Эта ложь оказалась никуда негодным объяснением его явного бессилия перед этим человеком и, чтобы прогнать неприятное ощущение и отвратительные мысли о собственной трусости, парень налил себе еще два стакана, опустошив бутылку. Он поставил их рядом, вглядываясь поочередно в золотисто-коричневую глубину каждого, потом выпил: сначала один, потом другой.

* * *

Напевая старую колыбельную, миссис Черрингтон вышла из церкви, покачивая ребенка. Шел редкий и влажный снег, он быстро проносился от низких темных туч к земле, танцуя в потоках ветра, окутывая деревья кружевными перинами, оседая на волосах женщины. На мгновение подняв голову, миссис Черрингтон увидела Мертона, идущего посреди улицы; что-то в его походке и взгляде насторожило ее, и она замерла, прижавшись спиной к стене, прижав к себе ребенка и провожая одинокую фигуру взглядом. Этот спившейся человек выглядел лучше, чем обычно и, скорее всего, был более - менее трезв: по крайней мере его не шатало от встречного ветра. Неудачливый скотовод остановился в нескольких шагах от миссис Черрингтон, оглядев улицу, достал из кобуры револьвер и, выстрелив вверх три раза подряд, громко крикнул:

– Эй, Уилберн! Я еще раз вызываю тебя! Выходи на улицу, если не боишься встретиться со мной лицом к лицу, как мужчина!

Он подождал немного и, не дождавшись ответа, снова выстрелил в воздух, потом перезарядил револьвер, сунул его в кобуру и прошел мимо женщины, даже не заметив ее. Ярдов через сто Мертон остановился и, резко развернувшись на каблуках, пошел обратно. Взгляд его, как заметила миссис Черрингтон, был устремлен в одну точку и, проследив его, женщина увидела Уилберна, быстро пересекавшего улицу, за спиной которого от стены отделились два силуэта и начали карабкаться на стену; Мертон, всецело поглощенный созерцанием противника, их не заметил. Снова взглянув на бывшего ранчеро, она вдруг поняла, что именно насторожило ее в его глазах и, похолодев, вжалась в стену, жалея, что не в силах стать невидимой. Ей хотелось бежать как можно скорее с этого места, но ноги будто приросли к земле, она не могла даже пошевелиться. Двое мужчин, однако, не обращали на нее никакого внимания, скорее всего просто не замечая.

– Эй, Уилберн!
– хриплый пропитой голос Мертона сотряс улицу. Что-то сверкнуло на крыше за его спиной, миссис Черрингтон показалось, что это две подзорные трубы отразили солнце, на миг прорвавшееся сквозь завесу туч. Мертон стоял, выпрямившись, словно став выше ростом, слегка качаясь на широко расставленных ногах, передвинув вперед вытертый от времени пояс с древним кольтом, - одной из первых моделей - и жалел о том, что так и не попал в Калифорнию. Снежинки легко касались его лица, исчезая бесследно или вмерзая в усы. Резко обернувшись, Уилберн как будто расслабился. Он приехал в город, потому что вот-вот могла начаться решающая схватка, а у нападающих всегда больше шансов на успех. Второй причиной было то, что он не хотел находиться в Сван-вэлли, когда туда нагрянут наемники с "Ленивой М". Уилберн сказал поселенцем правду: за эту землю он, не скупясь, отдаст все их жизни, если понадобиться, кроме своей собственной. Он был уверен, что обманутые им люди, твердо верящие в каждое его слово и готовые повиноваться, каким бы ни был приказ, выступят наравне с наемниками, они пошли бы в бой, даже не имея оружия, потому что поверили ему и его сказке об общине равных людей. Они были неграмотными и не читали утопистов, в отличие от своего вождя, а вот Уилберн в свое время получил неплохое образование. В его сумке лежал "Капитал" Маркса, когда он, вовремя сбежав из какого-то городка, где продавал горожанам снадобье, лечащее корь, бронхит, малярию и еще десятка два разных болезней, включая облысение, случайно встретил в пустыне караван, движущийся в Калифорнию. Уметь сбежать вовремя и не попасться линчевателям - было искусством, которым Уилберн чрезвычайно гордился, но в этот раз он немного не рассчитал нужное время и пришлось улепетывать, оставив в номере отеля не только деньги, спрятанные под половицей и гардероб из шести костюмов, но и всю батарею склянок со снадобьями, кормивших его на протяжении трех лет. Неудачливый шарлатан обладал отличной памятью, несколько лет назад, проезжая через Денвер, он услышал о горных пастбищах "Ленивой М" и, движимый любопытством, крутился в окрестностях ранчо, пока не узнал все, как следует, и не решил, что это место надо взять на заметку, вдруг в будущем пригодиться. В тот день, когда он встретил караван, в карманах Уилберна было пусто, как и в желудке, но изворотливый ум - неотъемлемая часть его профессии, был все еще при нем, и он сразу начал работать, припоминая виденную когда-то землю и на ходу изобретая новую аферу, которая теперь была на грани осуществления. А дальше... У Рика и других, кого он прикормил по пути сюда, не дрогнет рука покончить со всеми, кто по недоразумению останется в живых, похоронив в одной из бездонных трещин в скалах. И все будет тихо, спокойно, потому что никто не знает, что караван повернул со своего пути, и все спишут на индейцев. Такое часто случается. Какое счастье, что исчез этот зануда - издатель, который вечно совал нос, куда не следует...

