– Конечно, мой господин, - почтительно склонил голову министр.

– Я не сомневаюсь, что у вас хватит сил довести дело до конца – во что бы то ни стало.

– Разумеется, - осторожно подтвердил Инальд.

– А Церковь не забывает своих верных слуг, - сказал он, уже поднимаясь с кресла. Инальд поднялся за ним.

– И дарует им исцеление – души и тела. Ведь только Церковь способна творить чудеса, - добавил он, словно размышляя вслух, но у министра от его слов все вдруг похолодело внутри.

«Что он знает?» - спросил он себя сам, склоняя голову в прощальном церемониальном поклоне.

«Все» - ответили водянисто-серые глаза Первого Жреца, задержавшись на куртке первого министра на миг больше, чем следовало бы.

А еще через два часа после его ухода первый министр был пьян настолько, что в его собственную спальню слугам пришлось своего господина нести …

Если честно, я ожидал, что учитель Неман будет хоть немного помоложе – но мне навстречу вышел сильно потрепанный жизнью старик. Но что поразило еще больше – он был до боли похож на того самого Немана, которого я видел во сне. Только намного дряхлее.

– Здравствуйте, - как можно вежливее поздоровался я.

– И вы здравствуйте, - махнул головою старик. – Вы ко мне по делу?

– Да, по делу. Дело в том, что я ищу вашу жену…

Его лицо вмиг застыло, а потом стало словно каменным. Ответил он мне не сразу.

– После того, как Ая уехала отсюда, прошло четыре года. С тех пор она не давала о себе знать. Священник совершил обряд разделения – она больше не моя жена. И это все, что я могу вам сказать. Оставьте меня в покое.

С этими словами Неман отвернулся и зашагал прочь, слегка прихрамывая.

– Я был ее другом! – заявил я, но мои слова пролетели мимо его слуха – я понял, что этот человек не скажет больше ничего. И это значит, что я зря прошагал столько дорог сюда. И тут одна мысль кольнула под самые ребра – это был шанс…

– Она сама сделала вам предложение, когда пришла ночью в ваш дом в слезах! – почти крикнул я вослед Неману, который уже стоял на пороге своего дома.

Мужчина замер. Медленно, очень медленно он повернулся ко мне, окинул меня нерешительным взглядом – и вдруг сделал приглашающий жест войти.

Обрадованный, я не заставил себя долго ждать.

Молча мы прошли в его дом – чистый, но по стариковски застывший, как и сам его хозяин.

Долго, очень долго он сидел напротив меня и смотрел на свои руки – только на них. Мне трудно было представить, какие чувства обуревали сейчас его сердце.

– Как… она?

– Не знаю, - честно ответил я, и тут же соврал: - Я давно ее не видел. Поэтому и ищу. Чтобы предупредить…

Он сделал рукой останавливающий жест:

– Нет, не надо ничего говорить… Пожалуйста. Это меня не касается… И еще – если они придут сюда опять… - на глаза мужчины набежали вдруг слезы – и я от неожиданности растерялся.

– Они… Кто?

– Те, кто охотятся на нее – церковники… С ними были солдаты… Они пришли ко мне ночью… А я ничего, действительно ничего не знал о ней!...

Глаза мои вдруг остановились на неестественно прямой ноге старика. Наши взгляды встретились – и сердце мое сжалось. Передо мной был утомленный жизнью пожилой человек, все еще тяжело переживающий свои обиды. И такая волна чужой боли вдруг прожгла меня, что я сам чуть не застонал.

– Когда это было?

– Где-то год назад… Уже… Уже зажило… все.

– Я не знаю, в чем ее обвиняют – я не верю ни одному слову. Может быть, девочка запуталась, но… она добрая. Я знаю ее.

Мне не было чем возразить ему, но то, что я знал об Ае со слов церковника и этой женщины из их деревни, слабо вязалось с его словами о доброте.

– А книга, которая у нее была… она забрала ее с собой? – осторожно спросил я.

– Она показывала вам эту книгу? – оживился старик.

– Нет, только говорила о ней, - я старался говорить как можно более спокойно.

– Книга… Из-за книги все и началось, - вздохнул он. – Она так тянулась к знаниям – редко у кого я видел такую жажду – знать. Но.. вы сами понимаете, все настоящие знания у нас относятся к разряду запрещенных. А то, что осталось – не может утолить настоящую жажду…

Старик вдруг поднял на меня покрасневшие глаза и слабо улыбнулся.

– Вам странно слышать подобное от учителя? Но если вы знали Аю, то наверное слышали подобное и от нее – это она, не смотря на свою молодость, открыла мне, старику, глаза на многие вещи. И мне…уже не страшно говорить об этом. Смерть ходит за моими окнами, и близок тот час, когда она постучится… Мне не страшно. А она – она никогда не боялась. Наверное, за это ее сейчас и преследуют. Но – чтобы там не оговорили о ней – я знаю, что она не преступница.