Подошел проконсультироваться к Виктору Александровичу.

Послушал меня, посмотрел на карте, где и чем я его

заморачиваю, подумал.

«Все правильно. Молодец, что единственное обнажение не

пропустил. Теперь нужно задать канавы, и положение перспективных

пород по ним уточнить, в первую очередь в сторону долины. Ну и везде

отобрать пробы», - посмотрел на меня, - «Завтра так и доложишь

главному геологу». Я покивал головой, вроде как хорошо, понял. А

старший геолог улыбнулся:

«Он тебя агитировать будет, к нам на работу распределиться!»

Приятно слышать.

Камералка затянулась до вечера, и не давала расслабляться. А

после нее пришли сомнения: вдруг завтра главный геолог не возьмет

меня в партию? Вдруг что-то случится и он передумает? Верить в

такое….Непроизвольно начинал подсчитывать часы, остававшиеся до

встречи с любимой. Так их много! В лучшем варианте - еще целая ночь

и почти день!

В отряде главный геолог появился к девяти. В камералке

собрались геологи и геофизики, Николай Федорович тоже пришел, без

приглашения подсел к шефу поближе. Наконец определился порядок

работы. Мне как всегда «повезло» показывать материалы первым.

Разложил портянку-милиметровку, и рассказал все, что вчера придумал.

Рассуждения мои главному геологу понравились, в том числе выводы о

возможной на участке руде – когда я пальце показал где бурить не

стоит, где очень даже стоит, а где можно попробовать, но для начала

заверочной скважиной уточнить мощность перекрывающих

возможную руду пород пустых. После чего услышал оценку своей

работы, высказанную в сторону Виктора Александровича:

59

«Карта отличная, на уровне толкового геолога. Через месяц-два

придут анализы проб, и можно намечать скважины. А тебе», -

обернулся в мою сторону, - «нарисовать парочку разрезов, поперек

главной структуры. Лучше это никто не сделает!» Я кивнул головой,

мол понял, а Виктор Александрович быстро положил перед главным

геологом ватман с первой в моей жизни геологической картой:

«Кое-что появилось и на этой площадке», - толкнул меня в бок,

давай мол, говори.

Рассказал свои измышления насчет единственного обнажения

перспективных пород, о пока недоизученном разломе под наносами, по

своей значимости возможно аналогичному только что просмотренной

на миллиметровке структуре. Еще раз заставил главного геолога

задуматься, потом попросить геофизические накладки.

Совмещали их с картой, разбирались в хитросплетении изолиний.

Глубинных массивов не выделялось, но единственное обнажение пород

перспективных лежало в центре небольшой гравиметрической

аномалии размером до нескольких сотен метров в диаметре, какие

обычно бывают над менее плотными или измененными породами,

залегающими неглубоко. То-есть, согласно этой аномалии,

перспективные породы в ее пределах перекрыты породами заведомо

пустыми небольшой мощности, и до них легко добраться скважинами.

Причем аномалия ограничивалась разломом в долине, а после него

характер поля существенно менялся, что свидетельствовало о крупных