Однако в фигуре, стоящего напротив человека, Уилберн почувствовал новую преграду на своем пути и резко спросил:

– Чего тебе?

Отраженное солнце мигнуло и снова на секунду возникло над крышей, и миссис Черрингтон внезапно догадалась, что это, но было поздно...

– Я пришел по твою душу, - ответил Мертон.
– Можно ненавидеть людей, говорящих правду, но убивать их я тебе не позволю.

С этими словами он рванул револьвер из кобуры, ошалевший от восторга ощущения собственной скорости. Выстрелы разминулись лишь на секунду, слившись в один, длиннее обычного, всколыхнув на мгновение прозрачные холодные кружева, и пуля Уилберна взметнула снег, а Мертона, получившего удар в грудь и потерявшего прицел, свистнула в дюйме от шеи противника, уносясь в молочное небытие. За секунду до этого из стволов на крыше синхронно вырвалось пламя, и миссис Черрингтон, не удержавшись, вскрикнула, сразу закрыв рот рукой, поняв, что открыла свое присутствие... Мертон, судорожно втянув в себя воздух, рухнул на колени в снег. Из его груди резкими толчками в унисон слабеющему сердцу вытекала ярко-алая кровь, мгновенно твердея блестящей коралловой коркой. Уилберн, услышав крик, моментально обернулся и его глаза столкнулись со взглядом женщины, только что соскользнувшим с крыши, откуда моментально исчезли сделавшие свое дело дула ружей. Миссис Черрингтон остолбенела, крепко прижав ребенка к себе, не в силах поверить в то, что это все происходит с ней на самом деле. Расширенными ужасом глазами смотрела она в безразличное лицо Уилберна, удивляясь, как ее сердце не остановилось от страха. Он медленно поднял вытянутую вперед руку с револьвером, прикрыв левый глаз; он не торопился. Черное дуло, гипнотическое, как зрачок змеи, медленно поползло вверх и было уже довольно высоко, когда стоящий на коленях Мертон внезапно поднял взгляд от окровавленной куртки и, нечеловеческим усилием вскинув револьвер, нажал на курок. В последний момент слабость перекосила тяжелое оружие в руке, и пуля разметала снег в дюйме возле сапог Уилберна. Резко развернувшись на каблуках, он увидел, как выпал револьвер из пальцев Мертона. Ранчеро удивленно разглядывал свои руки, будто видел впервые в жизни. Оглянувшись, Уилберн не нашел уже миссис Черрингтон на прежнем месте и громко чертыхнулся, пнув ногой снег.

– Никуда эта баба не денется, - успокоил он сам себя и снова обратил взгляд на поверженного противника.

Несколько мгновений Мертон еще стоял на коленях, покачиваясь и удивленно глядя на снежинки, окрашивающиеся красным при соприкосновении с его внезапно потемневшими брюками, а потом повалился на бок, выкашливая черные сгустки. Мягкие волны снега опускались на его вздрагивающую спину. Подойдя ближе, Уилберн склонился над Мертоном с хищной усмешкой:

– Допрыгался, пьянь. Я всегда знал, что этим кончится. Не проси меня тебя прикончить, мне доставляет удовольствие смотреть, как ты умираешь.

Мертон задыхался в снегу, борода и усы его мгновенно смерзлись, окрасившись в темный, почти черный цвет, но у него хватило сил поднять голову и взглянуть в глаза своему убийце.

– Придет и твой черед, - прохрипел он, глядя, казалось, куда-то в иной мир, и в голосе его звучало торжество.
– Расплата близка, и тот, кто стоит за... твоей спиной, ждет...

Уилберн в панике оглянулся, но позади улица была пуста.

– Ты увидишь его, когда время придет...
– продолжал умирающий, пытаясь улыбнуться, - Твои люди отвернуться от тебя... Когда предал один раз... легко сделать это снова... Я все видел. Ты...

Он попытался вздохнуть, но внезапно уронил голову в снег и, дернувшись, застыл. Уилберн, с перекошенным гримасой ужаса и отвращения лицом, осторожно, будто чего-то опасаясь, перевернул тело носком сапога. В его мозгу засел пробужденный словами пьяного, дремавший там несколько лет призрак Нейтона Гринуотера, точнее его взгляд, когда они бросили его там, в пустыне, населенной враждебными индейскими племенами, за много миль от воды, отобрав у него все ценное, включая лошадь и ружье.

Страх пробрался внутрь Уилберна, распустив там свои холодные липкие щупальца. Мертон видел?.. Сколько еще человек знает об этом, если его слова не были блефом? Кому он успел рассказать?..

Дело было в том, что Гринуотер хотел в Калифорнию и, будучи вожаком каравана, не желал поворачивать, отказавшись от давней мечты и довериться пришельцу, который не был с ними и недели, но уже претендовал на лидерство. Люди, ухватившись за предложение, умело вброшенное Уилберном и полностью уверовав, что это именно их идея, решили оставить Гринуотера, и пусть делает, что ему нравиться. Однако, прислушавшись к мнению новоявленного лидера, они посчитали так же, что лишние фляга с водой, ружье и лошадь гораздо полезнее и важнее для каравана, чем для отщепенца, ибо что значит его жизнь по сравнению с выживанием общины, которая вскоре должна осесть на земле обетованной и своим процветанием подать пример всей стране...